Эта книга — сопровождаемое комментариями спортивного журналиста Д. Беленького повествование известного белорусского футболиста С. Алейникова о себе, своей богатой событиями жизни в спорте и вне его.
Перед читателями предстанет тернистый путь замечательного мастера от первых шагов в детско-юношеской спортшколе до победных выступлений в минском «Динамо», сборной СССР и зарубежных клубах. С. Алейников рассказывает о наиболее памятных матчах» о тех, с кем и против кого довелось играть, под чьим руководством тренироваться, делится мнением о проблемах современного футбола.
ЧИТАТЕЛЯМ — ПО «СЕКРЕТУ»
Сергей Алейников. Имя этого футболиста известно болельщикам всего мира. Ему рукоплескали стадионы Лондона и Парижа, Рима и Мюнхена, Лиссабона и Мехико, Будапешта и Копенгагена… Его игрой восхищались специалисты и журналисты разных стран и континентов, щедро награждая советского хавбека лестными эпитетами. Его популярности могут позавидовать звезды кино и эстрады.
Его жизнь в футболе долга и красива. Строки биографии говорят сами за себя.
Родился 7 ноября 1961 года в Минске. Заслуженный мастер спорта. Игрок сборной СССР (1984-1991 годы), минского «Динамо» (1981-1989), итальянских «Ювентуса» (1989-1990) и «Лечче» (1990-1991).
Вице-чемпион Европы (1988), обладатель Кубка УЕФА (1990), чемпион СССР (1982), бронзовый призер чемпионата СССР (1983), финалист Кубка СССР (1987), обладатель Кубка Италии (1990). Участник двух чемпионатов мира (1986, 1990). Выступал за сборную мира (1990).
Трижды признавался лучшим футболистом Белоруссии (1984, 1986, 1988). Семь раз включался в списки 33 лучших футболистов страны: под № 1 — в 1983, 1987, 1988 годах, под № 2 — в 1984, 1985, 1986 годах, под № 3 — в 1982 году
На 1 января 1992 года провел на высшем уровне 436 игр, в которых забил 46 мячей. В том числе: национальная сборная СССР — 73 матча (6 голов), олимпийская сборная СССР — 7 (2), молодежная сборная СССР — 1 (0), чемпионат СССР — 220 (31), Кубок СССР — 23 (3), Кубок европейских чемпионов —5 (0), Кубок обладателей кубков — 6 (0), Кубок УЕФА — 25 (0), чемпионат Италии — 59 (3), Кубок Италии — 17 (1).
Мы давно дружны с Сергеем, с той еще поры, когда он только начинал путь в большой футбол. Его скромность, порядочность, отзывчивость внушали доверие, и я сразу проникся к этому человеку симпатией, принимая близко к сердцу каждую его победу и неудачу.
Слава не испортила его, не сделала взгляд надменным, а жесты пренебрежительными. С радостью отмечал про себя, что растущая день ото дня популярность только прибавляла ему добродушия и общительности.
— Нашел о ком писать, — неожиданно отреагировал он на мое давнее предложение сесть вместе за книгу. — Мало у нас, что ли, подлинных героев, людских судеб, истинно достойных описания?
Я позволил себе не согласиться с его излишней самокритичностью, но на том дело застопорилось.
Минул не один год, когда я вернулся к тому разговору, — незадолго до отъезда Алейникова в «Ювентус». На сей раз он сдался, дав «добро» на соавторство.
Теперь нужно было спешить, ибо предстоящая долгая разлука не сулила ничего хорошего. Целый месяц провели мы в затворничестве, беседуя дни и ночи напролет. Сергей подробно и увлеченно рассказывал о своей жизни, и я только успевал сменять магнитофонные кассеты. А потом началась работа над рукописью. Особенно продуктивной она получалась тогда, когда Сергею изредка удавалось вырваться на родину, и все имевшееся в нашем распоряжении драгоценное время мы посвящали совместному творчеству.
Таков «секрет» рождения книги, которую представляем на ваш суд. Рассказ Сергея Алейникова сопровождается дополнениями и комментариями автора этих строк — журналиста Дмитрия Беленького. Они необходимы, ибо без них — мнений родных и друзей известного футболиста, знакомых и незнакомых ему тренеров, судей, игроков, репортеров, выдержек из нашей и зарубежной прессы — повествование было бы лишено полноты, целостности и объективности. А этого недостатка очень хотелось избежать.
С «МОНЕТКИ» — НА СТАДИОН
О, футбол! Ты прекрасен и всемогущ! Ты обвораживаешь своей красотой миллионы людей на всех континентах, раз и навсегда пленишь их сердца своим неповторимым очарованием. Отчаянная борьба за каждый мяч и каждый метр израненного шипами зеленого газона, искрометные атаки и оригинальные комбинации, эффектные финты и подкаты, пушечные удары и ошеломляющие прыжки вратарей, радующие глаз голы-красавцы и ласкающий слух рев переполненных трибун — все это ты, футбол!
Не представляю, что бы я делал без тебя? Ты подарил мне чудесные мгновения, нет — годы полнокровной жизни, незабываемые встречи с замечательными людьми — тренерами и болельщиками, партнерами и соперниками, громкие успехи на полях страны и мира.
Ты добр и справедлив к тем, кто беззаветно любит и фанатично предан тебе, готов ради тебя на самопожертвование. Таких ты щедро одариваешь победами, наградами, признанием. Но ты и жесток. Ты не прощаешь фальши, обмана, зазнайства, сурово карая поражениями и травмами.
Нет, ты — не ангел и прав отнюдь не всегда. Сколько верных тебе людей в расцвете сил вынуждены были повесить бутсы на гвоздь из-за рокового столкновения с соперником, сколько драгоценных и честно заработанных очков недосчитались команды из-за судейской неквалифицированности и предвзятости. Сколько ни в чем не повинных болельщиков нашли на трибунах твоих стадионов зловещую, трагическую смерть — Лима и Катманду, Глазго и Буэнос-Айрес, Брюссель и Брэдфорд, Шеффилд и Лужники… Это — моя, наша общая боль.
Мы принимаем тебя таким, какой есть.
Однажды вечером, придя с работы, отец подозвал меня:
— Отгадай, что я принес?
В ответ на мой недоуменный взгляд он разжал натруженную ладонь. На ее шершавой, мозолистой поверхности лежал черный, ничем не примечательный брусок.
— Это — магнит, сынок.
Пораженный его магическими свойствами, я тогда еще не знал, что таким магнитом станет для меня на долгие годы прямоугольник футбольного поля. Неведомая сила влечет к нему изо дня в день, я ступаю на его изумрудный травяной покров и — долой все невзгоды и проблемы — я живу в своей стихии. Я счастлив!
Спасибо, футбол, что ты есть!
Сколько довелось мне давать интервью — один вопрос оставался почти неизменным: «С чего начинался ваш путь в футбол?» Поначалу отвечал дотошным журналистам вполне серьезно и подробно, а когда все это набило оскомину — стал отшучиваться: «С пеленок». Но как-то поймал себя на мысли: а ведь и этим ответом не грешу против истины. Едва начал ходить, как потянулся к потертому резиновому мячу. И не было у меня игрушки любимее, чем этот катающийся, прыгающий шарик.
Впрочем, выбор игрушек был не богат. Не скажу, что жили мы бедно, однако и в роскоши не купались. Ютились в двух тесных комнатушках вшестером — родители и четверо сыновей. Так уж повелось у нас в роду — иметь много детей. У отца с матерью на двоих — тринадцать (!) братьев и сестер.
Чтобы прокормить семью, родители трудились, не покладая рук. Папу мы видели лишь по выходным. Сейчас он — мастер железнодорожной ветки, а тогда после работы спешил на вечерние занятия в строительный техникум, возвращался домой к полуночи, а то и позже. Мама работала продавцом в хлебном магазине, да еще подрабатывала дворником в детском саду, потом устроилась горничной в гостиницу. Все хлопоты по домашнему хозяйству лежали на ее хрупких плечах.
Моя ласковая, добрая мама, как ты все успевала — ума не приложу. Едва забрезжит рассвет, ты стремглав мчалась на работу, не забыв оставить нам на плите обед, а заодно и завтрак. Как вкусно ты готовила — пальчики оближешь. Особенно мне нравились ароматные супы — картофельный со шкварками, грибной, рассольник. А по воскресеньям мы просыпались, учуяв запах жареных блинов, и глотали слюнки в предвкушении близящейся трапезы, когда ты подашь на стол нашу любимую мачанку.
Видя, как вы с отцом еле дотягиваете до зарплаты, мы и заикаться не смели о новых, модных вещах — цветастых сорочках, джинсах «дудочкой» или туфлях на высоченной платформе. Одежда передавалась от старшего младшему, и ты бдительно следила, чтобы наши рубашки и брюки были аккуратно заштопаны и безупречно чисты.
Обремененная заботами, ты умудрялась тем не менее выкраивать время, чтобы дарить нам маленькие праздники. С какой радостью мы ходили с тобой в «Пионер» на забавные мультики и резвились в просторном, утопающем в зелени парке, кружились в захватывающем дух стремительном вихре карусели и отправлялись в манящее своей неизвестностью путешествие по детской железной дороге.
Ты была нашим самым главным и строгим учителем. День за днем сама преподавала наглядные уроки трудолюбия. Но не только. Проверяла, выполнено ли домашнее задание, и лишь тогда со спокойной душой отправляла нас в школу.
Помнишь, однажды я обманул тебя? Первый и последний раз в жизни. Спрятав дневник со злополучной «двойкой», солгал, что оставил его у учительницы. Схитрил не из-за боязни наказания — уж больно не хотелось тебя огорчать. И ты простила. Я оценил это великодушие и, кажется, больше не давал тебе повода расстраиваться.
Ты никогда не унывала и не роптала. Ты просто очень уставала, редко досматривая до конца в семейном кругу вечерний фильм. Твои утомленные веки смыкались, и мы приглушали звук телевизора и переходили на шепот, дабы не потревожить твою дрему.
Милая моя мама, ты и по сей день сохраняешь бодрость духа и необычайное жизнелюбие.
Мы уже выросли, встали на ноги, обзавелись семьями. Теперь мы гости в твоем доме. Как прекрасны наши встречи, когда мы собираемся вместе (извини, что реже, чем хотелось бы). Вокруг праздничного стола резвятся твои внуки и внучки — Павлик, Димка, Артемка, Алеся, Аннушка, а мы дружно предаемся воспоминаниям…
— Я с Сережей хлопот не знала, — рассказывает Татьяна Андреевна. — Рос спокойным и послушным, никогда моему материнскому сердцу больно не сделал.
Труд ему был не в тягость. К удивлению воспитательницы, каждый день слезно просил в детском садике назначить его дежурным, усердно собирая тарелки и протирая столы. И дома во всем был моим главным, безотказным помощником: посуду помоет, в квартире приберет. Толика из яслей заберет, в магазин сбегает.
Каждое утро, спеша на работу, я оставляла Сереже спи сок продуктов, которые надо купить. Не припомню, чтобы хоть раз он не выполнил поручения. Нет в магазине молока — пойдет в другой, но шесть бутылок (семья-то большая) всегда принесет.
Возвращаюсь домой, а на столе — сдача до копеечки и моя записка с аккуратно выведенным внизу его рукой пояснением: «Потратил 5 коп. на леденцы».
Сыновья меня жалели, всячески стараясь облегчить материнский труд. Сережка и в гостиницу ко мне частенько заглядывал, помогая убрать в номерах, и скребком лихо орудовал, тщательно расчищая от нежданно выпавшего за ночь снега подступы к садику.
Вот только дозваться детей по вечерам со двора было непросто. «Мамочка, ну еще пять минут!». Устоять перед этой мольбой удавалось отнюдь не всегда…
Уж не знаю почему, но наш уютный дворик издавна называли «монеткой». То ли оттого, что когда-то озорные мальчишки азартно играли здесь в «монетку», то ли потому, что не велик по размерам и, спрятанный от городской суеты в укромном уголке на перекрестье улиц Куйбышева и Сторожевской, он чем-то напоминал «пятачок».
Девчонок во дворе собиралось мало. А может, мы их просто не замечали — не до них было. В любую погоду до позднего вечера на «монетке» кипели футбольные страсти. Горячие баталии прерывались лишь тогда, когда на город спускались густые сумерки, растворяя в черной мгле два кирпича, обозначавших ворота, либо вслед за пронзительным звоном разбитого оконного стекла.
А назавтра все повторялось.
Когда же наступали холода и промерзшая земля покрывалась снежным ковром, на «монетке» заливали каток, и на смену мячу приходила шайба. Так что спортивная жизнь во дворе не прекращалась ни на один день.
Были у нас свои Яшин и Пеле, Ривелино и Жаирзиньо. Позже появились новые кумиры — Мюллер и Круифф. Зачарованные блистательной игрой «летучего голландца» на мировом первенстве, мальчишки дружно бросились на поиски баллончиков с нитрокраской, дабы вывести на своих футболках его непривычный и обретший небывалую популярность четырнадцатый номер, который на какое-то время даже затмил «десятку» легендарного короля футбола.
Ни идола, ни громкого прозвища звезды у меня никогда не было. Почему? Сам не знаю. Я просто беззаботно, в свое удовольствие гонял мяч, купаясь вместе с ребятами в клубах пыли и восхищаясь про себя стоическим терпением глотавших эту пыль случайных прохожих и ворчливо-снисходительных соседей.
Не скажу, что я очень уж выделялся в гурьбе сверстников, однако авторитетом у них пользовался. Сужу об этом по тому, что ни одно мало-мальски значимое дворовое состязание без меня не обходилось. Постоянно находясь на острие атаки, я частенько вколачивал мяч в импровизированные ворота. Роль грозного форварда была мне по душе и удавалась. Впрочем, у нас все считались нападающими и все — защитниками: попробуй в задорном и хаотичном детском футболе строго разграничить игровые функции.
Изредка Саша, один из старших братьев, брал меня с собой на тренировки. Он занимался в «Трудовых резервах» у Дмитрия Андреевича Тарасова. Поудобнее устроившись на трибунах стадиона, «спрятавшегося» за Дворцом спорта, а впоследствии хладнокровно сравненного с землей, я с завистью смотрел на красиво и вдохновенно играющих ребят.
Однажды тренер неожиданно поманил меня с трибуны, предложив попробовать силы в двусторонней встрече. Ничего путного из этого, конечно, не вышло: я только и делал, что без злого умысла ставил подножки, не поспевая за мячом и соперниками, которые были взрослее меня на целых пять лет.
Сердце мое безраздельно принадлежало футболу. Но, как и большинство мальчишек, успел испытать себя едва ли не во всех видах спорта. Даже в шахматах. В восемь лет во мне проснулся интерес к баталиям за черно-белой клетчатой доской. В снах я видел себя мудрым и волевым полководцем, бросающим в бой коней, ладей и неизменно выигрывающим жаркие сражения. Чтобы научиться наяву командовать всей этой армией занимательных фигур, записался в шахматную секцию при Доме офицеров. Усидчивости и терпения хватило, однако, ненадолго — всего на полгода. Но юношеский разряд заработать успел.
В один прекрасный день я вдруг почувствовал, что на «монетке» мне стало тесно.
Чем я хуже тех ребят, что хвастают своими успехами в футбольной школе? Этот вопрос все чаще будоражил мысли.
Наконец, решившись, отправились вместе с закадычным другом Сережкой Хмелевским в парк имени Горького. Повезло: как раз попали на тренировку ровесников из ДЮСШ-5. Робко потоптавшись у кромки поля, набрались смелости и попросились поиграть. Нам не отказали.
Я старался изо всех сил. Подолгу водил мяч, много «финтил», таранил оборону и бил что есть мочи по воротам. Словом, показал все, на что способен, и приглянулся-таки тренеру. Валерий Леонидович Ковалевский одобрительно похлопал по плечу и сказал прийти завтра.
Еле дождавшись назначенного часа, я помчался на стадион. И не сыскать было человека счастливее, когда мне выдали красивую, совсем новенькую форму знаменитой школы — фирменную желтую майку с двумя поперечными зелеными полосками, трусы и гетры. Отныне, собираясь на тренировку, я облачался в этот футбольный наряд еще дома и, вдоволь покрасовавшись перед зеркалом, отправлялся на стадион, гордо щеголяя по двору и аллеям парка.
Так в девять лет сбылась мечта детства.
Через год я уже принимал поздравления с первым в жизни достижением. На торжественном вечере, который по доброй традиции проводится в ДЮСШ-5 по окончании каждого сезона, директор школы Леонид Андреевич Лапунов вручил мне грамоту за победу в городском первенстве и приз самому техничному игроку — миниатюрный парусник. Придя домой, я бережно поставил драгоценную награду на самое видное место — за стекло серванта. Там она находится и по сей день, навевая приятные воспоминания о первых шагах по счастливому и тернистому пути на пьедестал.
На вечер мы ходили вместе с отцом. Мне кажется, что именно тогда он, человек совсем далекий от спорта, стал «заболевать» футболом. Если раньше глава семьи, увидев на голубом экране мяч, без раздумий крутил ручку телевизора в поисках другой программы, то теперь он и мысли не допускал променять футбол даже на очень интересный фильм. С годами папа стал заядлым болельщиком и завсегдатаем стадиона. После игр минского «Динамо» он встречал меня у раздевалки, и мы то сходились во мнении, то горячо спорили, обсуждая перипетии только что закончившегося матча.
Теперь я мог и возразить. А вообще характер у отца крутой, и в детстве мы не смели ему перечить. Но куда денешь мальчишечьи задор и озорство? То вздумалось нам с Сашкой прыгать с крыши гаража в сугроб, пока я ногу не подвернул. То решил за неимением дефицитной жвачки смолу на стройке попробовать, пока зубы не склеились. Ох, и доставалось тогда от отца. Но обиды на него не таил: знал, что поделом.
Однако пуще всего боялся не его жгучей плеточки. Было наказание и по страшнее — запрет на тренировку. Провинившись, я часами стоял у окна и глотал соленые слезы, с болью воображая, как там ребята без меня гоняют сейчас мяч.
— К счастью, случалось это редко, — вспоминает мама. — Пропустить тренировку было для Сережи настоящим ЧП. Больной, да ещё слякоть на дворе, — а он шею шарфом укутает и все равно на стадион бежит.
Однажды испугал меня не на шутку. Гляжу — у него вся постель в крови. Оказывается, накануне вечером во время игры сорвал кожу на бедре. Пришел домой и скорее юркну я под одеяло, чтобы не заметили. А назавтра, как ни в чем не бывало, снова на тренировку. Фанат, да и только.
Несколько лет я постигал азы футбола у Ковалевского. А в 1974-м судьба свела меня с Олегом Михайловичем Базарновым. Всем, чего достиг, обязан прежде всего этому человеку — тренеру от бога.
Не собираюсь с него писать икону. Его жизненный путь не безупречно гладок: встречались на нем и кочки, и ухабы. Но никто не станет оспаривать, что Базарнов — знаток своего дела. И о своем учителе я хочу говорить только хорошее. Он это заслужил.
Ценю его в первую очередь за то, что не стрижет всех под одну гребенку, а видит в каждом мальчишке индивидуальность и кропотливо развивает самобытные качества. Мне помог раскрыть организаторские способности и постоянно акцентировал на них свое внимание, чувствуя, что управлять игрой — мое призвание.
Доброта и строгость уживаются в нем в идеальной пропорции. Для многих пацанов Базарнов как отец родной. Ему можно излить душу, зная, что обязательно поможет найти выход из любой, самой сложной ситуации. Уладит дела в школе, с родителями, каждого из которых знает лично.
Он любит своих мальчишек и всегда заступается за них. Честный, ненавидящий несправедливость, тренер смело бросает вызов злу. Помню, во время лагерных сборов в Зеленом обыграли мы по всем статьям превосходившую нас в возрасте местную молодежь, здорово уязвив тем самым ее самолюбие. На следующий день заметно пополнившие свои ряды соперники явились брать реванш, но отнюдь не на футбольном поле. Почуяв неладное и изрядно струхнув, здоровые взрослые дяди из лагеря забились по углам. Кроме Базарнова. Он бесстрашно вышел один навстречу наглой, жаждущей расправы толпе. И та… отступила, ошеломленная неслыханной дерзостью и храбростью этого человека.
Любовь мальчишек к нему взаимна. А ведь Олег Михайлович отнюдь не гладит их по головке изо дня в день. Если провинишься, так всыплет, что запомнишь надолго. Отчитает, например, перед строем по всем статьям сгорающего от стыда штрафника — во второй раз тот сюда уже ни за что не попадет: образумится.
Обладая несомненным педагогическим даром, Базарнов умеет сплотить коллектив, в котором нет места обману, зависти, подлости. Не помню, чтобы в нашей команде хоть раз кто-нибудь подрался, украл. Это было бы настоящим предательством по отношению к тренеру, в котором мы души не чаяли — за его честность, порядочность, справедливость.
Все вышесказанное плюс удивительная интуиция на способных ребят снискали Базарнову заслуженную репутацию одного из лучших детских тренеров республики. Андрей Зыгмантович, Юра Попков, Юра Волоткевич, автор этих строк… Вот наиболее известные из целой плеяды мастеров кожаного мяча, воспитанных замечательным наставником.
Говорят, тренерская вера рождает игрока. Я убедился в этом на собственном опыте — горьком и одновременно счастливом. Не знаю, довелось ли бы прожить столь интересную жизнь в спорте и вообще остаться в футболе, не окажись рядом со мной в критической ситуации Олега Михайловича. В тяжелые минуты, когда судьба уготовила мне испытание на стойкость духа, он не отвернулся от своего четырнадцатилетнего воспитанника, продолжая крепко верить в его большое будущее…
Этой травме я не придал никакого значения. Ну, подумаешь, ударил ногу на тренировке. С кем не бывает. Однако все оказалось гораздо серьезнее. С каждым днем ушиб напоминал о себе все чаще и болезненнее. До поры до времени я терпел, стараясь не подавать вида. Но вскоре и вовсе стал прихрамывать, что не могло укрыться от тренерского взора. Дознавшись, в чем дело, Олег Михайлович временно запретил мне играть и не взял в Эстонию на турнир «Дружба» — тот самый, ради которого так утаивал и превозмогал боль.
Ох, и обиделся я на него. Сгоряча чуть было дров не наломал. И только потом, услышав от врача: «Повезло вам, молодой человек. Еще немного, и могло быть поздно…», с благодарностью вспомнил прозорливого и решительного наставника.
Мальчишечья беспечность обернулась сложной операцией. Выражаясь языком медиков, мне трансплантировали костную ткань из голени в стопу. А дальше… Дальше последовал суровый, не оставляющий никаких надежд приговор: «С футболом придется расстаться навсегда». Как укол в сердце.
Трудно передать, что пережил в эти мучительно долгие и однообразные дни, точнее — месяцы, проведенные в больнице. Тоску по дому, друзьям усугублял безжалостный вердикт врачей. Неужели действительно все? И уже никогда не доведется выйти на поле, подхватить мяч, ловко обыграть нескольких соперников и, точнехонько «выстрелив» в самую «девятку», радостно вскинуть вверх руки, спустя мгновение оказавшись в крепких объятиях ликующих партнеров?
Нет, не верю! Я гнал прочь эти навевающие печаль мысли. И всячески утешал себя. Врачи ведь тоже могут ошибаться. Да и мало ли случаев, когда обреченные болезнью или травмой на бездействие, спортсмены находили в себе мужество и силы превозмочь недуг и вернуться на стадион. Брумель, например. Меня восхищала несгибаемая воля этого человека. В такой переделке побывал — выжить бы, не то что в спорте остаться. Тридцать операций, пять лет заточения в больничных стенах! На него все рукой махнули. А он, презрев жалость к себе и мрачные прогнозы скептиков, продолжал мечтать о своей высоте. И снова взлетел над планкой, совершив истинный подвиг.
Когда же на пороге палаты появлялся улыбающийся Олег Михайлович, сразу светлело на душе.
— Ну что ты тут разлегся, — бросал он шутливый укор, присаживаясь рядом на кровать и поглаживая закованную в гипс ногу. — Мы его ждем не дождемся, а он здесь «загорает» себе преспокойненько. Давай-ка поправляйся быстрее и — в строй. У нас такие игры ответственные — без тебя не обойтись…
Своим поведением, словами тренер, будто умелый гипнотизер, внушал мне уверенность. Свидания с ним воскрешали надежду, от отчаяния не оставалось и следа.
Я вернулся в футбол. Спустя… год.
На первую после долгой разлуки встречу с командой приковылял на костылях. Так и ходил месяцами смотреть, как тренируются и играют ребята.
Постепенно нога окрепла. Костыли сменила палочка. И, наконец, наступил этот чудесный день.
— Серега, хватит скучать, давай к нам, — неожиданно позвал Базарнов.
Взволнованный, я робко ступил на поле и, преодолев страх, ударил по катящемуся навстречу мячу.
Это была моя первая победа. Может быть, самая важная в жизни.
Перебирая дома время от времени бумаги, раскопаю, бывает, школьный альбом. Бережно отверну потертую обложку с тисненной «золотом» надписью: «СШ № 21 имени Николая Гастелло». И заулыбаюсь: вот мы какие были — совсем еще юные, но, не терпя возражений, считавшие себя уже вполне взрослыми и самостоятельными, полные иллюзий и радужных мечтаний. Интересно, где они сейчас, эти подчеркнуто строгие на фотографии мальчишки и девчонки из нашего класса? Как-то сложились их судьбы? Давненько не виделись.
А вот и Регина Леонардовна — моя любимая учительница. Ее увлекательные, не похожие на другие, уроки английского языка так занимали меня, что звонок на перемену — тот самый, спасительный, которого на иных занятиях нетерпеливо ждешь, то и дело поглядывая на часы, в этом кабинете воспринимался без радости. Как свисток судьи, оборвавший захватывающий поединок на самом интересном.
Сколько лет минуло, а и по сей день помню стишок, который старательно декламировал на школьном утреннике, посвященном 8 Марта:
My dear, dear mummy,
I love you very much,
I want you to be happy
On that day of March .
Мама даже прослезилась, когда доведалась о содержании этих незамысловатых строк.
Знание английского, азы которого были усвоены на уроках замечательного преподавателя, очень пригодилось мне в жизни. Особенно в зарубежных поездках.
А вообще-то особым прилежанием и усидчивостью я не отличался. Изредка, но случались и «неуды» по поведению, и «двойки» с «тройками» вперемежку. Только не спешите вешать на меня ярлык трудного подростка. На учете в милиции не состоял, учителей до обморока не доводил, и перспектива оказаться в компании второгодников мне отнюдь не угрожала. Ходил, как принято говорить, в крепких середнячках.
Не стану утверждать, что футбол целиком затмил учебу, но и не возьмусь отрицать, что любимая игра прочно завладела моими мыслями и поглощала немало времени. Наверняка, можно успешно совмещать приятное с полезным, и примеров тому предостаточно. У меня же, буду откровенен, это получалось далеко не всегда. Да я не очень-то и стремился.
Слышу ворчание разочарованных родителей: «Вот тебе и на, что за пример он нашим детям подает?». Уж простите, какой есть.
Осмелюсь даже высказать крамольную мысль: сама по себе успеваемость — не самое главное. Она — еще не гарантия качества и цельности натуры и не отражает стопроцентно истинные способности. Для меня ценнее и привлекательнее ученик рисковый, неординарно мыслящий, с собственным мнением. Словом, личность. И не обязательно круглый отличник. Я знаю таких. Они не слишком преуспевали за школьной партой, но выросли в прекрасных не только спортсменов, но и журналистов, учителей, став уважаемыми людьми.
Только не подумайте, что я призываю плохо учиться.
Английский — не единственный из предметов, которые были мне в радость и частенько приносили высокие оценки. Физкультура увлекала не меньше. Что вы сразу заулыбались? Не в пренебрежительно-легкомысленном ли отношении к этой дисциплине причина заметно пошатнувшегося в последнее время здоровья нашей молодежи?
Должно было случиться что-то невероятное, чтобы я пропустил урок. На физкультуре можно было от души порезвиться, вдоволь наиграться в футбол или баскетбол. Что же до остального, бегал и прыгал, подтягивался и отжимался не хуже других. И значок ГТО получил. Впрочем, у кого его тогда не было?..
В девятом классе я «заразился» автоделом, всерьез задумав стать водителем. Да не простым, а королем трасс. Загорелся желанием исколесить всю страну вдоль и поперек. Так и написал в сочинении, рассказав на страницах тетрадки о первых навыках, приобретенных еще в детстве. Внемля слезным просьбам, Володя, старший из братьев, профессиональный шофер, брал меня иногда в рейсы, по городу на своем грузовике. Забравшись в кабину новенького ЗИЛа, я пристально следил за каждым движением брата, восторгаясь про себя, как ловко он управляется с рулем. И, затаив дыхание, ждал высочайшего позволения покрутить баранку.
Властвовать над машиной. Обвороженный этой заманчивой целью, я с особым энтузиазмом штудировал мудреную науку вождения, предвкушая тот миг, когда впервые самостоятельно сяду за руль.
Наконец-то сбылось. Под бдительным взором невозмутимого инструктора повернул ключ — мотор моментально «ожил», забившись в унисон моему, «глотнувшему» ударную дозу адреналина. Безуспешно пытаясь подавить смятение, осторожно выжал сцепление, переключил рычаг на первую скорость и, резко (совсем не так, как учили) отпустив педаль, одновременно нажал другой ногой на «газ». «Москвич» нервно дернулся и… покатил.
Не описать, что испытал в эти феерические мгновения. Ужасное волнение и дикая радость смешались воедино.
— Я еду! — надрывно кричал внутренний голос…
Маршрут незаметно подошел к концу. Выбравшись из
кабины, почувствовал, как только сейчас стала рассеиваться застилавшая глаза туманная пелена.
— Молодец, далеко поедешь, — похвалил наставник.
Может, мне действительно улыбалась перспектива классного водителя, сулящая увлекательные и рискованные путешествия. Тем паче, что сразу по окончании школы, уверенно выдержав экзамен в ГАИ, получил права. Однако шоферской карьере состояться было не суждено. Виновник тому — футбол…
В ту пору СДЮШОР-5 не было равных. Команда легко расправлялась со своими соперниками, выигрывая одно за другим городские и республиканские состязания. Превосходство над остальными было столь велико, что в одном из первенств, если не изменяет память, мы добились фантастической разности мячей — 105-3! «Трактору» забили 17, а «Мотору» и того больше — аж 25 безответных голов.
Ребята подобрались в коллективе на загляденье. Что ни игрок — индивидуальность. Поначалу даже в основной состав не мог пробиться. Попробуй, когда Олег Михайлович столько талантов собрал — на две команды с лихвой хватит.
Но даже в такой сильной компании умудрялись выделяться Юра Попков, Толя Комоско, Игорь Близнюк, Юра Волоткевич. А Володя Равицкий вообще на голову всех выше был. Не в прямом, разумеется, смысле. Мы его прозвали «Пеле». «Технарь» с отличным ударом, он без преувеличения имел задатки футбольного короля. Куда все подевалось? Отчего никто из этих и многих других одаренных ребят не сумел вырасти в мастеров высшей лиги?
Я пытался искать ответы на эти вопросы. И находил их, не претендуя при этом на истину в конечной инстанции. Очевидно, что между детско-юношеским и взрослым футболом — дистанция огромного размера. И далеко не каждому подающему надежды дано благополучно продраться сквозь тернии переходного этапа. Суровые реалии, с которыми сталкивается вчерашний корифей из ДЮСШ, окунувшись в куда более интеллектуальную, жесткую, динамичную мужскую игру, зачастую расходятся с его радужными представлениями, надламливают психологически и физически. Для многих, считавшихся перспективными, высокие требования большого футбола оказываются непосильными.
Немало и таких, кому просто не повезло. Остались вне поля зрения, не привлекли внимания тренеров команд мастеров, вовремя не распознавших в них талант. Или просто засиделись на скамейке запасных, растеряв по вине недоверчивых и недальновидных наставников свои лучшие качества. Все они либо очень скоро сходят со сцены, осознав всю тщетность усилий добиться широкого признания, либо, смирившись с недостижимостью высшей цели, довольствуются выступлением на низших уровнях.
А задумывались ли вы над тем, почему столько восходящих звезд, блиставших в юношеских и юниорских сборных страны, так и не засияли на футбольном небосклоне? Иных навсегда ослепили первые лучики славы, иных просто «заездили», изрядно утомив всевозможными турнирами и дальними странствиями. Надорвавшись физически и морально уже на заре своей молодости, они резко затормозили в росте и не смогли оправдать выданных им больших авансов.
Вот и размышляю: может, мне как раз повезло, что не довелось выступать в этих командах? Разве что всего один матч сыграл за молодежную сборную страны.
Но вернемся в нашу школу. Единственными, с кем СДЮШОР-5 приходилось считаться всерьез, были земляки из «Динамо». Этих захватывающих поединков со своими главными и постоянными конкурентами ждали с нетерпением, к ним готовились особенно тщательно. Жаркий спор за пальму первенства чаще завершался в нашу пользу. Так случилось и в 1979-м, когда в финальном матче юношеского чемпионата республики за красавец-приз газеты «Физкультурник Белоруссии» — «Хрустальный мяч» мы одолели динамовцев со счетом 1:0.
К свадьбе мама подарила мне альбом-коллекцию газетных и журнальных публикаций о ее сыне, скурпулезно собранную в течение многих лет. На первой его странице аккуратно подклеена пожелтевшая вырезка именно об этой встрече. И не случайно: «Судьба матча решалась в дополнительное время. Незадолго до его окончания полузащитник СДЮШОР-5 Сергей Алейников получил мяч, обыграл защитника и с угла штрафной площади неотразимо пробил в дальний угол ворот, принеся своей команде победу».
— Заниматься с Сережей было одно удовольствие, — рассказывает Олег Михайлович Базарнов. О таких, как он, говорят — «светлая голова». Не по годам мудрый, он понимал тренера с полуслова. На тренировках — пример для других. Никогда не опоздает, не пропустит без веской причины. Его можно было не контролировать: любое упражнение парень выполнял на совесть, трудился и на тренировках, и в игре до седьмого пота. Хоть майку выжимай.
Даже на фоне даровитых ребят, а их у нас было немало, Сережа выделялся своеобразной техникой, умением обыграть сразу нескольких соперников, отдать ювелирный пас на любое расстояние. Любил повозиться с мячом, но никогда не жадничал. Если партнер в более выгодной полиции, ни за что не станет бить по воротам, а адресует тому своевременную передачу.
Правда, физически был слабоват. Особенно сдал после вызванного злополучной травмой годичного перерыва. Но постепенно набрался силенок, и в последние годы нашей совместной работы претензий к его функциональной готовности у меня не возникало. С первой и до последней минуты игры он мог сновать, как челнок, по всему полю.
Спокойный и уравновешенный, Сережа не терял рассудка в самых сложных игровых и жизненных ситуациях. Был хладнокровен, но не равнодушен. Не однажды видел, как он горяч в принципиальных спорах.
Мальчишки его уважали, к нему тянулись. А это — признак сильной натуры.
За победой в республиканском первенстве последовал новый успех.
Мы возвращались из подмосковной Каширы с высоко поднятой головой. Еще бы: завоевали серебряные награды юношеского чемпионата страны! Впервые!
За окном поезда стояла непроглядная тьма. Но, несмотря на поздний час, никто из ребят не спал. Ни накопившаяся усталость, ни мерный стук колес не клонили ко сну. Всех захлестнула волна еще свежих воспоминаний об удачном выступлении. Скорее бы утро, скорее бы в Минск, на свою «монетку». Рассказать ребятам, как это было. Ну и прихвастнуть немножко — не без этого.
Вторые среди семидесяти двух! Именно столько команд стартовало на марафонской турнирной дистанции. И всего семь сильнейших попадали в финал.
По пути в Каширу в отборочных матчах мы сломили сопротивление сверстников из выбранных нам строгим жребием клубов со столь громкими именами, как московский «Спартак», ленинградский «Зенит», львовские «Карпаты». Причем признанных фаворитов — столичных соперников — обыграли дважды: дома и в гостях. В Москве победный гол посчастливилось провести мне.
А финальный турнир начался для нас обескураживающе — с поражения — 0:2 от московской ФШМ, в чьих рядах, к слову, блистал сын известного футболиста и тренера Валентина Козьмича Иванова. Не знали мы тогда, что этой стартовой встрече суждено стать решающей, поистине «золотой», и проиграли будущим чемпионам страны. Обидно, если учесть, что ни в чем не уступали соперникам, а, напротив, даже превосходили их во многих компонентах игры.
По не пали духом. Быстро забыли о неудаче и, как ни в чем не бывало, вдохновенно провели оставшиеся поединки, опередив в итоговой таблице тбилисцев, киевлян, ереванцев, ташкентцев и ашхабадцев. Причем разгромили бронзовых призеров — динамовцев из столицы Грузии — со счетом 4:0.
Вернувшись из Каширы, я почувствовал, что повзрослел, возмужал. В остром и жестком соперничестве с лучшими ровесниками страны окрепла вера в свои силы.
На вокзале меня встречал Саша. Он особенно радовался успеху брата: как-никак первым приобщил меня к организованному футболу, беря с собой на тренировки в «Трудовые резервы». Да и вообще возился со мной больше остальных. Опекал со всей ответственностью, но случались и проколы, о которых сейчас вспоминаю с улыбкой. Однажды повел в кино и потерял в шумной городской толпе… Дома, где не находили себе места пребывающие в полуобморочном состоянии родители, мы появились затемно. И порознь. Первым пришел шестилетний пропавший, а уж потом — заплаканный, отчаявшийся и измученный безрезультатными поисками Сашка.
Он — второй по возрасту среди нас, четырех братьев. Футболу предан беззаветно. Страстный болельщик — само собой разумеется. Но не только. В свободное время, а он инженер, умудряется и мальчишек тренировать, готовя команду ЖЭСа к соревнованиям на приз клуба «Кожаный мяч», и сам еще играть — за микашевичский «Гранит» а профсоюзном первенстве республики.
Самый младший — Толя — пошел по моим стопам; та же СДЮШОР-5 с тех же девяти лет, та же победа в «Хрустальном мяче», тот же дубль минского «Динамо»… Начало было многообещающим. Я уж размечтался — недалек тот день, когда в бело-голубой форме родного клуба выйдут бок о бок на поле братья Алейниковы.
Но нет, не суждено было сбыться грезам. В роковом матче с дублерами «Торпедо» в Москве защитник Бодак в безобидной ситуации грубо «скосил» брата. Носилки, «скорая», больница. Врачи констатировали: двойной перелом голени. В восемнадцать лет Толя едва не стал инвалидом. Он надолго выбыл из строя, так и не узнав, что такое большой футбол.
«Обидчик» навестил его в столичной клинике. Но чистосердечным ли было его раскаяние? Спустя два года все тот же Бодак, но уже в форме московского «Локомотива», повторил свой «трюк». На сей раз жертвой грубияна стал основной нападающий минчан Шалимо. Снова перелом ноги и полугодичная разлука форварда с футболом.
Увидев корчащегося на траве от боли Андрея, я не сдержался:
— Ты что ж это делаешь?
Москвич лишь виновато опустил голову.
При всем желании случайными его поступки назвать не могу.
Ох, и натерпелся наш футбол от «костоломов». Сколько перебитых ног, искалеченных судеб. А им — ничего. Отправят игрока в расцвете сил на «пенсию», а сами благополучно продолжают карьеру, да еще торжественных проводов дождутся. И никаких тебе угрызений совести. Многим и в голову не приходит хотя бы извиниться перед пострадавшим.
Случай, который меня глубоко тронул, скорее исключение из правил. Поначалу ситуация складывалась банально. Защитник «Черноморца» Еремин летом 1989-го тяжело травмировал тбилисца Цааву и был дисквалифицирован. Но продолжение истории оказалось неожиданным. Одессит приехал за сотни километров домой к прикованному после операции к постели сопернику, чтобы покаяться. А незадолго до визита Цаава получил письмо от… матери своего «обидчика». Начиналось оно словами: «Прости, сынок!». Растроганный тбилисец, конечно же, принял извинения.
Увы, далеко не каждому дано благородство. И не каждый способен на такой милосердный поступок. А жаль. Понятно, что кость у пострадавшего от этого быстрее не срастется. Но душевная рана затянется куда скорее.
Вернусь, однако, в семью. Володя — самый старший из нас. Ему было уже девятнадцать, когда Толя только появился на свет. Он, пожалуй, единственный среди братьев, кто вполне может прожить и без футбола.
Володю больше занимала техника. Он мог целыми днями пропадать в соседском гараже, любовно возясь с автомобилем. Возвращался домой поздним вечером — счастливым и насквозь пропитанным маслом и бензином. Стоит ли удивляться, что из него получился классный шофер?
Было у брата и еще одно увлечение — танцы. Но занятия в кружке пришлось прекратить, когда родители заметили, что успеваемость сына ухудшилась.
Вот такие мы, братья Алейниковы. Похожие и разные.
Отшумел выпускной школьный бал. Что делать? Этот извечный и отнюдь не праздный для молодого человека вопрос встал и передо мной.
После того, как моих товарищей по юношеской команде Юру Попкова и Юру Волоткевича сразу зачислили в дубль минского «Динамо», а меня обошли вниманием, никаких иллюзий насчет своего футбольного будущего я не питал. Поиграю, пока не надоест, за какой-нибудь коллектив в первенстве республики, и ладно. О команде же мастеров не мечтал ни сном ни духом.
Отец с матерью относились в ту пору к моему увлечению недоверчиво, будучи убеждены, что спорт — это несерьезно и до добра не доведет,
— Пора, сынок, делом заняться, — все чаще слышал укор обеспокоенных за мою дальнейшую судьбу родителей.
Не терзая себя раздумьями и сомнениями, решил устроиться на радиозавод. Почему именно туда? Да потому, что рядом с домом. И только.
Начал учеником, закончил через полгода слесарем-сборщиком радиоаппаратуры первого разряда.
На коллектив грех жаловаться. В цеху всего двое мужчин — мастер да я. Так что дефицита чуткости и заботы прекрасного пола мы не испытывали. Но вот работа… Не лежала у меня душа к однообразному производственному процессу на конвейере. Не по мне это — изо дня в день вставлять платы в металлические рамки. Еле дожидался конца смены. Долго так продолжаться не могло…
К счастью, Базарнов не терял меня из виду. Мы частенько встречались с Олегом Михайловичем, и при каждом свидании он с неподдельным интересом спрашивал о моих делах.
Хвастать было нечем. Рассказывал любимому тренеру о своих трудовых буднях, о том, как неожиданно увлекся хоккеем с мячом, откликнувшись на приглашение выступить за цеховую команду в заводском первенстве. А в футбол поиграть так и не довелось — не сезон.
Базарнов-то и надоумил меня поступать в институт физкультуры:
— Высшее образование не помешает. Да и на виду у специалистов будешь постоянно. Глядишь, обратят на тебя внимание в студенческой команде.
Олег Михайлович и на сей раз оказался прав. Но понял я это не сразу.
Моя первая попытка штурмовать бастион науки могла закончиться плачевно, так и не начавшись. В фотоателье вышла заминка со снимками. Дотянули до последнего дня приема документов. Примчался в институт, а время уже истекло. Обидно стало до слез. Повернул уж было домой, но что-то екнуло внутри. Дай, думаю, посмотрю: а вдруг комиссия еще не разбежалась.
Короче, повезло — прием продлили на один час. Кто знает, если бы не счастливая случайность…
Пришла пора экзаменов. Признаться, особенно беспокоился за сочинение и биологию. А уж специализацию — эка невидаль. Ну подумаешь, обведу пару стоек, пробью по воротам — и никаких проблем. Так я думал, но на деле все оказалось сложнее.
Первое же упражнение заставило поволноваться. С линии штрафной площади нужно попасть в указанную преподавателем половину ворот. Но это не все. «Пронзив» ворота, мяч еще должен пролететь десять метров, прежде чем коснется земли. Иначе попытка не засчитывается. Всего их пять. Чтобы получить «отлично», достичь цели должны четыре удара. Поверьте, это трудно. Михаил Яковлевич Андружейчик, заслуженный тренер республики, один из принимавших экзамен, позже уверял, что на его памяти за время долгой работы в институте все пять попыток успешно выполнили лишь двое — Витя Янушевский и Петя Василевский.
Так что «четверкой» за это упражнение я мог быть вполне доволен. Тем более, что три остальных испытания — «слалом» между стойками с завершающим ударом, попадание мячом в расчерченный на земле квадрат и двусторонняя игра — принесли мне «пятерки», обеспечив общую отличную оценку.
Не стану утомлять читателя подробностями сдачи других экзаменов. Все завершилось благополучно, и к радости моей, а еще больше — родителей, передо мной распахнулись двери вуза.
Полноценной студенческой жизни я, однако, не вкусил, и «лучшие годы», как справедливо называют эту прекрасную пору, для меня таковыми не оказались. Но что поделать, коль это участь всех спортсменов, ступивших на большую арену.
Обычные студенческие будни и праздники, когда прилежно посещал лекции и, не деля сутки на день и ночь, готовился к сессии, выбирал из почерствевшей от осенних заморозков борозды картошку и лихо отплясывал на дискотеке, закончились уже после первого курса. Потом стало не до того: команда мастеров, тренировки, игры, переезды…
Времени на учебу катастрофически не хватало. Приходилось выкраивать драгоценные часы, а то и минуты, в самолетах и гостиницах, жадно вчитываясь в учебник и стараясь успеть что-то почерпнуть из него. А в редкие выходные спешил с зачеткой в институт, чтобы уговорить преподавателя принять у должника экзамен, и махнув рукой на оценку — лишь бы не «неуд».
Кто сказал, что диплом мастерам достается легко?
С первого же курса я прочно занял место в основном составе «Буревестника», который тренировали Валерий Николаевич Яромко и Михаил Юрьевич Мишенский.
Сезон 1980 года оказался одним из самых удачных в истории студенческой команды. Сначала мы выиграли Кубок Белоруссии, вернув его институту после четвертьвековой разлуки с почетным трофеем.
Бобруйский «Шинник» приехал в Минск на финал в ранге обладателя приза и с серьезными намерениями сохранить его «прописку» в своем городе. Ох, как не хотели соперники расставаться с красавцем-кубком: отчаянно сражались за каждый мяч, самоотверженно оборонялись и настойчиво подбирали ключ к нашим воротам. Но домой им пришлось возвращаться с пустыми руками.
Во втором тайме сказалось превосходство юных и честолюбивых минчан в физической подготовке. Нам удалось сломить сопротивление гостей тремя эффектными голами. Два из них провел Толя Комоско, один — я. Он памятен и по сей день. Решившись исполнить штрафной, сильно ударил метров с двадцати — мяч от одной штанги угодил в другую и обрел покой в сетке.
Мы победили — 3:1. А немногим позже сложили в кубок бронзовые медали чемпионата республики. К слову, есть в моей коллекции и еще одна бронзовая награда, полученная за годы учебы в институте. Удостоился ее на республиканском первенстве по… «русскому» хоккею.
Не могу промолчать о качестве футбольных полей. Сказать, что они не выдерживают критики — это еще слишком мягко. Единственный газон, на котором можно играть в удовольствие, был в Барани, что под Оршей. Остальные… На стадионе инфизкульта от травы не осталось и следа. Другие поля хотя и были кое-где «окрашены» в зеленый цвет, но скорее пригодились бы бегунам по пересеченной местности.
Впрочем, о чем речь, если во всем Союзе всего пара газонов международного стандарта — в Киеве да Москве, в Лужниках. Надо бы снять шляпу перед нашими тренерами, которые умудряются на ухабистых, гаревых полях растить первоклассных футболистов.
Понял я это не сразу, а лишь поездив по свету и увидев, что во многих странах запасные поля не уступают по качеству основным. Почему? Этот мой вопрос вызывал недоумение: как же может быть иначе, коль основы техники — святая святых футбола — закладываются именно в детстве? Виртуозов на дрянном поле не воспитаешь.
Не умеем? А может быть, не хотим? Я видел, как любовно ухаживают за полями в Италии. Не то что после — уже в перерыве матча появляются рабочие стадиона и аккуратно латают дерном дыры — следы жестких столкновений. Едва раздастся финальный свисток, они снова на поле. Но теперь не только для того, чтобы утрамбовать выбоины. Траву подстригают, поливают, укатывают. Стоит ли удивляться, что найти у них кочку на поле труднее, чем иголку в стогу сена?
Республиканское первенство стало для меня классическим переходным этапом к первенству всесоюзному. Я впервые столкнулся с истинно мужской игрой и выдержал испытание. Четырнадцать голов за сезон в амплуа полузащитника — тому свидетельство. Но главное — обрел силу, достаточную для того, чтобы поддерживать высокий игровой темп на протяжении всех девяноста минут. Я почувствовал, что специалисты открыли для себя Алейникова, начали пристально присматриваться к его действиям и даже прогнозировать незаурядное будущее. Прежде всего имею в виду Вениамина Владимировича Арзамасцева, работавшего в ту пору с дублерами минского «Динамо». Он-то и пригласил меня осенью 1980-го в резервный состав главной команды республики. Вместе с тремя партнерами — Толей Комоско, Вовой Луферовым и Колей Семеновичем. К моему удивлению, ребята отказались, объяснив свое решение желанием попробовать для начала силы во второй лиге. Я остался одним, кто, не колеблясь, ответил: «Да».
— По долгу службы мне довелось посмотреть много игр юношеского и взрослого первенств республики, — рассказывает В. Арзамасцев. — Критерий отбора был таков: если за весь матч игрок хотя бы пять минут блистал индивидуальным мастерством, он получал приглашение в команду. Сережа оказался одним из немногих, кто превышал этот условный временной лимит едва ли не в каждой встрече. Его самобытная техника, футбольный интеллект, созидательные способности не могли не броситься в глаза. Впервые же увидев его в игре, сказал себе: «Это тот парень, что надо».
Вскоре, уже на тренировке, он открылся для меня с другой стороны, которую прежде не замечал. Играя с ребятами в традиционный «квадрат», я вдруг обратил внимание, как здорово предугадывает Сережа направление моих передач, ловко перехватывая мяч! Завидная интуиция! Тогда-то и понял я, что призвание Алейникова — опорный полузащитник. А убедился в своей правоте в первых же играх новобранца.
Мой дебют в дубле состоялся в ноябре 1980-го и был ознаменован крупным проигрышем в Ереване «Арарату». Радоваться было нечему. Но утешал себя мыслью, что здесь, в состязаниях рангом выше, не так уж и страшно. Уровень мастерства примерно тот же, что и в республиканском первенстве взрослых. Значит, можно играть.
До конца сезона я успел еще пару раз надеть бело-голубую форму резервного состава.
А потом пришла зима — пора надежд и раздумий. Я — в «Динамо». Возможно ли такое уже через месяц? Откровенно говоря, верилось в это с трудом. Не созрел еще. А вдруг?
Это «вдруг» не давало мне покоя и, возможно, превратилось бы со временем в «никогда». Если бы не Малофеев…
КОМАНДА МОЕЙ МЕЧТЫ
Пятое января 1981 года. Эту дату я помню, как день своего рождения.
Честно говоря, не догадывался, зачем пригласили меня на первое в сезоне собрание минского «Динамо». Эдуард Васильевич рассказал о планах команды, наметил неизменную цель — добиться максимального результата. И вдруг, когда дело уже шло к концу, как гром средь ясного неба:
— Поздравляю Сережу Алейникова. Он зачислен в наш коллектив.
Объявление было настолько неожиданным, что не сразу и вник в смысл тренерских слов. И лишь учащенно забившееся сердце подсказало: сбылась твоя мечта! Едва дождавшись окончания, словно ошпаренный, выскочил из раздевалки — уж очень нетерпелось поделиться радостной вестью со своими.
Но до основного состава было еще далеко. Я тренировался с дублерами под руководством Арзамасцева. В компанию сильнейших меня брали только тогда, когда наступал черед занятий на льду. Почему? Да просто не все из ребят были в ладах с коньками. Трудно было сдержать улыбку, глядя как Пудик (так ласково звали Юру Пудышева), набрав скорость и потеряв всякую надежду затормозить, отчаянно бросал в сторону клюшку, чтобы поскорее освободить руки для неизбежной и сулящей мало приятного встречи с деревянным бортом. А Саша Прокопенко, тот вообще не надевал коньков. Выходя на лед в скользящих кедах, он кое-как обосновывался на «пятачке» у ворот соперников, при первой возможности пытаясь добить мяч в сетку.
Я не оговорился — именно мяч, поскольку играли мы в коробке в «русский» хоккей по канадским правилам. Будь то на катке в парке имени Горького или открытой площадке Дворца спорта.
Эти двусторонние матчи не оставляли равнодушными ни нас, ни случайных болельщиков. Если действительно доказано, что смех продлевает жизнь, то мы сделали их всех долгожителями.
На льду я чувствовал себя довольно уверенно (так бы и на поле!). Ну а признанными хоккейными корифеями в команде считались Витя Сокол, Юра Курбыко и Сережа Гоцманов. Любо-дорого было смотреть на их стремительное катание и незаурядный дриблинг.
В дубле долго не задержался. Уже в середине сезона Малофеев, который пристально следил за молодежью, стал привлекать меня к тренировкам основного состава.
Собираясь на первое занятие, не на шутку разволновался. Представил укоризненные взоры и окрики «стариков», недовольных промахами новичка. Будь, что будет — старался успокоить себя.
К счастью, я обманулся в ожиданиях. Атмосфера, в которую окунулся на занятиях, приятно удивила. Ребята работали весело, с настроением и на совесть. Без строгого надзора и понуканий.
Как и «положено» дебютанту, нередко ошибался — то пас отдам не вовремя и не по адресу, то по воротам промахнусь из выгодного положения. Но ребята моих просчетов словно не замечали. В худшем случае промолчат, а в лучшем, что случалось гораздо чаще, — подбодрят:
— Все в порядке, Серега! Не вешай нос.
Особенно помогла мне поддержка двух Юриев — Пудышева и Курненина. Просто повезло, что довелось играть рядом с этими замечательными спортсменами и порядочными людьми. Не припомню случая, чтобы хоть раз они позволили себе обидеть юного партнера.
Пудышеву безоговорочно доверили звание капитана команды. Много повидал на своем веку игроков с повязкой, сам ее носил, но лучшего вожака, чем Юра, не встречал. Он обладал удивительным даром зажечь ребят, повести их за собой — авторитетом и личным примером.
Не щадил себя ни на тренировках, ни в игре. На поле. Своем ли, чужом, чувствовал себя хозяином, конструировал игру, гордо подняв голову.
Мы уже привыкли: где Пудик — там всегда весело. И не только на занятиях, когда его непрестанные «хохмы» тонизировали всю команду. Он умудрялся шутить даже в ответственных матчах, да еще над соперником. По-моему, это оттого, что игра была для него не тяжелой работой, а усладой, праздником души.
Помню, сражаемся в Москве с «Динамо». На табло — ничья. Каждый удар может стать решающим, каждая ошибка — роковой. Мы атакуем, следует подача с фланга — мяч плавно летит в штрафную соперников. К нему решительно устремляется наш капитан и за мгновение до того, как с трех метров нанести, казалось бы, неотразимый удар головой, успевает на весь стадион крикнуть Прудникову: «Леха, получай!..».
Словно пантера, молнией бросился за мячом голкипер москвичей и в невообразимом прыжке, достал-таки его под перекладиной. А в сетку вместо мяча угодил… Пудик.
Теперь уже черед шутить был за Прудниковым. Он снисходительно похлопал неудачника по плечу:
— Не огорчайся, Юра! У тебя все впереди.
Долго еще мы подтрунивали над капитаном, вспоминая этот курьезный эпизод. Добродушный, он не обижался, лишь изредка что-то ворча в пышные гусарские усы. Но тогда, после игры, нам было не до смеха…
Что правда, то правда: характер у Юры был не сахар. Крутой норов испортил ему не одну страницу биографии. Но все попытки руководителей переделать этого человека, превратив в послушного исполнителя их воли, были заранее обречены на неудачу.
С радостью провожали мы капитана в столицу, когда впервые ему пришло приглашение в национальную сборную. Вдруг возвращается раньше срока домой. В чем дело? Оказывается, повздорил с Бесковым и по пути из Новогорска в Москву, хлопнув дверью автобуса, вышел посреди дороги. Ну что ты с ним будешь делать?
Неординарным личностям во все времена жилось нелегко, в ту пору — застегнутых на все пуговицы пиджаков и гнетущего единства мнений — особенно. Человек со смелыми и независимыми суждениями, он любому говорил правду в. глаза. А такое не могло оставаться безнаказанным. Заботясь прежде всего о команде, в беседах с высокими чинами он на правах капитана просил, требовал улучшить условия жизни ребят, которые они заслужили честным трудом и яркой, дарящей болельщикам радость игрой. Сейчас к этому отнеслись бы, по крайней мере, с пониманием. Тогда его обвинили в рвачестве.
Кончилось тем, что Юра был отчислен из родного коллектива — того самого, в становление и блестящее турнирное восхождение которого вложил столько труда. Эта несправедливая и опрометчивая мера обрекла его на долгое и безрадостное скитание по командам других городов. Мне очень жаль, что так случилось. И стыдно перед капитаном — за себя, что был бессилен ему помочь, и за тех, кто вынудил его расстаться с Минском.
…Матч с ростовским СКА близился к концу. Мы отчаянно пытались вырвать у гостей победу, но ничего не получалось — 2:2. До финального свистка оставалось десять минут, когда меня подозвал Малофеев:
— Раздевайся, будешь играть. Коленки не дрожат?
— Нет, — говорю, — ничуть.
— Тогда вперед!
Тренерская команда была столь неожиданной, что попросту не успел испытать волнения, моментально окунувшись в игру.
Эти считанные минуты показались вечностью. Носился по всему полю, как угорелый. Будто меня выпустили на простор из долгой неволи. Успел нанести прицельный удар издали. Но он получился не сильным: бил с разворота, и опорная нога заскользила. Мяч стал легкой добычей вратаря, однако зрители одобрили поступок, наградив новичка аплодисментами. А когда судья уже поглядывал на секундомер, чтобы вот-вот возвестить об окончании встречи, Гуринович добил в сетку мяч, отскочивший от штанги после удара Пудышева — 3:2!
Так 15 июля 1981 года состоялся и счастливо завершился мой дебют в высшей лиге.
А уже в следующем матче впервые появился на поле в стартовом составе в футболке под пятым номером. И сразу же такое испытание! Мало того, что экзаменовать нас приехали великолепные тбилисцы, в памяти которых еще совсем свежа была чудесная победа в Кубке кубков. На установке ушам своим не поверил, услышав от Малофеева:
— Твоя задача — нейтрализовать Кипиани.
Ни много ни мало. Да если бы еще пару лет назад мне кто-нибудь сказал, что доведется противостоять на поле этому великому кудеснику мяча, я бы громко рассмеялся в ответ на неудачную шутку…
Не сочтите за хвастовство, но ничуть не оробел. Вышел на игру со жгучим желанием доказать, что чего-то стою и тренер не ошибся в выборе. Готов был горы свернуть. Однако очень скоро понял, что на одном энтузиазме далеко не уедешь, впервые ощутив, боль непомерно велика разница между уровнем высшей лиги и турнира дублеров. И представить себе не мог, что придется так тяжело.
Начал я довольно резво, настойчиво преследуя маститого визави на нашей половине поля. Но опека новичка не больно обременяла умудренного опытом мастера. Чувствовалось, что он играет вполсилы. Однако и этого ему было достаточно, чтобы без труда избавляться от моих назойливых попыток посягнуть на его свободу действий. Легкий, изящный, пластичный — ну прямо артист. Болельщики специально ходили любоваться мастерством Кипи а ни, как ходят на звезд театра или эстрады.
Он без устали искусно плел кружева эффектных комбинаций. Я же, не рассчитав силенок и вымотанный его беспрерывными маневрами, еле дотянул до перерыва: дыхание сбилось, ноги стали ватными. И в начале второго тайма, сыграв еще минут десять, попросил замену.
В этот момент на табло еще значилось почетное для нас 0:0, а спустя всего каких-то полчаса, когда раздался финальный свисток, — уже 1:4. Неудержимый Кипиани добился своего: сам поразил цель и помог это сделать партнерам. Оставалось утешиться лишь тем, что мячи посыпались в ворота минчан после моего ухода. Ребята даже бросали шутливый укор:
— Зря ты до конца не доиграл. Так бы и остались наши ворота «сухими».
Но я, конечно, не переоценивал свои способности, ясно сознавая, сколько еще пота предстоит пролить, чтобы чувствовать себя равным в единоборствах с такими маэстро,, как Кипиани.
Четырнадцать игр, проведенных в том сезоне в форме минского «Динамо», стали отменной школой, важным этапом на пути к самоутверждению. В год своего дебюта я, как никогда прежде, ощутил, что такое подлинный коллективизм, когда девиз «один за всех, все за одного» становится главным законом жизни.
Эх, какая это была команда!.. Тогда мы еще не мечтали о чемпионских лаврах и в самых смелых мыслях не могли вообразить, что уже в следующем году совершим дерзкое, сенсационное восхождение с девятой на первую ступеньку турнирной лестницы, повергнув многих соперников, скептически настроенных специалистов и болельщиков в шоковое состояние. Но по всему чувствовалось: растет, набирается сил команда, которая должна вот-вот «выстрелить», заявить о себе во весь голос…
«Золотой» 1982 год начался со счастливого для меня стечения обстоятельств. С неожиданным уходом Павлова в днепропетровский «Днепр» освободилось место опорного полузащитника. Заполнить эту вакансию Малофеев поручил мне. С тех пор я — игрок основного состава.
Прелюдией к чемпионату стал зональный кубковый турнир в Ленинграде. Под сводами спортивно-концертного комплекса впервые ступил на искусственный изумрудный газон — маленькое чудо, стирающее грань между летом и зимой, лишающее футбол вековой зависимости от капризов погоды. Но мне эта новинка пришлась не по душе. На непривычно жестком ворсе быстрее одолевает усталость, ноют ноги, да и отнюдь не безопасен он: каждое падение чревато травмой. Особенно сочувствую защитникам, скользящим в подкате по шершавому покрытию не один метр.
Нет, декоративный футбол под крышей, в тепличных условиях, когда за окном пурга, — не по мне. Убежден, что любимая миллионами игра должна оставаться в первозданном виде, со своим непреложным законом: матч состоится в любую погоду — дождь ли, снег ли. Не зря ведь за рубежом проводить официальные встречи на искусственном газоне запрещено. Или там ничего не смыслят в футболе?
А вечнозеленая трава красавца-стадиона в городе на Неве — вполне подходящий покров для красочных спортивных шоу, турниров по мини-футболу.
Кубковый барьер в Ленинграде минчане преодолели без особых хлопот, уверенно первенствовав в группе из шести команд. В одну из побед, над «Жальгирисом», внес голевой вклад и новобранец динамовцев, поразив цель уже на второй минуте. Отличился Алейников и на следующем этапе, вновь быстро открыв счет в поединке со смоленской «Искрой». Неплохая заявка! Остановить динамовский экспресс удалось в четвертьфинале лишь многоопытным киевским одноклубникам.
Встречи кубкового турнира ознаменовались не только первыми голами, но, увы, и первыми травмами. Не очень серьезными, но неприятными. Постепенно пришло понимание того, что в большом спорте нет мелочей и он не прощает безответственности. Ушиб ногу в матче с «Зенитом». «Ай, — думаю, — пустяк, и так пройдет». Не прошло. Время было упущено, лечение затянулось, и еще не скоро я вновь заиграл в полную силу.
Вообще сезон выдался не самым удачным. Микротравмы преследовали новобранца с раздражающей настойчивостью. Соперники стали проявлять ко мне повышенное внимание и били по ногам с упорством, достойным лучшего применения. Но, чего греха таить, была и другая причина. Конечно, о ней можно бы и умолчать — за язык-то никто не тянул. Но, поразмыслив, решил открыть давнишний секрет — исключительно в назидание молодым.
Раз, другой не смог, да и не захотел отказать себе в удовольствии провести вечер в веселой компании и, как вы догадались, отнюдь не за чашкой чая. В первом случае сошло, а во втором…
Не успевший восстановиться после напряженного матча и получивший вечером незапланированную нагрузку организм дал сбой. На утренней тренировке резко рванул со старта и, пробежав пару метров, услышал глухой хлопок — надорвалась задняя мышца бедра. Так непростительное нарушение режима обернулось трехнедельным лечением и бездействием в разгар сезона.
Не знаю, догадались ли об истинных причинах травмы тренеры и врач, но упреков от них не услышал. Впрочем, их слова проработки были бы уже ни к чему. Потому как, терзаясь угрызениями совести, я сам себе наговорил этих слов куда больше.
Это был горький урок. Урок на всю жизнь.
Восемь голов в 21 матче чемпионата — великолепный результат для юного опорного полузащитника, тем паче в год его дебюта в роли основного игрока. Первый официальный мяч в высшей лиге Алейников забил 7 мая 1982 года.
Случилось это в Москве. В жарком поединке с ЦСКА нам сопутствовала удача — 3:2. Первый из трех победных голов посчастливилось провести мне. Как сейчас помню: у ворот невообразимая сутолока, мяч неожиданно выныривает прямо на ногу, бью не медля, что есть силы — и трепещет сетка за спиной Шишкина.
Этот гол — самый памятный. Потом был самый красивый — в знойном Ташкенте, где, обыграв по всем статьям «Пахтакор» — 3:0, продолжили победное шествие. Аккуратно перебросив мяч через ногу рванувшегося навстречу защитника, из-за пределов штрафной с лёту «выстрелил» под перекладину.
А затем настал черед голов самых важных. Никогда так не везло, как во встрече с тбилисцами. Два мяча за пять минут под бурные овации пятидесятитысячной аудитории родного стадиона — такое и не снилось. Сначала с трех метров вонзил мяч в сетку, а вскоре с линии штрафной поразил нижний угол ворот растерявшегося Имнадзе.
Изменить результат не удалось никому. Мы выиграли — 2:0.
— Ты сегодня герой, — покидая поле, наперебой поздравляли ребята.
Заключенный в их объятия, я исподлобья поглядывал на табло, где ярко светились ласкающие взор победный счет и сразу две фамилии Алейникова.
Как это здорово — почувствовать себя героем! Хотя бы на миг.
Этот успех еще более упрочил лидирующее положение минчан. Мы пересекли экватор первенства, опережая идущий следом «Арарат» на шесть очков. Дыша в затылок ереванцам, «бежал» «Металлист». А где же гранды — «Спартак», киевское и тбилисское «Динамо»? Они неожиданно «забуксовали» в пути. Но мы прекрасно понимали, что сбрасывать их со счетов рано и опрометчиво, что опыт и класс возьмут свое и основная угроза нашему турнирному благополучию исходит именно от этих закаленных в баталиях клубов. А потому то и дело с опаской оглядывались назад через головы
ереванцев и харьковчан: не настигают ли нас титулованные?
И ожидания, самые худшие, начали сбываться. «Арарат» с «Металлистом» вскоре отстали, не выдержав напряжения изнурительной марафонской гонки. А их позиции заняли как раз те, кому положено по рангу. Опомнившись, спартаковцы и два динамовских коллектива, не щадя соперников, стали стремительно пополнять свои запасы очков. Уж больно задел их честолюбие дерзкий поступок молодых непокорных минчан. А у тех, с мальчишечьим озорством забравшихся слишком высоко, на верхнюю ступень турнирной лестницы, и глотнувших разреженного воздуха, закружилась голова.
Во что бы то ни стало удержаться, не упасть. Но как? Чем ближе финиш, тем труднее становилось преодолевать сопротивление яростно сражавшихся с лидером соперников. Еще тяжелее было осилить психологический барьер. Мы устали не физически — морально: от предчувствия близкой, горячо желанной победы и понимания того, что не простим себе, коль упустим из рук «жар-птицу». Попробуй не сломаться под грузом болельщицких надежд и собственной ответственности за все, что произойдет.
Динамовцев начало лихорадить: проиграли в Одессе — выиграли в Ленинграде, «подарили» дома три очка ЦСКА и «Торпедо» — вернулись с победой из Краснодара, уступили в Донецке — одолели в родных стенах «Металлист» и «Днепр». Из закавказского турне по Кутаиси и Баку, где добыли всего очко, возвращались еще фаворитами. Но киевляне уже были совсем рядом, отставая на два очка при игре в запасе.
Пятьдесят тысяч зрителей, заполнивших чашу минского стадиона, затаив дыхание, ждали встречи лицом к лицу двух главных претендентов на чемпионское «золото»…
Я рвался в бой, я готов был включиться в рьяную борьбу с первой же секунды. Но тренеры посчитали иначе, записав в протоколе мою фамилию за чертой основного состава. Появился на поле лишь перед самым перерывом, заменив Трухана. А почти весь тайм провел, разминаясь, за воротами киевлян. Страшнее пытки не придумать. Видишь, как ребята надрываются, слышишь их тяжелое дыхание, а помочь не можешь.
Сразу бросилось в глаза, как нервно мечется между стойками ворот Чанов, то и дело покрикивая на партнеров. Впрочем, его можно понять. Под натиском хозяев те частенько ошибаются, доставляя своему голкиперу массу хлопот.
Стремясь сохранить ворота в неприкосновенности, киевляне отряжают в оборону всю команду, кроме одиноко маячащего в центре поля Евтушенко. Но это их не спасает. Штурм усиливается, гол назревает. Ну, еще немножко, ребята! Еще чуть-чуть и…
Подхватив мяч, Пудышев приближается к лицевой линии и делает сильную прострельную передачу улизнувшему от защитников Прокопенко. Чанов отчаянно бросается на перехват, но Саша на мгновение опережает голкипера и пяткой переправляет мяч в сетку. Я сразу и не понял, как он умудрился попасть в цель из столь безнадежного положения. Уникальный гол! Так мог забить только Прокоп.
Воодушевленные удачей и подстегиваемые неистовым ревом трибун, мы продолжаем атаковать. Но уже скорее по инерции и недолго. Киевляне не были б киевлянами, если бы позволили так легко расправиться с собой. Спохватившись, они идут ва-банк — терять нечего. После перерыва инициатива переходит к опытным гостям, и теперь уже отбиваться приходится нам. Увы, не устояли. В безобидной ситуации кто-то играет рукой — штрафной. Сомнений нет: бить будет Буряк. На сей раз его хлесткий удар цели не достигает, но Хлус, этот «специалист» по минскому «Динамо», оказывается тут как тут. Воспользовавшись небрежностью защитников, он беспрепятственно вгоняет мяч в ворота.
И опять все сначала. Опять мы яростно штурмуем в надежде добыть поистине золотую победу. За две минуты умудряемся подать шесть угловых. Киевляне прижаты к своей штрафной и самоотверженно пытаются сохранить очко, о большем и не помышляя.
Нам бы еще немножко удачи. Но в этот вечер капризная Фортуна улыбается гостям. Удар Янушевского отражает перекладина, Прокопенко, Гоцманов и я промахиваемся из выгодных положений — нервы!..
Киевляне добиваются-таки своего. Застигающий нас в атаке финальный свисток фиксирует ничью.
Борьба за чемпионский трон еще более обостряется. Горячий спор с флагманом украинского футбола не выяснил отношений. Он продолжается, но отныне становится заочным.
Тот изумительный по красоте гол Прокопенко киевлянам до сих пор стоит перед глазами. Если когда-нибудь у нас будет издана футбольная энциклопедия, в ней непременно должно найтись место описанию этого мяча минского полузащитника.
Незаменимых нет? Чепуха. Он был из тех, без малейшей натяжки, мастеров с большой буквы, замены которым не найти никогда. Был… Трудно говорить о Саше в прошедшем времени, трудно поверить, что веселого, доброго, любимого всеми Прокопа уже нет среди нас…
С первых же совместных тренировок и игр я открыл для себя его феномен. Пылкая любовь к футболу, отменные физические данные, здоровья — на двоих. Верные решения принимал мгновенно, ни на долю секунды не передерживая мяч и подавая его партнерам «на блюдечке». А как не восхищаться его поразительным чувством гола? Умением выбирать позицию Саша напоминал мне Мюллера. Не владея мощным ударом, как у Василевского или Метлицкого, он и не пытался тревожить вратарей дальними «выстрелами». Едва ли не все свои голы забил из пределов штрафной, в прямоугольнике которой чувствовал себя королем. Мяч к нему словно магнитом тянуло.
Сашка… Он не умел себя беречь ни в жизни, ни в игре, он ничего не делал вполсилы. Отдавался борьбе на поле, каждому ее эпизоду без остатка. Как и Пудышев, Курненин, Боровский… После матча их майки можно было выжимать.
Своей энергией они заряжали всю команду. Видя, как «пашут» «старики», как устало, с отрешенными взглядами бредут после финальной судейской трели к подземному тоннелю, мы, молодые, понимали, что не имеет права прятаться за их спинами, играть спустя рукава.
Ко множеству лестных эпитетов об искусстве Прокопенко добавлю еще один — непревзойденный импровизатор. Соперники терялись в догадках, что предпримет наш хитроумный хавбек в следующий миг. По-моему, не знал этого и сам Прокоп. Он был зачинщиком и главным действующим лицом в знаменитой динамовской карусели, когда противники еле успевали следить за стремительно мечущимся между минскими полузащитниками мячом. Непредсказуемый игрок!
С Пудышевым они понимали друг друга с полуслова, полувзгляда. Получив мяч, Юра и не смотрит в сторону партнера, а Саша смело устремляется в штрафную, зная, что именно ему и именно туда последует пас от капитана. «Каблук!» — кричит другу Прокопенко, и Пудик моментально пасует тому пяткой.
Они вообще были очень похожи. Оба весельчаки, у них даже шутки на один манер. Помните, как Юра опередил события в поединке с Прудниковым? Саша оказался удачливее. За мгновение до удара «приказал» Гонтарю: «Вытаскивай, Коля!». И слово сдержал. Ай да Прокоп!
Неистощимый на выдумки, анекдоты, он поддерживал в коллективе столь необходимое для побед хорошее настроение. Мог рассказывать одну и ту же случившуюся с ним веселую историю десятки раз, и каждый день — по-разному, экспромтом снабжая ее все новыми подробностями. Ох, и любил приукрасить. Мы от души смеялись, и не пытаясь от него дознаться, где правда, а где вымысел. Последний, наверняка, перевесил бы, да разве в этом дело? И могли ли поверить, что, скажем, на экзамене по химии умудрился принять портрет Менделеева за Маркса? Он просто хотел отвлечь нас от навязчивых воспоминаний о досадном проигрыше.
Душа нараспашку, Саша не умел отказывать. Никому и ни в чем. В том числе и сомнительным друзьям, роем кружившим вокруг него и купавшимся в теплых лучах его славы. От тщеславных поклонников, которым дай только похвастать мимолетным общением, пребыванием в одной компании со знаменитым футболистом, отбоя не было. Ему бы силы воли, да разборчивости в отношениях с людьми…
Не буду. «Дэ мортуис аут бэнэ, аут нихиль» .
Сашка, Сашка… Твоя ниточка жизни оборвалась чудовищно рано — в 36 лет.
…Его хоронили в ослепительно белом костюме. Том самом, в котором он гордо получал первую в своей жизни весомую награду — бронзовую медаль московской Олимпиады.
Не сумев одолеть в родных стенах киевлян, мы понимали, что теперь не имеем права ни на малейшую задержку в турнирном пути. Наше преимущество, исчислявшееся еще не так давно 8 (!) очками, растаяло, как вешний снег. Теперь каждое очко было поистине на вес золота.
Тогда-то и пожаловал к нам в гости «Кайрат», почти расставшийся с надеждой покинуть последнее место. Проходной матч с заранее известным результатом? Так думали многие из нас, не подозревая, каким опасным и коварным может оказаться аутсайдер, которому терять уже нечего.
Первый гол Курненина восприняли, как должное, мимоходом поздравив защитника с удачей.
Отлично сыграл в этом эпизоде Алейников. Войдя в штрафную, он ложным замахом оставил позади двух соперников и мягко навесил мяч к дальней штанге. Набежавший Курненин ударом головой поразил цель.
Ответный «укол» крепыша Пехлеваниди расценили, как недоразумение. Ничего страшного, сейчас снова забьем. И действительно забили, через каких-то две минуты. Неугомонный Курненин смело подключился в атаку и сильным резаным ударом отправил мяч в сетку. С тем и ушли на перерыв.
Ничто не предвещало грозы, как нежданно, в середине второго тайма, другой одаренный форвард алмаатинцев Стукашов вновь восстановил равновесие. И тут меня прошиб холодный пот. Я вдруг отчетливо почувствовал, что победа, запланированная и нужная как воздух, безвозвратно ускользает из наших рук. Мы ринулись в яростную атаку, но наступление скорее напоминало разбушевавшуюся стихию, превратившись в примитивный, беспорядочный навал. Беспощадно подгоняемые секундной стрелкой, забыли все, что умеем. Гармонию на поле сменил хаос.
Гости отбивались, как могли. «Ну что они так упираются, что им проку от этого несчастного очка? — клокотало в висках. — С другими бы так сражались — были бы в призерах».
Глянул на табло: все, конец. Еще пару секунд, и…
Забыв о защите, не смирившийся с ничьей Курненин отчаянно бросился на помощь нападающим. Вот он получает пас, врывается в штрафную площадь и низом посылает мяч мимо выбежавшего навстречу Убыкина. Победа! И первый в истории всесоюзных чемпионатов «хет-трик» игрока обороны.
«Когда защитник в одном матче забивает три мяча, — это уже не просто так, не случайность, а результат, так сказать, определенной футбольной идеологии, которую надо приветствовать и на досуге осмыслить», — писал по поводу Юриного рекорда обозреватель еженедельника «Футбол-хоккей».
Кому-то это достижение показалось случайным, неожиданным. Но только не мне. Потому что день изо дня видел на тренировках, как упорно отрабатывал рейды к воротам противников наш крайний защитник, как настойчиво репетировал фирменную подачу в штрафную с левого фланга, доставлявшую соперникам массу неприятностей.
Мне повезло, что встретил этого человека. Могу пожелать каждому такого старшего товарища — заботливого, надежного.
Мы подолгу беседовали о футболе, и я внимал его мудрым советам. Многие из них так пригодились в жизни. Ну, например:
— Старайся отдавать пас партнеру под дальнюю ногу, — учил Юра. — Тогда соперник мяч не перехватит.
Он вообще с удовольствием помогал молодым — подсказывал, поддерживал добрым словом.
Когда меня впервые пригласили в сборную, он радовался этому событию больше, чем я. Всегда напутствовал перед отъездом в главную команду страны и с нетерпением ждал моего возвращения, чтобы первым расспросить о делах, подбодрить или пожалеть. Искренне, без зависти. Спасибо, Юра! С годами я по-настоящему оценил твое участие в моей судьбе.
Патриот до мозга костей. Это о Курненине сказано. Да не обидятся на меня ребята, но никто так не любил свою команду, как он, никто не принимал столь близко к сердцу ее неудачи. Было больно смотреть, как подолу, не один день, он терзался переживаниями из-за проигранного матча. Но утешать его было бесполезно. Эмоциональная, легко ранимая натура, Юра мог сломать с досады флажок на поле, наговорить дерзостей арбитру, мог вспылить, грубо одернуть партнера. Но на него не обижались, ибо знали: это — гнев и отчаяние человека, который во всех грехах корит прежде всего себя и который меньше всего виноват в этих неудачах.
Он имел право строго спрашивать с других, потому что был требователен в первую очередь к себе. Никаких поблажек, оправданий, пресловутых объективных причин. А ведь мог бы пожаловаться на здоровье: как-никак перенес операции мениска на обеих ногах. И не услышал бы ни единого упрека. Но не таков Курненин. Ему не нужно было наше сострадание, ему нужен был только любимый футбол.
Восхищаюсь его мужеством. Бывало, после тяжелых игр у Юры опухали колени, да так, что несколько дней не мог выйти на тренировку. Но приходило время следующего матча, и он, забывая о боли, вновь появлялся на поле, и вновь сражался, как в последний раз. Иногда, когда вслед за его редкой ошибкой с трибун раздавался пронзительный свист, мне становилось не по себе. «Да прекратите же! — хотелось крикнуть несправедливым болельщикам. — Поклонитесь этому игроку за то, что с такими истерзанными скальпелем и шипами ногами он умудряется не только бегать, но и забивать на радость вам голы». Знали б они, чего стоила Юре каждая игра. Видели б, как в Сараево, за считанные минуты до начала ответственной встречи с «Железничаром», разминаясь в тесной раздевалке, разбил голову о низкий потолок. Кровь мгновенно залила лицо, но он и не подумал о замене. Лишь поторапливал обрабатывавшего рану врача и к стартовому свистку арбитра уже занял место в строю. С забинтованной головой.
А вообще болельщики его любили. Да и как иначе? Такие спортсмены надолго остаются в сердцах благодарных поклонников. И я понимаю их грусть и досаду, когда раньше срока Юра простился с футболом. Подвернул на тренировке ногу — вроде бы, ничего страшного. А оказалось — перелом. И конец карьеры. Жаль, его опыт и мастерство так пригодились бы еще команде…
Сколько удручающих примеров, подобных этому. В расцвете сил навсегда покинул поле Толя Байдачный. А Сережа Боровский, наш столп обороны… Имея за спиной столь надежного защитника, можно было смело импровизировать, хладнокровно контролировать мяч, не боясь ошибиться. Чуть что — Серега выручит.
Вот уж воистину: что имеем — не храним, потерявши — … Ну, играл Боровский — и хорошо. Принимали, как должное, когда подстраховывал нас, «подчищал» ошибки. Думали, вечно так будет. А лишились заднего центрального защитника, надолго выбитого из строя травмой, — и сразу ощутили потерю. Как не хватало нам надежного, вездесущего, невозмутимого Сережи.
Кого только ни испытали на его месте тренеры. Довелось сыграть в амплуа «чистильщика» и мне. Но никто не справился с этой ролью так блестяще, как Боровский.
Каждое амплуа важно и ответственно, но это — особенно. Заявляю авторитетно, ибо не на словах, на деле узнал все каверзы, которые таит в себе коварная позиция последнего защитника.
Первый урок получил еще в 1981-м, в Одессе. Мне бросили мяч из-за боковой. Решив сыграть эффектно, пропустил его между ног, но неожиданно поскользнулся и лишь проводил взглядом проворного нападающего хозяев. Тот остался один перед воротами. К счастью, Вергеенко выручил, но все равно от Малофеева мне досталось. Долго втолковывал тренер, что свободный защитник не имеет права на риск. Надежность и еще раз надежность — вот девиз его игры.
Нескоро довелось вновь попробовать силы в амплуа «либеро». Честно говоря, не очень-то расстраивался по этому поводу — не по душе оно мне. Однако интересы команды выше личных прихотей. Потому и смирился с участью, когда после травмы Боровского временно перевели в защиту. Вот тогда сполна познал вкус Сережиного «хлеба».
Высокая скорость, оперативное тактическое мышление, интуиция, безупречный отбор мяча — все эти качества должны быть собраны в «чистильщике» воедино. Мне же зачастую не хватало стартовой скорости, да и в целом опыта игры в обороне. Оттого и опрометчивые решения принимал, и уставал быстро, много работая вхолостую из-за тактических просчетов. Нет, каждый должен быть на своем месте.
Только однажды остался доволен собой в новой роли: когда встречались в Пловдиве с «Тракией». Игра получилась, как по заказу, и мне удавалось абсолютно все.
Но это — исключение. Для Сергея же оно стало правилом. Причем одинаково успешно он действовал при необходимости и на обоих краях обороны, и в центре ее передней линии.
Не зря минчанина пригласили под знамена сборной на чемпионат мира-82. Правда, как признался однажды Сергей, по возвращении домой стыдно было на улице показываться. Но не его вина в безликом выступлении сборной на испанских стадионах. Он сделал все, что мог, и мы это видели, дружно болея за одноклубника у телевизора.
Команда стала жертвой недальновидного решения о создании беспрецедентного тренерского триумвирата: Бесков — Лобановский — Ахалкаци. Конечно, «постфактум» критиковать все горазды. Но я и тогда, еще до начала первенства, весьма смутно представлял, как три таких разных по своих взглядам и методам работы наставника, каждый из которых еще и личность, могут трудиться в одной упряжке? Увы, количество не перешло в качество, и творческий союз трех замечательных тренеров ожидаемого кое-кем эффекта не принес.
Много позже, вспоминая с Сашей Чивадзе перипетии испанского первенства, услышал от него:
— Не пойму, зачем Бесков согласился на помощь двух коллег из других клубов. В финальный-то турнир вывел сборную один. И в Испании, наверняка, справился бы без советчиков…
Мне искренне жаль, что расцвет таланта Боровского не совпал во времени с подъемом советского футбола, когда, например, наша сборная выиграла «серебро» европейского чемпионата в ФРГ. Он бы и в той команде был на ведущих ролях. Но не судьба. Сплошь и рядом она уготовила ему крутые повороты.
Помните тот злосчастный пенальти в Португалии, захлопнувший перед нашей сборной двери в финальный турнир первенства Европы-84? Пенальти, которого не было и который пусть навсегда останется на совести французского арбитра. Но как бы там ни было, а центральной фигурой в этом роковом эпизоде оказался минский защитник.
— Знаю, что не виноват, что, хотя и сбил форварда, но еще перед штрафной, что игру безнадежно испортил явно симпатизировавший хозяевам судья, но от этого не легче. Все равно получается, что проиграли из-за меня, — досадовал Сергей.
Уж не ведаю, за что его так невзлюбила капризная Фортуна? В очередной раз она решительно отвернулась от Боровского в 1987-м. Тяжелая травма обрекла его на длительное лечение. Почти два года мы терпеливо ждали возвращения защитника. Не дождались…
Его провожали из большого футбола на родном стадионе перед матчем с «Торпедо». Я видел, как тщетно пытался он побороть волнение и грустна была его «протокольная» улыбка. Голос предательски дрожал:
— Футбол прекрасен, но он бывает жесток и несправедлив. Я не успел всего, что хотел, что мог. Помешала травма. Но ничего не поделаешь. Спасибо всем, кто болел за меня, поддерживал в трудные минуты. Верьте в свою команду. Она еще подарит вам 82-й год…
И все-таки осечки избежать не удалось. Вымучив победу над «Кайратом», мы не смогли через неделю одолеть на своем поле «Пахтакор». Усталость, нервная и физическая, сделала свое черное дело. Нулевая ничья казалась крушением всех надежд. Пока не узнали результат матча в Киеве. Случилось почти невероятное: местное «Динамо» при бурной поддержке трибун потерпело поражение от «Спартака» — 1:2. Как мог матерый клуб оставить нас без наказания и упустить свой единственный шанс обойти неопытного конкурента на финишной прямой?
Выходит, мы не потеряли, а приобрели, ибо за два тура до конца вновь стали единоличными лидерами, вырвавшись на полкорпуса вперед. Киевляне отставали на одно, спартаковцы — на два очка. Теперь все зависело только от нас самих.
А болельщики и специалисты тем временем просчитывали варианты. У кого легче финиш? Киевлянам играть в Тбилиси и Ереване — вряд ли оступятся, их класса достаточно, чтобы вернуться из Закавказья без потерь. Минчан ждут в Москве «Динамо» и «Спартак». Концовка — хуже не придумаешь, прогнозы — самые разные. От полных оптимизма (две победы, и никаких гвоздей) до пессимистичных (не устоят, дрогнут). Немало было и умеренных: хорошо бы привезти из столицы три очка. Тогда-то, в первые ноябрьские дни, в горячих пересудах захваченных остросюжетной турнирной борьбой любителей футбола появилось слово «переигровка».
Мы о ней и слышать не желали.
— Сейчас или никогда, — повторял изо дня в день Пудышев. — Такого шанса может больше не быть, и мы не вправе его упустить. Мы обязаны выиграть оба матча. Иначе грош нам цена.
Почувствовав близость желанной цели, капитану вторили остальные «старики». Я их понимаю. Для ветеранов это был действительно последний шанс, и они вцепились в него руками. А заодно своим энтузиазмом и непоколебимой верой в победу зажгли молодежь.
Осеннее ненастье загнало футболистов под крышу. Но нас не смутило решение провести решающие матчи в столице на искусственном газоне под сводами комплекса ЦСКА.
День встречи с московскими одноклубниками начался несколько необычно и торжественно. По дороге на утреннюю разминку Эдуард Васильевич поздравил в автобусе Прокопенко с днем рождения. Сияющий Саша пообещал в ответ отметить примечательную дату голом.
Как старался именинник сдержать слово, как все девяносто минут неистово искал пути к воротам! Мы от души хотели ему помочь, при первой же возможности пытаясь вывести на ударную позицию. Безрезультатно. В этот вечер нашему хавбеку так и не удалось поразить цель. Однако отчаиваться Саше не было причины. Родная команда праздновала великолепную победу, а его ювелирный пас Гоцманову незадолго до перерыва стоил любого гола. После столь идеальной передачи Сергею ничего не оставалось, как отправить мяч в пустые ворота. Именно этот, третий по счету, гол сломил сопротивление гордых соперников, посеяв в их рядах смятение и разлад.
Еще задолго до финального свистка судьба матча была решена. Но мы не собирались успокаиваться. Игра получалась, была в радость. Атаки волнами накатывались на трещавшую по всем швам оборону хозяев. Мячи влетали в сетку с такой частотой, что зрителям впору было заподозрить, не замешан ли в этом деле всемогущий старик Хоттабыч? Смею уверить, что знаменитый маг никакого отношения к случившемуся не имел.
Повезло и мне. Получив пас от Гуриновича, сильно ударил с линии штрафной. Мяч скользнул под неловко упавшим Уваровым и очутился в воротах.
По-моему, обреченные соперники доигрывали второй тайм с одной лишь мыслью: «Скорее бы кончился этот кошмар!». Он прервался при счете 7:0! Это была победа, достойная чемпионов.
Шокирующий выигрыш белорусской команды не всем пришелся по душе. Смешно и грустно вспоминать: нашлись и такие, кто упрекал нас в разгроме. Зачем, мол, было позорить на всю страну доблестный московский клуб? Можно бы выиграть и поскромнее…
Едва раздалась финальная трель арбитра, сразу мелькнула мысль: а как там конкуренты? По пути в раздевалку с огорчением узнали — киевляне победили в Тбилиси — 5:1. Это означало, что вопрос о чемпионе остается по-прежнему открытым и ответ на него даст лишь последний тур.
Мы опережали одноклубников с Украины только на одно, но такое весомое очко. Третьим шел безнадежно отставший на четыре очка и простившийся с мечтой о «золоте» «Спартак». С ним-то и предстояло сразиться в самом важном за всю историю белорусской команды матче.
Три долгих дня мы жили в Москве ожиданием этой встречи, она целиком завладела нашими мыслями. По сравнению с грядущим испытанием все остальные события и проблемы казались мелкими, незначительными и отошли на второй план.
— Мы всего в одном шаге от небывалой победы, — неустанно твердил каждый день, «заводя» нас, Малофеев. — И должны ее добиться, чтобы принести радость белорусскому народу, отблагодарить его за любовь и веру в свою команду.
Это были не громкие слова. Мы и вправду ничего так искренне не желали, как осчастливить преданных поклонников, подарить республике незабываемый праздник. Потому что чувствовали, как ждут от нас победы. Почтальоны мехами возили в гостиницу адресованные минскому «Динамо» письма и телеграммы. У входа в фойе денно и нощно дежурили загодя прибывшие из Белоруссии болельщики. В их глазах светилось столько надежды. Да разве смели мы проиграть?
Последняя ночь перед игрой. Что-то будет завтра? Мысли громоздятся одна на другую, напрочь лишая сна.
— Игорь, ты спишь?
— Да какое там, — мгновенно раздается с кровати напротив голос Гуриновича. — Закрою глаза, и вижу завтрашний матч. Хоть бы к утру задремать…
Подхожу к окну. За стеклом — кромешная тьма, лишь изредка пронзаемая огоньками куда-то спешащих в столь поздний час автомобилей. Вглядываясь в черноту холодной осенней ночи, представляю, как беспокоится сейчас отец. Он, наверняка, тоже не спит, ждет не дождется грядущего вечера, чтобы прильнуть к телеэкрану. Верит, сомневается и снова верит в сына, в команду. Мне жаль его, мучающегося бессонницей. Но что могу поделать я, если бессилен даже димедрол?
Тихонько отворяю дверь. Прихрамывая, по коридору нервно отмеряет шаги Прокопенко.
— Ты чего, Саня?
— Нога болит, не подвела бы завтра.
Вспоминаю, как днем он уговаривал Дмитракова, нашего бессменного врача:
— Максимыч, туже перевязывай, чтобы коленный сустав держался. Впрочем, если не получится, все равно буду играть. Даже на одной ноге.
Не спится и остальным.
— Загляни в номера, — просит доктора Эдуард Васильевич. — Дай ребятам что-нибудь успокаивающее.
Скорее бы утро…
За три часа до игры собрались на установку в комнате Малофеева. Все, как обычно, и в то же время не совсем. Игроки еще серьезнее и сосредоточеннее, и без того экспрессивный тренер еще более эмоционален.
— Ребятки, дорогие! — взволнованно начал Эдуард Васильевич. — Матч сегодня особенный, решающий. Таких мы раньше не знали. Быть или не быть? Ответить на этот гамлетовский вопрос вы должны сами. Только победа гарантирует нам чемпионское звание. Не секрет, что для кого-то это — первая и последняя возможность подняться на высшую ступень пьедестала почета. И я верю, что вы отдадите игре все силы, отнесетесь к ней со всей ответственностью.
Малофеев сделал паузу. Тонкий психолог, он понял, что пламенные напутствия хороши в меру. Не «перегорели» бы подопечные. А посему напоследок постарался снять напряжение:
— При всем том хочу сказать вам следующее. Футбол есть футбол, и всякое может случиться. Если соперник окажется сильнее и мы будем вынуждены уступить — не беда. Жизнь на этом не кончается. Прошу только об одном — не смотрите на табло и постарайтесь сыграть так, как умеете.
Едва закончилась установка, Пудышев созвал всю команду в свой номер. На сей раз без тренеров. Глядя в глаза друг другу, мы поклялись сделать сегодня на поле все, что можем и умеем. И даже больше. Никогда не забуду этой клятвы…
Приезжаем на стадион за час до начала. Трибуны уже почти полны. Аншлаг! Ну да не удивительно. Интересно, много ли наших, с бело-голубыми знаменами?
Возле раздевалки к Малофееву подходит Андрей Петрович Старостин, один из трех легендарных братьев-спартаковцев.
— Что-то разыгрались вы на финише, — говорит, улыбаясь, председатель тренерского совета Всесоюзной федерации. — «Динамо» разбили в пух и прах. Однако со «Спартаком» такой номер не пройдет. Тяжело вам будет сегодня.
— Знаю, что тяжело, — всерьез отвечает наставник. — Но забьем, Андрей Петрович, обязательно забьем. Столько, сколько нужно для победы.
Москвичи выбегают на разминку веселые, беззаботные. У них уже никаких проблем: «бронза» в кармане, а выше — не прыгнуть. Чувствуется, что собрались поиграть под занавес в свое удовольствие. И состав боевой выставили: Дасаев, Сочнов, Романцев, Шавло, Швецов, Гесс, Гаврилов, Калашников…
«Ничего страшного, — успокаиваю себя, направляясь под рев трибун к центральному кругу. — В конце концов, лидеры — мы, и пусть они боятся нас!».
Дебют встречи обнадеживает. Верные своей испытанной тактике, мы сразу устремляемся в атаку. Уже на второй минуте Гуринович остается «тет-а-тет» с голкипером, но мяч со свистом пролетает над перекладиной.
Быстро и легко проходя середину поля, создаем моменты, один опаснее другого. Дасаев не успевает дух перевести, раз за разом выручая обескураженных партнеров. Отдадим должное, Ринат просто великолепен: парирует коварные удары Пудышева, Гоцманова, мой.
Не везет нам, но не беда. Главное — подобрали ключ к обороне, а за голами дело не станет. Еще чуток поднатужимся и… Стоило мне так подумать, как в резкой контратаке Калашников и упор «расстреливает» Вергеенко — 0:1,
Теперь надо забивать как минимум два мяча. Времени еще предостаточно — больше часа. Но сумеем ли? Должны суметь! Игра-то получается, инициатива целиком у нас. Только бы не заспешить, не засуетиться, не сбиться на примитивный и бесплодный навал.
Ай да Гурик! Получив идеальный пас от Прокопенко, вновь оказывается наедине с Дасаевым. Но на этот раз не теряется и мастерски посылает мяч в сетку. Минует еще шесть минут, и неудержимый Игорь метким ударом выводит команду вперед — 2:1. Словно гора с плеч долой. На перерыв уходим в прекрасном настроении, хотя и понимаем, что самое трудное — впереди.
— Все в порядке, — подбадривает в раздевалке Малофеев. — Выиграем, ребятки, обязательно выиграем! Только не уходить в глухую защиту, не стремиться любой ценой удержать счет. Продолжаем играть в свою игру. Нужно обязательно еще забить.
И мы забиваем! Едва начался второй тайм, как Гоцманов молнией врывается в штрафную спартаковцев.
— Каблук! — кричит ему на мгновение оставшийся позади без присмотра соперников Василевский.
Сергей немедля пасует пяткой партнеру. Но к тому уже мчится на всех парах Щербак. Только бы не помешал. Нет, наш форвард проворнее. Петя наносит неотразимый удар, и мяч пулей влетает под планку. Дасаев не успевает даже поднять руки. Вот это гол!
На крыльях успеха мы продолжаем атаковать, то и дело ставя спартаковцев в затруднительное положение. Неутомимый Гоцманов простреливает с правого фланга, и я с ходу бью по воротам — сильно, но не в угол. Однако и этого достаточно: застыв у передней штанги, Ринат не успевает дотянуться до мяча, и тот под сладостный рев трибун влетает в сетку — 4:1!
Вот она, желанная победа! — ликуем мы. Рано — «отвечает» нам Шавло. Не проходит и минуты, как точным ударом этот техничный блондин отквитывает один гол.
Вскоре я превращаюсь из участника в зрителя. Подвернув ногу, вынужден покинуть поле. На душе кошки скребут. Как не вовремя! Впрочем, бывает ли травма своевременной?
Уже со скамейки запасных вижу, как Вергеенко достает из ворот третий мяч. И опять наш «обидчик» — Шавло. 4:3 и еще двенадцать минут игры. Целая вечность! Нет сил смотреть на поле. Хочется спрятаться в раздевалке, ничего не видеть и не слышать, забыться и очнуться, когда все уже кончится…
Как мы ждали этого свистка, последнего в первенстве. И он раздался, провозгласив нас чемпионами! Не помня себя, я ринулся со скамейки на поле, в гущу событий. Приняв первые поздравления от спартаковцев, в едином порыве бросились качать растроганного Малофеева. Недюжинных усилий стоило телекомментатору Владимиру Перетурину вырвать из наших объятий тренера, чтобы шить у него экспресс-интервью.
— Я рад, что сегодня победил искренний футбол, — прозвучали на всю страну слова счастливого наставника.
Веселье продолжалось в раздевалке. Откуда-то взялось шампанское, и тренеры впервые дали своим подопечным молчаливое «добро» на нарушение режима.
От поздравлений, рукопожатий, поцелуев не было отбои. В этот вечер двери в обитель команды были распахнуты дли каждого. Но просторная комната не смогла вместить всех желающих. Нас пришли приветствовать правительственные и спортивные работники из родной Белоруссии, земляки, работавшие в Нигерии и на Кубе, журналисты и верные болельщики из Минска. Приятно!
Оказался среди динамовских поклонников и космонавт Коваленок.
— Не мог не прийти сегодня на футбол, — говорил Владимир Васильевич. — Это же исторический день, и таковым его сделали вы. Спасибо!
Ну а что же герои сезона? Они еще жили перипетиями матча, так до конца и не осознал, что стали чемпионами. Превозмогая усталость, расточали улыбки и отвечали на вопросы дотошных репортеров. «Что вы чувствуете в эти мгновения?» — интересовались журналисты. Вергеенко: «Полную опустошенность». Пудышев: «Не могу передать словами. Раньше такого не испытывал». Курненин: «До сих пор не могу поверить в случившееся». Прокопенко… Саша не промолвил ни слова. Дав волю эмоциям, он просто рыдал. Без стеснения, как ребенок. Не прятал слез и сентиментальный Боровский, лишь молча вытирая ладонью влажные щеки. Так плачут настоящие мужчины…
Торжествам не было б конца, если бы не вечерний поезд. Команда отправилась на вокзал, а мы с Курнениным и Гуриновичем остались ночевать в Москве, чтобы назавтра вылететь в Сочи на игру олимпийской сборной страны со шведами. Жаль, так хотелось побыть в этот праздничный вечер вместе с ребятами, проснуться утром в родном городе, испить победную чашу до дна.
О том, что было дальше, я узнал из рассказов друзей.
На Белорусском вокзале столицы свежеиспеченных чемпионов ждали приятные хлопоты. С огромным трудом удалось пробиться к вагонам сквозь ликующую толпу благодарных поклонников. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что ждало динамовцев дома.
— Мы, конечно, предчувствовали, что нас будут встречать, возможно, даже с музыкой, — вспоминает Петр Василевский. — Но увиденное превзошло все ожидания. Глянул в окно и оторопел: на вокзале тысячи людей, яблоку негде упасть. Флаги, транспаранты и море цветов. Казалось, весь Минск собрался этим прохладным утром на свидание с любимой командой. Позже узнали, что сотни болельщиков ждали нашего приезда двумя часами раньше, дежуря на перроне аж с шести утра. Как выразить им свою признательность? Ради таких встреч стоит жить!
Уже на следующий день в Белсовет «Динамо», редакцию «Физкультурника Белоруссии» хлынул поток поздравительных писем и телеграмм. Перебирание почты стало на время любимейшим занятием. По ней можно было изучать географию. Откуда только ни шли приветствия: от пограничников Камчатки и колхозников грузинского села Чибати, делегации Белоруссии на 37-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН и сотрудников советской научной обсерватории «Мирный» в Антарктиде, баскетболистов ленинградского «Спартака» и моряков теплохода «Каргополь» в Карском море, гандболистов минского СКА и журналистов тбилисской газеты «Лело», ансамбля песни и пляски БВО и футболистов лиепайского «Звейниекса», рабочих ставропольского завода «Электроавтоматика» и металлургов киргизского поселка Хайдаркен, рыбаков Дальнего Востока и колхозников армянского села Цовак, футболистов московского «Спартака» и рабочих Онохойского лесокомбината в Бурятии… Душа пела, когда вчитывался в обратные адреса. Такое впечатление, что за нас болела вся страна.
Медали получили не сразу. Больше месяца, сгорая от нетерпения, ждали мы этого торжественного дня. Он настал в канун Нового года. Под овации переполненного Дворца спорта начальник управления футбола Спорткомитета СССР Вячеслав Иванович Колосков вручил команде золотые награды. Признаться, в первые мгновения испытал разочарование: медаль оказалась совсем не такой, какой ее представлял, — маленькой, словно игрушечная. Но сиюминутное огорчение моментально сменилось неописуемой радостью. Я крепко сжал в ладони драгоценную награду, и она показалась мне неимоверно тяжелой…
Кто же они, герои сезона, вписавшие в славную историю советского футбола яркую «белорусскую» главу? На праздничном вечере чемпионских медалей были удостоены старший тренер Эдуард Васильевич Малофеев, начальник команды Леонид Павлович Гарай, тренер Вениамин Владимирович Арзамасцев, игроки Юрий Пудышев, Михаил Вергеенко, Юрий Курненин, Александр Прокопенко, Сергей Боровский, Виктор Янушевский, Юрий Трухан, Сергей Гоцманов, Игорь Гуринович, Петр Василевский, Георгий Кондратьев, Людас Румбутис, Валерий Мельников, Сергей Алейников, Андрей Зыгмантович, Виктор Шишкин. Не забудем и тех, кто своим добросовестным трудом помогал коллективу подняться на верхнюю ступень пьедестала почета. Это — тренер Иван Иванович Савостиков, тренер по акробатике Михаил Ильич Цейтин, тренер-массажист Анатолий Иванович Усенко, тренер Александр Иванович Горбылев, врач Василий Максимович Дмитраков, администратор Леонид Михайлович Василевский, а также игроки, которым не досталось наград, — Виктор Сокол, Игорь Белов, Юрий Курбыко.
Выступление минских динамовцев было поистине триумфальным. Переходящий кубок за победу в чемпионате страны — главный, но не единственный трофей, что принес белорусскому клубу этот памятный сезон. Наша дружина завоевала еще четыре престижных приза большого футбола: «Кубок прогресса»; «Имени Григория Федотова» за наивысшую результативность, забив 63 мяча; «Агрессивный гость», собрав на полях соперников самый богатый урожай очков — 21 из 34 возможных; «За волю к победе», выиграв пять матчей, в которых противники вели в счете. Сразу восемь (!) динамовцев были включены в список 33 лучших футболистов страны по итогам первенства.
Стоило минчанам громогласно заявить о себе на всесоюзной арене, как специалисты дружно бросились изучать феномен белорусской команды. На смену шоку, вызванному сенсационной победой не числившегося в фаворитах клуба, пришла любознательность: в чем истоки столь дерзкого и блистательного восхождения?
Лучше Льва Филатова, мэтра нашей футбольной журналистики, оригинальными и квалифицированными статьями которого я всегда зачитывался, им не ответить: «Игра минского «Динамо» прежде всего оставляет впечатление естественности. Ничего надуманного, ничего от лукавого. Команда выходит на поле, чтобы сразиться в игре, чтобы переиграть противника. Она проводит времени в обороне ровно столько, сколько требуется, ни минутой больше, и при малейшей возможности, что называется, душой и телом устремляется в атаку, которая для нее — любимое занятие. Она ему верна, как стрелка компаса своему северу. Все приливы и отливы к своим и чужим воротам совершаются большими силами, в духе времени, требующего тактической гибкости. У наблюдающих за ней на поле, как бы ни шли дела, не может не сложиться впечатление, что игра ей в радость. Команда одного и того же названия в разные периоды может выглядеть то молодой, то старообразной, и зависит это вовсе не от среднего возраста ее футболистов, а от того, как она играет. Минчан их игра молодит».
Все так, как есть: не убавить, не прибавить. Впрочем, для полноты картины продолжу сказанное уважаемым обозревателем. Почему мы победили? Потому что были сильны духом и телом, сплочены одной целью, в команде царила атмосфера дружбы, доверия, взаимовыручки. И конкуренции, но здоровой, без зависти и подлога. Этот одухотворенный коллектив единомышленников создавался не один год. Всякое бывало: и споры, и раздоры. Кто-то ленился работать «на совесть, кто-то предавал интересы команды. Мы сумели безболезненно избавиться от всего ненужного, наносного, фальшивого.
«Динамо»-82 являло собой гармонию опыта и молодости. И каждый, будь то ветеран или новичок, играл в каждом матче с такой отдачей, словно это прощальный поединок в его биографии.
Но самое главное — у руля команды стоял Малофеев, единственный и неповторимый…
Это была его победа, триумф его тренерских принципов, понимания и толкования футбола, которые, чего скрывать, кое у кого из коллег вызывали иронию, а то и открытую неприязнь. Чемпионской игрой питомцев он доказал свою правоту, отстоял концепцию изобретенного им искреннего футбола. Такого же, как он сам.
Что ж это за искренний футбол, термин, впервые прозвучавший в телеинтервью и моментально обретший жизнь на страницах авторитетных спортивных изданий?
— Все очень просто, — объясняет Эдуард Васильевич. — Надо быть честным перед самим собой и болельщиками. Ну, а если подробнее, это футбол яркий, красивый, комбинационный — сродни искусству. В нем всегда есть место оправданному риску, атака преобладает над обороной, игроки ищут счастья у чужих ворот и отдают борьбе все силы, до последней капельки. Здесь ценнее победа со счетом 5:4, нежели — 1:0. Это не просто игра, а захватывающий спектакль, предназначенный исключительно для зрителей и не оставляющий их равнодушными. Команде, исповедующей честный, открытый футбол, болельщики готовы простить даже поражение.
В том «золотом» году мы были именно такой командой.
— Я помню Малафеева еще форвардом, — говорит Лев Филатов. — Думаю, что свою сотню голов он «наколотил» благодаря честности перед футболом, благодаря душевной готовности всего себя отдать игре. Будучи человеком цельным, все это он проявил, не мог не проявить, получив специальное образование и став тренером. Не по нему было строить свое профессиональное благополучие на сохранении для минского «Динамо» приличного местечка. Дело не в том, что смолоду захотелось рискнуть, попробовать силы. Просто он был намерен служить футболу в полную меру своих способностей. Это сидит в нем, такой он человек.
Эдуард Васильевич разработал четырнадцать игровых принципов, которые ребята усвоили назубок. Этот закон жизни коллектива красовался на самом видном месте динамовской базы в Стайках, постоянно напоминая о своей значимости.
Не стану перечислять все принципы, назову лишь некоторые из них: железная дисциплина на поле — закон для всех; играть с первой до последней минуты в полную силу, хладнокровно и решительно; игра — это бой, а в бою температуру. не меряют; .перед получением мяча обязан видеть два адресата — ближний и дальний; оказавшись на одном краю, ищи адресат на противоположном фланге; владея мячом, уводи за собой противника, освобождая свою зону для партнера; каждый игрок обязан занимать активную позицию; сигнал для атаки всей командой — прочное овладение мячом игроками передней линии; при организации атаки обязательна на своей половине поля игра в одно-два касания…
Тренер-новатор, Малофеев включил в тренировочный процесс занятия по акробатике, пригласив поработать с ребятами известного на всю страну специалиста Михаила Ильича Цейтина. Наивно было бы утверждать, что это новшество сыграло решающую роль в успехе команды, однако нельзя и недооценивать его очевидной пользы. По крайней мере, мне акробатические упражнения здорово помогли. Не очень сложные, они достаточно эффективны, коль выполнять их на совесть, — развивают столь необходимые футболисту ловкость, прыгучесть, гибкость, координацию. И не только. Перетерпев естественную поначалу мышечную боль, очень скоро почувствовал, как прибавилось сил. Ноги окрепли, и в отборе мяча я стал действовать куда увереннее и надежнее.
Эдуард Васильевич внимательно следил за занятиями со стороны и не вмешивался в дела Цейтина, целиком полагаясь на высокую квалификацию умудренного опытом наставника. Михаил Ильич искусно разнообразил упражнения, стремясь превратить для нас тренировку в сплошное удовольствие, и ему это с блеском удавалось. Мы не только прилежно, но с радостью выполняли все задания уважаемого воспитателя чемпионов, резвясь, словно мальчишки, на коварном и непослушном батуте, весело кувыркаясь на матах, вдохновенно подчиняя себе непокорную перекладину.
Сигнал об окончании урока акробатики я всегда воспринимал с досадой, будто прервали на самом интересном приключенческий фильм. Но печалиться было некогда, потому что наступал черед не менее увлекательных занятий Малофеева.
Не перестаю удивляться, откуда в этом человеке столько поистине неиссякаемой энергии, неутолимой жажды творить, импровизировать, изобретать новое?
Чего он только ни придумывал на тренировках. К примеру, гандбол по необычным правилам. Играли, как и положено, руками, но бить по воротам разрешалось только… головой. Видели б вы, как азартно пытались мы поразить цель, расшибая порой под всеобщий смех лбы.
Скучать не приходилось. Скучно было потом, когда занятия заканчивались. С нетерпением ждали новых, и шли на них, как на праздник.
А его оригинальные, ни с чем не сравнимые установки? Те самые, побывав на одной из которых, гордость и старейшина нашего футбола Михаил Иосифович Якушин воскликнул:
— После таких зажигательных напутствий я бы и сейчас, несмотря на свои преклонные лета, побежал во всю прыть.
Малофеев, как никто другой, умел увлечь, убедить, обратить в свою веру. Безотказным помощником в этом был ему образный, логичный слог.
Поэтическая натура, он частенько читал нам стихи — не свои, но непременно перефразировал пару строк, дабы связать их с конкретной ситуацией. Когда на финише первенства мы почти растеряли все огромное преимущество в очках и кое-кто приуныл, Эдуард Васильевич пытался нас взбодрить:
Какое б море мелких неудач,
Какая бы беда ни подступала,
Руками стисни горло и не плачь,
Ступай на поле, чтобы все начать сначала.
Тогда же, в тяжелые для коллектива дни, Малофеев поведал притчу о павианах, точнее — об их вожаке, который, во имя спасения остальных, обрек себя на верную гибель, вступив в неравную схватку с тигром.
— Способны ли вы на такой поступок? — спросил после паузы тренер. — Верю, что да. И надеюсь, что в наших рядах найдется отважный вожак, даже не один, который, презрев все трудности, поведет за собой команду к свету, навстречу заветной мечте.
Михаил Вергеенко как-то признался:
— Когда слушаю перед игрой Малофеева, мурашки по всему телу. Его слова не могут не задеть за живое.
Поразительно, но он никогда не повторялся, каждый раз рассказывая что-то новое. Секрет неисчерпаемого родника знаний оказался на удивление прост. Впрочем, Эдуард Васильевич и не собирался делать тайны из того, что коллекционирует стихи, мудрые мысли, крылатые фразы. Волею случая мне довелось позже листать исписанные от корки до корки его размашистым почерком тетради. Это же кладезь!
Только не подумайте, что сила убеждения тренера зижделась лишь на цитатах классиков. Его собственные мысли были столь глубоки, а речь — столь образна и аргументированна, что их самих впору было записывать и цитировать.
Своими вдохновенными, вызывающими дрожь монологами, фанатичной верой в идею Малофеев сделал всех нас такими же максималистами, как и он сам. Победа всегда и везде, в любых состязаниях — вот цель и смысл жизни спортсмена. Все остальное — ничто.
— Сколько можно довольствоваться ролью сереньких середнячков? Где ваши гордость, самолюбие? — «заводил» нас наставник в преддверии оказавшегося впоследствии «золотым» сезона. — Неужели смирились с участью неудачников, не веря в возможности родной команды, свои способности надеть форму сборной? Поверьте мне, это прекрасно — играть в алой майке с Гербом Советского Союза. Утверждаю так, потому что на себе испытал, что значит защищать честь великой страны на международной арене. И каждый из вас должен стремиться к этой заветной цели. А достичь ее можно, проявив себя в клубе. За работу, ребята!
И мы работали до седьмого пота, веря наставнику, как самим себе.
Ставка на тренировках делалась на атаку. Зачастую играли в футбол без офсайда, чтобы вдоволь насладиться голами. А в итоге — награда за приверженность импонирующей зрителям наступательной тактике: приз самой результативной команде чемпионата.
Нет, совсем не случайно один из самых престижных трофеев оказался в Минске. Не забывайте, в каком амплуа в свое время играл наш тренер. Да как играл! Мне, к сожалению, не довелось видеть Малофеева на поле: когда он блистал бомбардирскими способностями, я еще был слишком мал. Но наслышан о его таланте предостаточно. Из рассказов очевидцев знаю, что град своих мячей он обрушил на ворота соперников благодаря отменным физическим данным, мощи, напористости.
Впрочем, и без свидетельств болельщиков со стажем я вполне могу представить себе, какой это был блестящий форвард. Иногда, изрядно соскучившись по мячу и не устояв перед соблазном вспомнить молодость, Эдуард Васильевич выходил поиграть с нами в «пульку». Скорость, конечно, уже не та, но остальное… Воистину, над мастером годы не властны. Какая техника, какой удар, как контролирует мяч! Словно и не разлучался с большим футболом.
Едва начинается игра, глаза загораются, и он живет только тем, что происходит в прямоугольнике поля. В каждом эпизоде выкладывается до конца, может эффектным финтом обыграть любого, но обводкой не увлекается и мяч не передерживает, быстро и своевременно раздавая пасы. А как умело прикрывает мяч корпусом — не отберешь.
Иногда, в пылу борьбы, а баталии разворачивались не шуточные, ребятам доставалось от азартного тренера: сыграет чересчур жестко (но не грубо). Однако сразу извинится. При случае же, ловко обойдя воспитанника, сам пристыдит:
— И не совестно пасовать перед старым человеком?
Малофеев страшно не любит проигрывать — ни в футболе, ни вне его. Скажете, а кто же любит? Но у него особая ненависть к поражениям. Они наносят ему глубокую рану, которая долго кровоточит, в то время как у других давно бы зажила. Таким людям можно сочувствовать, но они достойны и восхищения. Это — не слабость, это — верная примета сильного характера.
Он не любит уступать даже в мелочах. Скажем, в поединке за шахматной доской. Человек добродушный и нескрытный, эмоции которого у всех на виду. Эдуард Васильевич порой по-детски расстраивается, получая мат. Но тут же находит в себе силы отдать должное партнеру:
— Ничего не поделаешь, ты был сегодня сильнее.
К слову, несть числа сыгранным между нами партиям. Завершались они с переменным успехом, а потому смею думать, мы были достойными друг друга соперниками.
Шахматные турниры — это еще не все, что устраивал Малофеев в Стайках. Дабы разнообразить наш вечерний досуг на уютной, но опостылевшей своей изолированностью от окружающего мира базе, тренер организовал соревнования по бильярду, настольному теннису, домино. И мы с радостью променяли на них бдения в полудреме у телевизора и киноэкрана.
Удар, еще удар… — шары послушно ложатся в лузу, будто их туда магнитом притягивает. Это демонстрирует класс наш заядлый бильярдист Жора Кондратьев. Равных ему в сражениях за столом, крытым зеленым сукном, не было. Точнее, почти не было. Случалось, одолевали корифея, в том числе и я. Но редко.
В «пинг-понге» жаркий спор за первенство вели Мельников, Сокол и Пудышев. Затрудняюсь сказать, кто из них искуснее обращался с ракеткой — все были одинаково хороши. Признанными мастерами домино считались Пудышев, Мельников и Кондратьев. Ну а пара Малофеев-Арзамасцев и вовсе слыла непобедимой.
…История свидетельствует: в большом спорте успех чаще сопутствует тренерам-«диктаторам», нежели тренерам-«либералам». Последним, к которым я причислил бы Эдуарда Васильевича, живется труднее, но тем весомее их достижения.
Мне всегда импонировала демократичность Малофеева. Он считался с мнением каждого и не спешил отвергать противоположные точки зрения. «Я ненавижу вашу идею, но положу свою жизнь на то, чтобы вы могли ее высказать». Под этими словами Вольтера мог бы подписаться и наш наставник.
Он не стеснялся признать собственную ошибку, извиниться перед питомцем, попавшим под горячую руку вспыльчивого и столь же быстро остывающего тренера.
В 1989-м мы уступили в гостях «Днепру». Я прилетел в Днепропетровск из Киева, где пару дней назад успешно сыграл за сборную, крупно победившую в принципиальном поединке команду ГДР. Здорово устал и не успел восстановить силы к матчу с «Днепром», а потому польза от меня родному клубу была невелика. Досталось же после игры от Малофеева не меньше, чем остальным. Стало до боли обидно: за что? К счастью, этот вопрос мучил меня не долго. Как бальзам на рану, были неожиданно услышанные от Эдуарда Васильевича слова:
— Прости, я погорячился.
Сам он не из обидчивых, зла ни на кого не держит. Хотя жизнь била его нещадно, и в иные времена злая, несправедливая критика в адрес Малофеева лилась потоком.
— Отец мой — мудрый человек, и я всегда прислушиваюсь к его советам, — рассказывает Эдуард Васильевич. — Он-то и научил меня: «Старайся забыть обиды, не отвечай своим недоброжелателям тем же. Будь выше их. Делом доказывай свою правоту».
И тренер доказывает. Что и искренний футбол может приносить желанные очки, что управлять командой можно без кнута, что щедрые материальные посулы — не самое главное (хотя и не второстепенное). Что стержень здорового коллектива — духовное начало.
Полное доверие к подопечным, ставка на их сознательность — вот один из ключевых принципов работы Малофеева, уверенного, что это рождает ответственность. Он действует методом убеждения, а не принуждения. И это подкупает.
По себе знаю, ничто так не сближает тренера с игроком, способствует их взаимопониманию, как доверительный разговор «тет-а-тет». Тонкий психолог, Эдуард Васильевич понимает это не хуже меня, а потому зачастую избегает публичной критики, принародного выяснения отношений, предпочитая поговорить со своим питомцем без свидетелей.
Не раз мы откровенно беседовали с наставником в тишине гостиничного номера или опустевшей после матча раздевалки. Порой нелицеприятно, но неизменно с пользой для общего дела.
Вспоминаю первый такой разговор. Еще на заре своей карьеры во встрече с ростовчанами, «промазав» из выгоднейшего положения, я картинно упал на колени и схватился за голову. Мой артистичный жест отчаяния не ускользнул от тренерского взора. После финального свистка Малофеев подозвал меня к себе и отчитал:
— Сережа, это что еще за номера? К чему этот спектакль? Прямо как великий мастер. Чтобы подобного я больше не видел!
Признаюсь, мне стало стыдно, и я пообещал впредь вести себя на поле скромнее. Как подобает мужчине.
По-моему, слово сдержал.
А что может заменить задушевную беседу за «сладким» столом, который тренер накрыл для всей команды после игры летом 1982-го в Днепропетровске? По случаю своего дня рождения. И нет ли самой что ни на есть прямой связи между этим застольем и чемпионскими медалями? Один такой вечер стоит тысячи сухих и правильных речей о важности сплочения коллектива.
Далеко не всем тренерам дано подобрать ключи к каждому игроку. Малофеев это умеет. Может сыграть на самолюбии, может «растопить» заледеневшую душу остроумной шуткой.
Его безграничная доброта вызывает ответную реакцию. Ребята любят тренера за простоту, правдивость, доверчивость. Однако мягкий характер не мешает ему быть требовательным и принципиальным. Эдуард Васильевич старается уладить любой конфликт «мирным» путем, не боится идти на компромисс. Но когда все способы достижения взаимопонимания исчерпаны и его стоическому терпению приходит конец, Малофеев непоколебим в вынесении сурового приговора: «Из команды отчислить!». Доброта должна быть с кулаками.
Чего скрывать, и в наших в общем-то довольно теплых отношениях изредка наступало похолодание.
— Всегда считал Сережу своим союзником, на которого можно положиться в трудной ситуации, — вспоминает наставник минского «Динамо». — Но незадолго до его отъезда в «Ювентус» у нас возникли разногласия. Он перестал тренироваться и играть с полной отдачей, как умеет, за что и выслушал мои претензии. Чувствую, обиделся. Тогда-то и вызвал его в Стайках на мужской разговор. Откровенно поделился с ним своими проблемами и переживаниями, признался, что такой опытный мастер, как он, — опора тренера и надеюсь на его поддержку, в первую очередь — добротной игрой. Рад, что Сергей понял меня. Больше мы с ним общего языка не теряли.
С годами память бесследно стирает все обиды и ссоры, оставляя навсегда только хорошее. А об этом хорошем могу рассказывать бесконечно.
Я обязан этому человеку очень многим. Тем, что не передержал меня на скамейке запасных и не бросил в бой прежде времени. Он с поразительной точностью до дня выждал тот момент, когда я созрел для большого футбола, и благословил играть на лучших стадионах страны и мира.
Не знаю другого тренера, который столь смело и прозорливо доверял бы место в основном составе молодежи, почти не ошибаясь в выборе. Я не только о себе. Андрей Зыгмантович еще моложе, а Малофеев рискнул выпустить его на поле бок о бок с ведущими игроками даже раньше, чем меня.
…Он не похож на своих коллег. Ни тренировками, ни поведением. Не сидится ему на скамеечке во время матча. То нервно отмеряет круги по беговой дорожке стадиона, то за воротами простоит завороженно полтайма, а то в пылу страстей и на поле ненароком рванет. У одних это вызывает улыбку, у других — раздражение, пресса иногда пожурит. Нет, Малофеева нужно знать и понимать. Может, это и хорошо, что не такой он, как все. И никто, кроме него, не способен на такой курьез: однажды, увлекшись игрой и позабыв обо всем вокруг, Эдуард Васильевич с таким вдохновением мысленно помогал Гуриновичу забить гол, что в момент удара форварда сам нанес неотразимый удар по… скамейке, едва не сломав ногу.
Может, именно благодаря неординарности тренера на небосклоне нашего футбола взошла в 1982-м яркая и отличная от других звездочка минского «Динамо».
Пару раз я видел Малофеева не похожим на самого себя. Случалось это, когда возглавляемый им волею судьбы московский динамовский клуб приезжал играть в Минск — город, ставший для него родным. Легко представить, что творилось у Эдуарда Васильевича на душе, какие противоречивые чувства терзали его сердце. Поборов свою многолетнюю привычку, он молча и неподвижно сидел на скамейке, отрешенно глядя на поле и не реагируя даже на голы, в чьи бы ворота ни влетали мячи.
Что это? Да самая настоящая человеческая порядочность. Проявилась она и в другом. Встав у руля московского «Динамо» и испытывая трудности с комплектованием новой команды, Малофеев тем не менее не позарился на свой бывший клуб и даже не пытался позвать ни одного минчанина в столицу. Хотя знал, и я в этом тоже уверен, стоило ему только пальцем поманить, как сразу нашлись бы желающие отправиться к любимому тренеру в Москву.
Стоит ли после этого удивляться, что белорусские болельщики «простили» Эдуарду Васильевичу временный переезд в столицу и с распростертыми объятиями встретили своего кумира, вернувшегося к родным пенатам?
Рассказывая о Малофееве, не вспомнить Гарая — все равно, что вычеркнуть из бессмертного романа Сервантеса одного из двух неразлучных героев.
Старший тренер и начальник команды. Этот союз единомышленников родился еще в Бресте, где они весьма успешно руководили местным «Динамо». Такие разные по характеру, эти люди словно созданы друг для друга. Лед и пламень. Хладнокровный, рассудительный Гарай и горячий, взрывной Малофеев. Они гармонично дополняли один одного, компенсируя своими достоинствами недостатки друг друга. Счастье для любой команды, когда на ее капитанском мостике такой дуэт.
Несмотря на различия в поведении, манерах, у них много общего, скреплявшего их красивую дружбу. Я имею в виду прежде всего доброту и душевность. Леонид Павлович, человек эрудированный и интеллигентный, без труда находил подход к каждому игроку. Его проникновенные слова отзывались в сердцах ребят, убеждали и заставляли задуматься. С ним делились сокровенным, спрашивали совета. И он помогал. Заботы подопечных были его заботами.
Считаю, что человек, на которого по рангу возложена ответственность за воспитательную работу в коллективе, должен быть именно таким, как Гарай. Для меня Леонид Павлович остается идеальным начальником команды. Ему, как и Малофееву, в равной степени принадлежит заслуга в создании одухотворенной дружины, которой оказалось по плечу восхождение на футбольный Олимп.
Признаюсь, были в команде два человека, которым завидовал. Но не той черной завистью, что ослепляет и сеет раздор. Я от души радовался успехам Игоря Гуриновича и Вити Янушевского, с блеском выступавших за сборные страны и возвращавшихся домой с высокими наградами: из Польши — с «золотом» юношеского первенства Европы, из Японии — с «серебром» юниорского чемпионата мира. А Гурик завоевал еще вдобавок золотую медаль молодежного чемпионата континента.
Видя их счастливые лица, полную достоинства походку людей, уже достигших в футболе немалых высот, я ничего так не желал, как поскорее надеть форму сборной Союза. Пускай пока не национальной, но непременно с четырьмя большими буквами на груди — «СССР». И добился своего.
В 1982-м Валентин Александрович Николаев впервые пригласил меня в молодежную сборную страны. Мы отправились на представительный международный турнир в Тулон. Выступили не ахти как: проиграли голландцам, одолели венгров и португальцев, разошлись с миром с югославами и остались за чертой призеров.
Не очень удачный дебют был скрашен незабываемыми впечатлениями о Франции — приятным знакомством с радушными болельщиками, отдыхом на берегу ласкового моря, лакомством устрицами и морскими ежами.
Спустя год меня уже призвали под знамена олимпийской сборной страны. Но об этом чуть позже, а пока — о двух одноклубниках, чей пример задел в свое время мое самолюбие и вдохновил на усердную работу во имя высокой цели.
Откровенно говоря, я бы не хотел сыграть когда-нибудь против Янушевского и не завидую тем, кто хоть раз испытал на себе его цепкость и бдительность. Мастер персональной опеки, защитник жесткий и резкий, он был неустрашим и надежен в единоборствах с соперником. Что правда — то правда: нападающих Витя не жалел. Но и они его не щадили. Янек едва успевал залечивать травмы одна другой серьезнее.
Однако никто так не страдал в команде от этих злополучных травм, как Гуринович. Есть в нашем футболе игроки, которых преследует прямо-таки фатальное невезение и которые добрую половину лучших лет своей спортивной жизни провели в больницах, — Бессонов, Яковенко, Яремчук… Игорь в этом перечне один из первых.
Черная полоса в его блестяще складывавшейся карьере началась в 1983-м, когда защитник «Черноморца» в безобидной ситуации сломал ему ногу. Через год — снова перелом, на сей раз в поединке с «Шахтером». Теперь уже не обошлось без операции. Только вернулся в строй — новая беда. В товарищеском, ничего не значащем матче с «Гомсельмашем» азартный соперник обошелся с минским форвардом отнюдь не по-товарищески. Опять перелом, операция. Не знаю, за что его так наказывал злой рок? Летом 1985-го во время тренировки на льду конек попал в выбоину, и Игорь в который раз был отправлен в госпиталь со сломанной ногой. Но и это еще не все. Четыре года спустя он вновь оказался на операционном столе — после контрольного матча в Болгарии с «Витошей».
Как же надо любить футбол, чтобы вынести все эти мытарства, не озлобиться на всех и вся и каждый раз терпеливо начинать заново ходить, тренироваться, играть!
Жаль, однако травмы сделали свое черное дело. Как ни старался, Игорь не смог восстановить былую форму, и мы больше не увидели на поле прежнего Гуриновича — «реактивного», неутомимо маневрирующего, постоянно нацеленного на ворота, умело выбирающего ударную позицию, а главное — результативного.
Но кто посмеет упрекнуть минского форварда? Перед его мужеством можно снять шляпу.
— У тебя есть все данные, чтобы играть в первой сборной, — обнадежил при первой же встрече тренер олимпийской сборной страны Владимир Максимович Сальков. — Но прежде надо хорошо зарекомендовать себя в нашей команде.
По-моему, это удалось мне уже в февральском турне 1983-го по Кувейту. Из дальних странствий я возвращался игроком основного состава.
Спустя пару месяцев минское «Динамо» отправилось в увлекательную поездку по США. Увы, без меня. Травмированный, я тем не менее был призван на отборочный матч олимпийского турнира в Болгарии. Как и следовало ожидать, просидел всю игру на скамейке.
— Лучше бы в Штаты поехал, — говорю, расстроенный, после встречи тренеру. — Когда-то еще доведется там побывать?
— Доведется, и скоро, — успокоил Сальков. — На Олимпиаду в Лос-Анджелес съездишь.
Впоследствии оказалось, наставник был не далек от истины, но… Не по его и не моей вине сорвалось путешествие в Америку…
К майской игре в Москве с греками болезнь отступила, и я даже внес голевой вклад в важную победу со счетом 3:0 — с линии штрафной сильно и точно пробил из-под ноги защитника в нижний угол ворот.
А немного погодя под маркой столичного «Торпедо» сборная улетела на товарищеские встречи в Швецию. Поездка ничем не примечательная, если бы не одно открытие, которое я неожиданно сделал для себя — знакомство с женским футболом.
После тренировки любопытства ради заглянули на соседнее поле, привлекшее наше внимание визгом и шумом трибун. Ба, так это же девчата играют, сражаются не на жизнь… Вдруг, улучив момент, исчезает голкипер одной из команд. Как вы думаете, куда? Ни за что не догадаетесь — убаюкать расплакавшегося в стоящей у кромки поля коляске малыша. А в это время мяч чудом не влетает в пустые ворота. Смех, да и только.
Рискую прослыть эдаким ретроградом и консерватором, даже вызвать на себя гнев представительниц прекрасного пола, но не ваше это занятие, милые девушки. Оставьте мужскую игру мужчинам! Равно как и дзюдо, хоккей на траве, культуризм… За то вас и любим, что слабее, нежнее вы нас. Женщина в бутсах и щитках, женщина, играющая литыми бицепсами и лихо шмякающая соперницу об пол — такая эмансипация не по мне.
…Главный экзамен года ждал сборную в Будапеште. Переполненные честолюбивыми намерениями венгры мечтали опередить нас по пути в Лос-Анджелес и уж никак не рассчитывали на проигрыш в родных стенах «Непштадиона». Представляю, сколько огорчений принес им единственный в этой встрече гол Феди Черенкова, да еще на последних секундах. И сколько радости доставил Малофееву, дебютировавшему в роли старшего тренера олимпийской сборной.
Назначение Эдуарда Васильевича на новую должность вызвало во мне противоречивые чувства. Я, конечно, был счастлив, что по дороге в олимпийскую Америку нас поведет мой любимый наставник. Но в то же время не мог свыкнуться с мыслью, что его больше нет в минском «Динамо».
Об уходе Малофеева мы узнали в Вильнюсе, после игры с «Жальгирисом». Он зашел в раздевалку расстроенный, как будто виноватый, только и сказав:
— Я уезжаю в Москву. Навсегда. Так надо. Спасибо вам за все!
Вопреки обычаю, по дороге из Литвы домой в автобусе стояла удручающая тишина. Каждый думал о чем-то своем, но мне кажется, я читал мысли ребят, и все они были об одном: как-то теперь без Малофеева?
Однако за пределами республики это мало кого волновало. Сборная шла намеченным курсом. Победа в Афинах, ничья на своем поле с болгарами и… проигрыш венграм с устраивающей нас минимальной разницей в счете гарантировали дефицитную путевку на Олимпиаду.
Когда всеми помыслами мы были уже в Америке, когда во снах примеряли заветные олимпийские медали, — как гром средь ясного неба, горькая весть в мае 1984-го: на Игры не едем…
Награду я все-таки получил. Пускай не столь желанную, но добротную, весомую — из бронзы. Впрочем, не только я.
Медалями за третье место в чемпионате страны 1983 года были награждены Эдуард Васильевич Малофеев, Вениамин Владимирович Арзамасцев, Юрий Курбыко, Сергей Боровский, Юрий Курненин, Виктор Янушевский, Виктор Шишкин, Георгий Кондратьев, Олег Алексеенко, Петр Василевский, Юрий Пудышев, Сергей Алейников, Людас Румбутис, Андрей Зыгмантович, Игорь Гуринович, Сергей Гоцманов, Виктор Сокол.
Откровенно говоря, после чемпионских наград мы, да и наши болельщики восприняли «бронзу» без особого энтузиазма. Не оценили по достоинству. А зря. Сейчас, спустя годы, познал истинную цену этим медалям.
Не скрою, накануне чемпионата-83 был убежден: в муках добытое «золото» сохранить будет легче. Ох, и ошибался же! Теперь мне очевидно: проще завоевать чемпионский титул, чем его отстоять.
А ведь казалось, ничто не сможет помешать нам повторить прошлогодний успех. «Золотой» состав остался в целости и сохранности, команда обрела уверенность в собственных силах, почувствовала вкус к победам. Не учли только одного: отныне на поединок с минским клубом каждый противник выходил с удвоенной энергией, считая делом чести сокрушить чемпиона.
Лучшая иллюстрация к сказанному — встреча на своем поле с «Нистру». Числящийся в аутсайдерах кишиневский клуб сражался так вдохновенно и отважно, словно именно этому матчу суждено было решить его судьбу. Несмотря на настойчивые
атаки, нам так и не удалось преодолеть сопротивление соперника заведомо слабее. Пришлось довольствоваться лишь ничьей.
С трепетом ждали осеннего дебюта в розыгрыше самого престижного на континенте клубного турнира — Кубка европейских чемпионов. Жребий не то чтобы очень нас обрадовал, но и не огорчил, выбрав в противники швейцарский «Грассхопперс» — команду известную в футбольных кругах, но своим названием страх не навевающую.
Только острый дефицит опыта международных встреч не позволил обыграть дома «кузнечиков» из Цюриха с более убедительным счетом, нежели 1:0. Спасибо Юре Курненину — мастерски исполнил штрафной. А то вообще могли уйти с поля ни с чем.
Две недели были даны нам на раздумья, как сохранить в ответной встрече минимальный перевес?
Швейцарцы создали советскому чемпиону идеальные условия для тренировок и отдыха. Поселили в уютном отеле в живописном пригороде Цюриха, предоставили в полное распоряжение поле с прекрасным газоном. Впрочем, не припомню, чтобы было иначе в любой другой стране, где нам довелось побывать.
Вполне естественное волнение в первом официальном зарубежном матче, непривычная обстановка, когда трибуны вплотную подступают к кромке поля, наложили отпечаток на действия гостей. Пока мы осваивались, хозяева успели отквитать пропущенный в Минске гол. Воодушевленные удачей, они бросились на новый штурм и… были застигнуты врасплох метким ударом Кондратьева. Очень важный гол!
Задача швейцарцев заметно усложнилась. Теперь им нужно забить два безответных мяча. Дышать стало легче, но ненадолго. Сразу после перерыва Понте во второй раз поражает цель, и наша судьба вновь висит на волоске. Мужественно сдерживаем натиск раззадоренных поддержкой трибун хозяев, считая про себя минуты до финального свистка. Когда их остается семь, мы получаем право на штрафной, и невозмутимый Витя Сокол эффектным ударом мимо наспех сколоченной «стенки» лишает «Грассхопперс» всяких иллюзий — 2:2.
Кто следующий? Чемпион Венгрии.
Травма преградила мне путь на стадион в Дьёре, но не помешала динамовцам учинить хозяевам разгром с сенсационным счетом 6:3. Шесть голов в гостях! Забить столько на Кипре, Мальте, в Люксембурге — и то проблема, а уж первой команде традиционно футбольной державы — и вовсе фантастика.
Это был тот самый редкий и счастливый случай, когда игрокам удается все задуманное, когда что ни удар — то гол.
Нокаут оказался столь чувствительным, что соперники не оправились от него даже за полмесяца, разделивших два матча. «Раба ЭТО» приехала в Минск обреченной и не попыталась восстановить свою добрую репутацию, изрядно подмоченную фиаско в родных стенах.
Победа вновь была за «Динамо» — 3:1.
Больше всего досадил венграм Витя Сокол. Шутка ли: в обеих встречах забил сразу пять мячей! Говорят, после триумфа минского форварда в этой стране необычайно популярными стали советские радиоприемники марки «Сокол».
Меня же донимало наивное любопытство: а как бы мы выступили в первенстве Венгрии, коль так расправились с ее чемпионом?
Выход в четвертьфинал представительного европейского турнира венчал этот трудный сезон. Но памятен он не только удачной игрой на всесоюзной и международной аренах. Вспоминаю его с горчинкой, ибо пережил ту довольно распространенную болезнь, которую принято называть «звездной».
Нравилось, что меня стали узнавать на улице, наперебой просить автограф. Появилось много сомнительных дружков и навязчивых поклонниц. Их льстивые речи ласкали слух, широкие жесты тешили самолюбие. Популярность вскружила голову, возомнил себя великим мастером и вообразил, что мне все позволено. Словом, зазнался.
К счастью, нашелся человек, который вовремя образумил зарвавшегося юношу. Заметив симптомы «звездной» болезни, Арзамасцев вызвал меня на серьезный разговор.
— Хочу побеседовать с тобой, как мужчина с мужчиной, — начал Вениамин Владимирович, пристально глядя в глаза. — Мне вовсе не безразлична твоя судьба, потому что ты талантлив. Футбол — твое призвание, тебя ждет большое будущее. И ты хочешь все это загубить? Опомнись, Сережа, пока не поздно! Дорожи способностями, дарованными тебе природой, и не разменивай их на необдуманные поступки. Верю, что ты не пойдешь по стопам тех, кто не выдержал испытания славой, что у тебя хватит силы воли вырваться из коварного омута и стать на верный путь. Иначе…
Многозначительно оборвав последнюю фразу, он развел руками и ушел. А я так и остался сидеть, потупив взор. Слушая тренера, не проронил ни слова в свое оправдание. Да и что было говорить? Внутри все кипело от стыда и злости на самого себя. Слабак, мальчишка! Ишь, зазнался. По какому такому праву? И что ты такого особенного сделал, чтобы задирать нос? Футбол без тебя проживет, а вот ты без него… Мало тебе печальных примеров? Покатишься по наклонной, всеми забытый и никому не нужный. И первыми от тебя отвернутся те, кто сегодня услужливо смотрит в твои глаза и расточает комплименты.
Нет, ни за что! Не бывать этому! Бичуя себя, чувствовал, как проходит опьянение дурманом славы. Я «протрезвел». Раз и навсегда.
Арзамасцев пришел на смену Малофееву в разгар сезона 1983-го и ни в укладе жизни коллектива, ни в тренировочном процессе кардинальным образом менять ничего не стал. Поступил мудро, ибо от добра добра не ищут. Да к тому же четыре года совместной работы в минском «Динамо» сделали их единомышленниками.
Это однако не значит, что он слепо копировал программу своего предшественника. Получив, как и Малофеев, диплом Высшей школы тренеров, пройдя стажировку в знаменитых итальянских клубах «Интер» и «Милан», Арзамасцев, разумеется, имел свои взгляды на футбол, замыслы и планы. Потихоньку стал претворять их в жизнь, отчего-то отказываясь, что-то внедряя новое. Но от генеральной линии Малофеева не отступал.
Вполне естественно, что невольно и ежедневно мы сравнивали наших тренеров — нынешнего и предыдущего. И с легкостью обнаруживали схожие черточки. Вениамин Владимирович — такой же «фанат», готовый на любые жертвы ради любимого дела. Ночами не спал, придумывая для каждой тренировки новые оригинальные упражнения. Охотно советовался со «стариками» и зачастую прислушивался к их мнению, даже при определении состава на игру.
Мягкий, как и у предшественника, характер импонировал и был его козырем в работе и отношениях с подопечными. Но не всегда. Порой покладистость и снисходительность превращались из союзников в противников, мешая ему проявить при необходимости строгость и требовательность. Эти слабости тренерского характера вполне приемлемы для Запада с его истинно профессиональным футболом и безупречным отношением игроков к делу, где профессионализм и дисциплинированность — слова-синонимы. У нас же мягкость чревата для наставника неприятностями. Попросту говоря, могут «сесть на голову». Что кое-кто и делал.
В отличие от Малофеева его преемник держал эмоции в себе, стараясь не выплескивать их наружу. Невозмутимость и хладнокровие Арзамасцева, не изменявшие ему даже в критических ситуациях, вселяли в ребят уверенность и спокойствие. А еще — педант. Если Эдуард Васильевич, почувствовав, что по разным причинам тренировка не удается, мог свернуть ее раньше времени, минут за десять до конца, то Вениамин Владимирович — ни за что, даст отбой секунда в секунду. Даже если занятия не в радость, польза от них все равно есть, — считал он. — Хотя бы в том, что строго соблюденный регламент дисциплинирует. Не доработаешь в малом — не доработаешь и в большом.
Арзамасцев — из преобладающей в нашем футболе категории тренеров-реалистов. Его так и не «заразил» максимализм Малофеева. Анализируя истинные возможности коллектива, он предпочитал ставить задачи скромнее, но посильные. Впрочем, и их мы не всегда выполняли.
Под его руководством команда не достигла тех высот, что при прежнем наставнике. Однако и рукой Арзамасцева было вписано в историю белорусского футбола немало памятных страниц. Смею утверждать, что он — сильный тренер, каких не так уж много. И с годами я понимаю это все явственнее.
Уже на второй день нового, 1984 года, минское «Динамо» стартовало в представительном международном турнире по мини-футболу в Западном Берлине.
Как могли, держали марку. Но непривычные условия двадцатиминутной игры в хоккейной коробке с гандбольными воротами, скользящие по лакированному паркету кеды, да и далекая в зимнюю пору от пика форма оставили нас вне борьбы за награды. Встречаясь с каждым соперником дважды, уступили западногерманскому «Вердеру» — 1:2, 0:2, поделили очки со сборной хозяев — 3:3, 2:2 и оказались сильнее югославского «Партизана» — 5:0, 1:1.
Скромный результат не помешал, тем не менее, одной из местных утренних газет по достоинству оценить мастерство наших земляков: «Любители спорта были в восторге от чрезвычайно высокого качества игры советских футболистов, которые своим участием обогатили турнир. В техническом и тактическом вооружении они принадлежат к футбольной элите. Особенно примечательны организация и содержание их игры».
Впервые мне довелось состязаться в мини-футболе на таком уровне. Впечатления остались незабываемые. Да это же настоящий праздник! Для мастеров мяча и тех, кто на них смотрит. На каждом матче — аншлаг, десять тысяч билетов распроданы до последнего. Люди идут, как на спектакль, и получают наслаждение от игры виртуозов. Здесь правит бал техника, здесь раздолье кудесникам мяча.
Лучше один раз увидеть… Когда это наконец случилось, я понял, почему привлекательный и демократичный «мини» необычайно популярен в Европе. И не понял, отчего так не мил он нам? Играть-то в него мы играем: в школьных спортзалах и на дворовых спортплощадках. Но превратить в красочное шоу, зрелище для тысяч, и не только в столице, — не спешим. А жаль.
…По пути из Западного Берлина домой вспоминали под общий смех курьез, случившийся перед отъездом за завтраком в ресторане. В отсутствие куда-то отлучившегося переводчика наш врач попросил принести к чаю сахара. Не знаю, на каком языке они изъяснялись, но официант понимающе кивнул и, не поведя бровью, спустя минуту принес на всю команду… ликера. Как вы думаете, что мы сделали с ароматным напитком? Ошибаетесь.
Играем с румынами. Всего, что угодно, но только не этого ждали мы от жребия. И — на тебе.
Не оттого огорчились, что соперник сильный достался. В четвертьфинал Кубка чемпионов пробились конкуренты и посерьезнее, нежели бухарестское «Динамо». Просто есть такое понятие — «неудобный» противник. Таковыми для советских команд традиционно являются румынские клубы — мощные, жесткие, неуступчивые. Сражаться с ними — невелико удовольствие. Да ничего не поделаешь.
Опасения стали сбываться очень скоро. Уже спустя полчаса после начала первой встречи, местом которой ранней весной 1984-го мы выбрали Тбилиси, с тяжелой травмой покинул поле Гоцманов. Это «постарался» не в меру агрессивный Андоне при попустительстве испанского арбитра Кастильо. Дальше — не легче. Постоянные столкновения, удары в открытую и исподтишка. Добрая половина команды вернулась после игры в раздевалку с синяками и шишками, и нашему врачу пришлось изрядно поколдовать, чтобы ребята вновь встали в строй.
Уж насколько хладнокровен и тактичен Арзамасцев, но и он не сдержался на пресс-конференции, упрекнув румынского коллегу Думитру Николае за грубую игру его подопечных.
В излишней жесткости и неджентльменском поведении гостей не ищу, однако, оправданий ничейному результату, который оказался на руку соперникам. Сами виноваты. Хотя начало матча получилось многообещающим. Уже на седьмой минуте Пудышев отдал филигранный пас Соколу, и тот прицельно ударил. Отчаянно метнувшись за мячом, Морару достал его, но не поймал, а отбил, и вездесущий Гуринович оказался первым, кто нанес следующий удар — 1:0.
Нам бы развить успех, заставить дрогнуть ошеломленных в дебюте встречи противников. Да не получилось. На пути мяча неизменно вставал опытный румынский вратарь. Мы уже готовы были ринуться поздравлять Гурика с очередным голом, но Морару в непостижимом броске настиг мяч в самом углу. Спас он свою команду и на последних минутах, отразив два удара Кондратьева.
Правда, еще однажды голкипер оказался бессилен выручить товарищей. С угла вратарской я перебросил через него мяч. Но, описав дугу, тот юркнул… за ворота.
Гости и не помышляли об ответном голе. Дружно уйдя в глухую оборону, они недвусмысленно давали понять, что их вполне устроит и минимальный проигрыш. Тем более досадно, что случилось непоправимое. За считанные минуты до финального свистка потерявшие бдительность наши защитники упустили из вида притаившегося у штрафной Рединка, который без помех пробил в нижний угол. Закрытый партнерами, Курбыко не успел среагировать на сильный удар — 1:1. И крах надежд на победу.
Но в Бухарест ехали не на экскурсию. Хотя и представляли всю сложность задачи — одолеть 11-кратного чемпиона Румынии в присутствии 70 тысяч его поклонников.
Может быть, тренер соперников и не кривил душой, сравнив минское «Динамо» с «Ливерпулем». Ибо сразу, как только началась ответная встреча, почувствовали, что хозяева нас опасаются и рады бы нулевой ничьей. Они отдали инициативу, больше заботясь о том, как бы не пропустить, нежели, как бы забить. Еще пуще их напугали острые рейды Кондратьева и Гоцманова. Оба минчанина оставались с глазу на глаз с Морару, но Фортуна улыбалась голкиперу.
И вновь нам не повезло: как и в Тбилиси, пропустили нелепый гол, которого могло и должно было не быть. Не согласовав свои действия, Курбыко и Трухан проиграли воздушное единоборство Аугустину. Так на десятой минуте мы оказались в роли отыгрывающихся.
Но и эта осечка не выбила из колеи. Гол, как ни странно, расковал нас, сделал смелее и настырнее. Теперь терять и вовсе было нечего.
Не выдерживая предложенного им темпа, хозяева стали откровенно тянуть время, используя любую возможность для передышки. Это помогало румынам сбивать нас с атакующего ритма, но лишь отчасти. Натиск становился все сильнее. Однако мяч упорно не шел в ворота. Правда, однажды он все-таки влетел в сетку. После подачи Сокола Гуринович выиграл у Морару воздушную дуэль. Но что это? Английский арбитр Хэккет не торопится показать на центр. Исчерпав отпущенные ему на раздумья доли секунды, он к восторгу хозяев определяет нападение на вратаря.
Засчитай судья гол — и все могло бы сложиться иначе. Впрочем, советским клубам пора свыкнуться с мыслью, что в международных матчах на полях соперников успех гарантируют лишь мячи, забитые с точки зрения правил безупречно, когда нет и намека на нарушение. Скажем, с сорока метров в «девятку». Дабы самому пристрастному судье придраться было не к чему.
Поражением в Бухаресте завершилось наше продвижение к Кубку чемпионов. Что ж, о четвертьфинальный барьер престижного турнира спотыкались команды куда опытнее и солиднее, чем минское «Динамо». Обидно другое, кого-кого, а румынский клуб одолеть нам было вполне по плечу…
ЗДРАВСТВУЙ, ПИКЕ! И ПРОЩАЙ…
Это совпадение мне кажется глубоко символичным. Вместе с Малофеевым мы дебютировали в национальной сборной страны в один и тот же день — 28 марта 1984 года. Правда, в разных ролях — тренера и игрока.
Получив новое назначение, Эдуард Васильевич взялся за дело со свойственными ему энтузиазмом и оптимизмом. На первую же, пускай и товарищескую, игру в Ганновер рискнул повезти экспериментальный состав, доверив в нем место сразу шести своим питомцам из Минска: Пудышеву, Гуриновичу, Зыгмантовичу, Шишкину, Янушевскому и Алейникову. Не побоялся оскандалиться в поединке не с кем-нибудь, а с маститой сборной ФРГ.
Желание проявить себя и не подвести тренера било через край. Еще больше раззадорились, увидев в форме западногерманской команды ведущих игроков — Шумахера, Бригеля, Ферстера, Маттеуса, Феллера, Аллофса, Бреме — самоуверенных, надменно поглядывающих на незнакомцев из России. Небось думают, мальчики для битья приехали? Утереть бы им нос…
Несмотря на поражение (1:2), мы покидали Западную Германию с высоко поднятой головой. Гордые хозяева и впрямь не ожидали от нас такой дерзкой, азартной игры. Столкнувшись с напористыми, скоростными действиями соперников, признанные мастера из ФРГ изрядно попотели, чтобы сохранить свою репутацию. Причем победный гол они провели лишь за минуту до конца.
Эх, не ошибись Витя Шишкин, дотянись головой до мяча, которого, как драгоценного подарка, дождался никем не прикрытый Бреме, — быть бы почетной ничьей.
Проигрыш, впрочем, тоже не огорчил. Главное — игра новичкам удалась, и Малофеев остался доволен, поздравив ребят с многообещающим дебютом. Так был заложен первый кирпичик в фундамент сборной его мечты — команды, «достроить» которую ему не дали…
Лондон. «Уэмбли». Тот самый, одно название которого приводит в трепет миллионы болельщиков. Тот самый, что ведет извечный спор с рио-де-жанейрской «Мараканой» за право именоваться футбольной Меккой мира. Тот самый, наконец, где в далеком 1966-м блистал в составе великолепной сборной неудержимый Малофеев.
Никогда еще советская команда не обыгрывала родоначальников футбола на этом легендарном стадионе. Счастье быть первыми, кто сокрушил хозяев «Уэмбли», выпало нам.
Победы бывают разными, и случайными — тоже. Эта ценна вдвойне, ибо одержана над грозным противником заслуженно. Мы играли уверенно, с чувством собственного достоинства, чем немало обескуражили видавших виды англичан. И очень скоро, уже к середине первого тайма, с радостью почувствовали, что ничем не хуже именитых соперников, не только ни в чем не уступаем им, но даже превосходим.
Гол Гоцманова, отчасти курьёзный, выглядел тем не менее вполне логичным. Перехватывая передачу Литовченко, защитник Даксбери неловко принял мяч, оступился и упал. Проворный Сергей словно только того и ждал. Мигом подхватив мяч, он смело пошел на сближение с Шилтоном и расчетливо ударил в нижний угол.
Когда же, едва выйдя на замену, Протасов добил в сетку мяч, неудачно отраженный голкипером после «выстрела» Блохина, сомнения в победе окончательно развеялись. Играть оставалось чуть больше минуты.
Надо было видеть после матча Малофеева. Человека счастливее я еще не встречал. А уж как поздравляли и благодарили нас работники советского посольства: «Вы даже не представляете, ребята, какой праздник нам подарили! Спасибо за радость».
Приезжаю из Лондона — встречаю приятелей. «Счастливчик, — говорят, — по миру катаешься. Вот и в Англии побывал».
Счастливчик… Может быть. Действительно, полсвета исколесил. Но вы спросите, а что я видел? Аэропорт — отель — стадион — аэропорт. И весь маршрут, простой и неизменный. Из года в год. Прилетели, сыграли, улетели. Вся жизнь в самолетах, поездах да автобусах. Быть в Лондоне и не пройтись по Трафальгарской площади, не взглянуть на Биг Бен, быть в Париже и не посетить Лувр, а Эйфелеву башню мельком созерцать из окна мчащегося на игру автобуса — такую «роскошь» может себе позволить только спортсмен. Жизнь расписана по минутам. Остановиться, оглянуться некогда. Судьба футболиста…
И все-таки я счастливчик. Потому что даже в этой сумасшедшей гонке за голами и очками иногда выпадали незабываемые мгновения общения с прекрасным, неповторимых ощущений… Экскурсии в древний Акрополь и таинственный Ватикан, прогулки по шикарным Елисейским полям и у «падающей» Пизанской башни, купание в наводящем страх Мертвом море и путешествие на экзотические Канарские острова… Многим ли так везет?
С «учений» в Ганновере, Коуволе, Лондоне мы рвались в настоящий бой. Скорее бы отборочные матчи мирового первенства. Так хотелось испытать себя в серьезном деле.
И дождались. В первой же встрече в Дублине нас обдали ледяным душем. Исход поединка решил единственный гол, забитый ирландцами не без моей «помощи». Допустив позиционную ошибку у бровки поля, я спохватился, увидев лишь спину стремительно убегавшего от меня Робинсона. Тот, не мешкая, прострелил в центр, где ждал мяча Уолш. Пока Чивадзе с Сулаквелидзе разбирались в ситуации, форвард хозяев беспрепятственно пробил в дальний угол.
Первый блин вышел комом. Бывает. Но не получился и второй. А это уже настораживало.
Еле вырвали в Осло ничью у не претендующих на главные роли норвежцев. Хорошо еще, Литовченко выручил своим коронным ударом.
— Хоть ты специально как можно раньше пропускай гол — только тогда начинаем играть, как следует, — не без горечи пошутил в раздевалке после матча Дасаев.
И был совершенно прав. В Дублине и Осло мы словно лишь того и ждали, когда нам забьют, чтобы проснуться и заиграть, как умеем.
А вообще-то было не до шуток. Уходили зимовать со скверным настроением. Потерять на старте три очка из четырех — это слишком много.
«Несколько раз крупным планом нам показали одиноко стоящею на правом фланге Гоцманова, — писал по итогам поединка с норвежцами «Футбол-хоккей». — Чем он занимался на поле, какие функции нес, мы так и не разобрались. А как вел себя Алейников? Одни лишь легкие пробежки трусцой. Отбора мяча практически никакого».
За такую критику, справедливую, я на журналистов не и обиде. Напротив, считаю, что за игру спустя год в Копенгагене мне можно было еще резче всыпать, нежели прочитал о себе в прессе. Но случается попадать под огонь критики иного рода — злой, необъективной. И тогда такая досада берет.
Примеры? Да сколько угодно. В одном из отчетов корреспондент обрушил на меня град упреков в слабой игре. И не удосужился поинтересоваться, отчего так невыразительно действовал игрок сборной? А жаль. Я бы объяснил ему, что такое все девяносто минут бегать по полю с 39-градусной температурой, когда перед глазами туман, в ногах — беспрерывная дрожь.
А каково было читать в газетах незадолго до отъезда в «Ювентус» саркастичные реплики: мол, что за резон теперь Алейникову выкладываться в минском «Динамо», коль уже собирает чемоданы в Италию? Вот и играет за родную команду вполсилы, бережет ноги для зарубежного клуба и сборной.
Человек я не злой и не вспыльчивый, но, честно говоря, после таких публикаций еле сдерживался, чтобы не набрать номер редакционного телефона и не объясниться с репортером! Хотелось спросить: за что? А заодно растолковать, что вовсе не ноги свои щажу. Еще давно накрепко усвоил неписаный закон: как только начинаешь сознательно остерегаться травм, они тебя сразу и настигают. Дело совсем в другом. Просто сил не всегда хватает сражаться много лет на два фронта — в клубе и сборной. Я же не машина.
Ну да бог с ней, с критикой. На то она и придумана, чтобы будоражить покой. Случаются вещи огорчительнее. Читаешь интервью с собой и не узнаешь собственных слов. Что ни абзац — сплошной журналистский вымысел. Поди объясни читателям.
И уж совсем никуда не годится, когда, случайно открыв журнал или газету, к величайшему удивлению обнаруживаешь свою беседу с корреспондентом, которого в глаза никогда не видел. Понимает ли, что дискредитирует столь уважаемую профессию? Нет, конечно. Такому горе-репортеру ничего не стоит поступиться совестью ради собственного престижа и щедрого гонорара. И нет ему дела до того, что после подобного рода «фокусов» разочарованные спортсмены теряют всякое доверие к журналистам и впредь стараются избегать контактов с представителями прессы.
Но это уже не обо мне. Несмотря ни на что, обид на корреспондентов не таю. Надеюсь, и они ко мне не в претензии. Зная цену их тяжкому хлебу, стараюсь посильно помочь. По крайней мере тем, что никому и никогда не отказываю в интервью. Эта мое правило.
Мне вообще повезло на встречи с прекрасными журналистами — людьми объективными и порядочными. Владимир Новицкий, Сергей Новиков, Александр Майский, Евгений Веснин, Александр Борисевич, Владимир Бережков, Анатолий Басов, Александр Добриян, Игорь Рыбалтовский, Олег Морозов… Всех не перечислить. Знакомством с ними я горжусь.
Невелик риск ошибиться, сказав, что год 1984-й выдался для минского «Динамо» самым трудным. Беспрецедентный по длительности одиннадцатимесячный сезон вместил в себя 63 матча на разных уровнях. Цифры для нашего футбола внушительные. Равно как и 17. Именно в стольких встречах подряд команда не знала поражений. Эта блестящая беспроигрышная серия, наступившая вслед за летним кризисом, возродила угасшую было надежду на медали. Оставалась самая «малость» — победить на своем поле в венчавшем чемпионат матче «Днепр». И «бронза» — наша!..
Но прежде — о другом, поединке, по дороге к очной встрече с днепропетровцами. Примечателен для меня он тем, что провел в ворота ростовских армейцев один из самых любимых голов. С помощью дриблинга миновал нескольких соперников, пяткой перебросил мяч через себя и последнего на моем пути защитника, оставшись с глазу на глаз с вратарем. Руденко ринулся навстречу, а я повторил трюк, аккуратно перебросив мяч в сетку над головой голкипера. Получилось эффектно.
Поздняя осень застала чемпионат врасплох. Мороз, снегопад, ледяная корка на газоне. Футбол в таких условиях — сущий ад. Но надо играть. И не какой-нибудь там проходной матч, а решающий судьбу наград. «Динамо» или «Днепр»? Кто побеждает — получает «бронзу», кто уступает… Об этом и думать не хотелось.
Тем не менее мы проиграли. По-моему, еще до стартового свистка — «перегорели» в раздевалке. Или в самом начале встречи, когда с ужасом поняли, что ошиблись в выборе обуви. Ноги отказывались слушаться, став на полтора часа заложниками предательски скользящих по ледяному покрову бутс.
Гости оказались мудрее и прозорливее. Они приготовили нам сюрприз, выйдя на игру в специально приспособленных «тапочках». И выглядели изящнее и проворнее. Днепропетровцы быстрее успевали к мячу, легко обходили неповоротливых соперников. Проведя классическую контратаку, они получили право на угловой, который и воплотили в победный гол.
Но я был бы несправедлив, целиком списав неудачу на капризы погоды и элементарное невезение, когда мяч достигал даже линии пустых ворот гостей, но за нее — ни-ни. Мы уступили достойному оппоненту, классной, волевой команде, которая страстно, не жалея сил билась за победу. И заслужила ее. А сами финишировали пятыми.
Горькую пилюлю ускользнувшей из рук «бронзы» подсластил успешный дебют в розыгрыше Кубка УЕФА. На старте динамовцы легко разделались с финским ХИКом — 4:0 и 6:0. Причем в Минске блеснул результативностью Кондратьев, которому удался «хет-трик», а в Хельсинки его перещеголял Гоцманов, нанеся четыре (!) метких удара.
Следующим на пути белорусской дружины встал 15-кратный чемпион Португалии — «Спортинг».
Если вы спросите у Сергея Боровского, какой для него самый несчастливый город на планете, не сомневаюсь, что он назовет Лиссабон. Помните пенальти, лишивший здесь нашу сборную путевки в финал континентального первенства? Пускай несправедливый, но он на совести минского защитника. И в том же городе на 48-й минуте матча со «Спортингом» Сережа отправил мяч в свои ворота — неосмотрительно перебросил через растерянного Жекю. В этой не самой сложной ситуации у нашего защитника было много способов разрядить обстановку, но он решил выйти из нее с наименьшими потерями и… Много позже, когда о двухраундовом поединке с португальцами остались лишь приятные воспоминания, Сергей шутливо возмущался:
— Как же так? Не сдержали организаторы матча своего слова. Посулили щедрый денежный приз автору первого гола, а вручили его не мне.
«Полагавшуюся» минчанину премию получил другой — форвард хозяев Фернандеш. Нам оставалось продержаться совсем чуть-чуть — считанные секунды, когда оставленный без присмотра капитан «Спортинга», получив пас от выигравшего у наших защитников воздушную борьбу партнера, с близкого расстояния послал мяч в ворота. Удар у Фернандеша не получился, но в этом-то и было его счастье. Дезориентированный Жекю метнулся в ближний угол, куда по логике должен был влететь мяч, а тот неожиданно очутился в дальнем.
Досадно пропускать гол на последней минуте, вдвойне обидно проигрывать со четом 0:2 матч, в котором достойно противостояли грозному противнику и сами могли повергнуть его в уныние. Я, например, когда минут за двадцать до конца промахнулся из выгоднейшего положения.
…Португальцы прибыли в Минск на собственном «Боинге» и даже со своим провиантом, в котором заметно преобладали мясо и вино. Не забыли прихватить с собой повара и полтора десятка журналистов.
Самонадеянный, по-британски чопорный тренер «Спортинга» Джон Тошак, в прошлом известный нападающий «Ливерпуля», появился накануне матча на пресс-конференции сияющим, всем своим видом давая понять, что ни на йоту не сомневается в успехе подопечных. И хотя респектабельный валлиец был предельно корректен, расточая соперникам комплименты, за его лестными словами Отчетливо читался скрытый подтекст: «Как вы ни хороши, но с нами вам не тягаться».
— Мы выйдем на поле, забыв о победе в Лиссабоне, — пообещал напоследок наставник гостей.
Но нет, не забыли португальцы о выигрыше в родных стенах. Появились на стадионе с таким видом, будто приехали в Минск на полуторачасовую разминку. Знали б, какой трагедией обернется для них зазнайство…
Не хочу говорить за остальных, но я верил в удачу. Не могли мы в этот праздничный вечер 7 ноября омрачить настроение тысячам верных болельщиков. Да и себе очень хотелось сделать подарок — как-никак день рождения.
— Серега, ты должен сыграть сегодня свой лучший матч, — подбадривали ребята.
И я их послушался. У меня действительно получалось безоговорочно все. Уже на 4-й минуте с центра поля отдал точный пас Кондратьеву. Защитники «Спортинга», как по команде, ринулись вперед, стремясь оставить нашего форварда в офсайде. Но запоздали. Ворвавшись в штрафную, Жора хладнокровно выманил на себя голкипера и «на блюдечке» выложил мяч Соколу, которому не попасть в ворота было просто невозможно.
Быстрый гол добавил нам сил. Вновь и вновь идем в атаку, надеясь развить успех. Опять овладеваю мячом в середине поля, но на сей раз решаюсь на сольный проход. Обыгрываю по пути двух соперников, смещаюсь к углу штрафной и что есть сил бью в ближний угол; Штанга! «Не прощу себе!» — мелькает мысль. Но Витя Сокол спасает меня от мук самобичевания, мгновенно добивая отскочивший от стойки мяч в сетку — 2:0.
Не прошло и двадцати минут, а мы уже отквитали два гола, пропущенных в Лиссабоне. Португальцы явно не ожидали такого поворота событий: занервничали, засуетились. Вижу, как срывает шерстяные перчатки их расстроенный нападающий Соуза — черт с ним, с морозом, когда на поле такое пекло. Сдают нервы и у второго тренера «Спортинга» Гомеша. Услышав от него в свой адрес что-то оскорбительное, западногерманский судья Паули удаляет излишне темпераментного наставника со скамейки запасных.
Не давая гостям опомниться, мы взвинчиваем темп. Одержимые целью забить решающий мяч, рвемся вперед. Упускают свой шанс Гоцманов и Кондратьев, в падении головой бьет по воротам Сокол — перекладина! Надо же — так не везет.
Полтора часа изнурительной борьбы истекают. На выяснение отношений арбитр дает командам еще полчаса. А силы уже на исходе. Идем в последнюю атаку на одной воле. Португальцы стоят стеной, мечтая лишь дотянуть до тиража «лотереи» — серии пенальти. В конце концов мы соглашаемся с ними отдать свою судьбу во власть случая.
Собираемся у кромки поля в ожидании тренерских указаний. Арзамасцев пытается скрыть волнение, даже улыбается: «Спокойно, ребята! Все будет хорошо». Но руки выдают наставника. Слегка дрожа, они нервно сжимают секундомер.
Вениамин Владимирович, не колеблясь, называет пенальтистов: Сокол, Метлицкий, Зыгмантович, Курненин, Алейников.
— Кто не уверен в себе? — спрашивает напоследок.
Все молчат.
— Тогда удачи вам!
Начинается самое страшное. Или пан, или пропал. Наши бьют без промаха. Португальцы тоже, но… до тех пор, пока к 11-метровой отметке не подходит заметно нервничающий Шавьер. Его удар нацелен в угол, но мяч летит не слишком сильно, и Жекю в отчаянном прыжке спасает ворота. На табло остается гореть — 4:3.
Наступает мой черед. Теперь все зависит от меня — быть ли этому удару последним и победным в драматичном поединке или… Нет, никаких «или»! «Я спокоен, я обязательно забью», — внушаю себе. И в памяти, как назло, вдруг всплывает эпизод пятимесячной давности.
Тогда, в матче с «Пахтакором», я впервые взялся бить пенальти. Не по своей воле — по велению тренера. Удар получился несильным, и Яновский отбил мяч в правом углу. После этого охота подходить к 11-метровой точке пропала навсегда. «Нечего браться не за свое дело», — раздраженно сказал я себе. И прекратил исполнять пенальти даже на тренировках. Разве мог подумать, что очень скоро наступит миг, когда вновь придется выйти на дуэль с голкипером? Дуэль, которой суждено решить судьбу матча года.
Силясь забыть недавнюю осечку, медленно, но решительно ступаю навстречу Дамашу. Опытный голкипер испепеляет меня своим взором, пытаясь по глазам угадать, куда направлю удар. Знаем мы эти вратарские хитрости. Устанавливая мяч, я нарочито смотрю в землю, а потом куда-то вдаль. Пора1 Разбегаюсь, сильно бью и… Дамаш прыгает наугад в левый угол, а слегка подкрученный мяч точно летит в правый. Победа!
Все происходящее потом было как в тумане. Под истошный рев трибун ребята дружно подхватили меня на руки и понесли неведомо куда. Я помню слезы радости Жекю и Боровского, бледное от пережитого лицо Арзамасцева, улыбки счастливых болельщиков…
Казалось, праздничный салют над городом звучал и в нашу честь.
«Пусть не обидятся товарищи Алейникова, но Сергей в этот день своего рождения был на поле особенно великолепен, — писал «Физкультурник Белоруссии». — Он оказывался одинаково вовремя как при обороне своих ворот, так и при атаках на чужие, он был спокоен, рассудителен и четок в организаторских действиях. А это в свою очередь придавало спокойствие и уверенность его партнерам даже в тот отрезок времени, когда португальцы предложили жесткую борьбу, зачастую выходившую за рамки правил».
Пришла зима, а мы все никак не могли завершить марафонский сезон. Его венчал спор с польским клубом «Видзев».
Вот уж не думал, что так беспроблемно сложится первый поединок в Лодзи. Стрелка судейского секундомера пошла отсчитывать всего второй круг, а нам уже удалась острая атака. Подобрав мяч, я ринулся вперед. Не веря, что осмелюсь на затяжной рейд, польские защитники бросились перекрывать пути для передачи нашим нападающим на флангах, неосмотрительно открыв мне коридор. Недолго думая, я устремился в штрафную и нанес удар. Мяч пролетел впритирку со штангой, но это было предзнаменование успеха.
Соперники безнадежно запутались в «сетях» наших остроумных многоходовых комбинаций. Одна из них, изящная и неожиданная, незадолго до перерыва завершилась взятием ворот. Получив ювелирный пас от Гоцманова, Зыгмантович с ходу нанес точный удар.
Бушевавшие доселе трибуны вмиг утихли, почуяв неладное. И болельщики «Видзева» не ошиблись в своих тревожных ожиданиях. Когда истекала последняя минута встречи, Румбутис поставил победную точку — 2:0.
«Советская команда продемонстрировала футбол, близкий по стилю к игре лучших команд чемпионата Европы во Франции», — восторгалась мастерством гостей газета «Пшегленд спортовы».
Где проводить ответный матч? Над этим вопросом нашим тренерам пришлось изрядно поломать голову. В конце концов остановили выбор на солнечном Тбилиси, где даже в эту суровую декабрьскую пору ртутный столбик термометра поднимается до отметки «плюс пять».
Прибыв в столицу Грузии за сутки до игры, гости тут же отправились на стадион. Возвращались с тренировки в прекрасном расположении духа, перебрасываясь шутками. Причиной хорошего настроения была отнюдь не убежденность в благоприятном исходе предстоящей встречи. Просто, пережив неудачу в Лодзи, со временем успокоились, уверовав в безысходность собственного положения. А потому гора с плеч долой.
Поверили в неизбежность своего успеха и мы. Именно этого как раз опасались тренеры, то и дело внушая игрокам, что победа в гостях еще не все. Но как трудно настроить себя на борьбу, пребывая в плену приятных воспоминаний 9 недавнем безоговорочном успехе и солидной форе в два мяча. Коварная расслабленность едва не обернулась для нас катастрофой.
Гости, которым терять было нечего, заиграли смело, раскрепощенно и неожиданно быстро повели в счете. «Видзев» взбодрился, воскресла надежда. Попробовал раз, другой — оказывается, не так уж неуязвима наша оборона. Поляки пошли в массированное наступление.
Инициатива была отдана сопернику, и нам оставалось уповать лишь на чудо. Да еще на мастерство Жекю. Только в пятиминутном отрезке второго тайма усилиями Ромке и Дзекановского гости создали четыре стопроцентные голевые ситуации. Если бы не наш вратарь…
Своих голевых шансов мы не использовали и рады были даже проигрышу с минимальным счетом — 0:1. Этот результат вывел минское «Динамо» в четвертьфинал Кубка УЕФА. Событие!
Больше всего поздравлений справедливо досталось в тот вечер вратарю. И не только от тренеров и партнеров…
Когда до нашего вылета домой оставались считанные минуты, в здание аэропорта ворвался взволнованный болельщик.
— Покажите мне Ваню Жекю! — требовал пожилой грузин. — Я хочу расцеловать этого героя!
От души смеясь, мы выдали ему на «расправу» смутившегося голкипера…
Год 1985-й — сезон решающих отборочных игр мирового первенства — начался репетицией сборной в Индии. Перелетев из студеной зимы в знойное лето и пережив январский перепад температур от —22 в Москве до +30 в портовом городе Кочине, мы стартовали в традиционном международном турнире имени Джавахарлала Неру.
Каждый день на индийской земле приносил массу удивительного и неожиданного. Никогда не доводилось играть на стадионах, подобных этому, где трибуны в привычном понимании заменяют крепко связанные бревна, держащиеся на деревянных сваях. Мы были буквально шокированы, когда, выйдя на первую тренировку, увидели тысяч пять любопытных зрителей. На всех же без исключения матчах 60-тысячный стадион был битком набит болельщиками. После игр многие из них подходили к нам, чтобы… пощупать: из какого такого необычно белого «теста» сделаны русские?
Победив в своей группе сборные Китая — 3:2, Ирана — 2:0 и уступив югославам — 1:2, мы одолели затем в полуфинале марокканцев — 1:0 и пробились в финал, где нам опять предстояло сразиться с командой Югославии.
За день до решающей встречи земляки пригласили нас в гости на танкер «Командарм Федько». Спасибо морякам: постарались на славу, чтобы отвлечь игроков от назойливых мыслей о предстоящем испытании. Ступив на кусочек родной земли, мы вмиг взбодрились, повеселели. Догадываясь, как истосковались по русской кухне, соотечественники приготовили нам прекрасный обед. Нет, изысканных блюд на столе не было, да они и ни к чему. Мы уплетали за обе щеки борщ да макароны по-флотски, и не сыскать было еды вкуснее.
На прощание мы с благодарностью оставили морякам на пачках сигарет автографы и расстались друзьями. А назавтра они пришли на стадион, чтобы поддержать своих новых знакомых в самом главном матче турнира. И, без преувеличения, здорово помогли нам.
Самоуверенные югославы, которые, по-моему, еще до игры подсчитывали премиальные, что получат за победу» в середине первого тайма пережили шок. Мой удар с правой из-за пределов штрафной пришелся в защитника, но я успел к отскочившему мячу и на сей раз левой ногой отправил его в нижний угол ворот. Это был мой первый гол в составе национальной сборной.
Правда, соперники довольно быстро оправились от «нокаута» и через три минуты восстановили равновесие, реализовав пенальти. Но в этот день им суждено было уйти с поля побежденными. За полчаса до конца Кондратьев обыграл в штрафной площади защитника, уложил обманным финтом вратаря и забил решающий мяч — 2:1. Первый и обнадеживающий успех обновленной сборной в представительном состязании.
Популярности, однако, он прибавил мне немного. Ибо, едва прилетев в Москву, был задержан миловидной сержантом милиции, как подозрительный тип. Ничего противоправного я, естественно, не совершил. Просто, ожидая на Белорусском вокзале поезда в Минск, долго не мог раскрыть секрет камеры хранения, чем и заслужил к себе повышенное внимание стража порядка. А поскольку, сдав заграничный паспорт, остался без документов, пришлось подчиниться строгому приказанию пройти в отделение. Там мне тоже не поверили на слово, что перед ними тот самый футболист Алейников:
— Брось, парень, шутить.
Не знаю, сколько довелось бы пробыть под «арестом» бдительной милиции, не выручи счастливая случайность. Заглянул в отделение майор, из ярых болельщиков. И глазам не поверил:
— Алейников?.. А что он у вас тут делает?
Раздав автографы, я с извинениями был выпущен на волю…
Югославский таксист очень спешил, до упора нажимая на педаль газа и не сводя глаз со стрелки спидометра, неуклонно смещающейся вправо. Знал: надо выручить гостей, опаздывавших на важный матч по вине его земляков. По забывчивости или какой другой причине представители сараевского «Железничара» не подали к отелю автобус, и нам ничего не оставалось, как добираться на четвертьфинальную игру Кубка УЕФА на частном транспорте.
Когда на горизонте уже показались контуры стадиона, водитель неловко повернул руль, и мы чудом избежали аварии, успев в последний миг разминуться с мчавшимся навстречу «Фольксвагеном».
После такой нервотрепки только играть в футбол. Но ничего не поделаешь. Заставив себя забыть о предматчевых приключениях, я вышел на поле спокойным и уверенным.
…Покидали мы стадион уже на автобусе, с особой любезностью предоставленном радостными хозяевами, пребывающими под впечатлением победы своих питомцев с обнадеживающим счетом 2:0.
По пути в отель никто из ребят не проронил ни слова. Каждый замкнулся в собственных переживаниях. Коря себя, раз за разом прокручивал в мыслях изящно разыгранную с Гоцмановым комбинацию. Как мог такой шанс упустить? Остался наедине с вратарем и, вместо того, чтобы несильно и технично послать мяч в неприкрытый угол, пробил изо всех сил и угодил пятнистым «ядром» в голкипера.
В память об этой встрече, кроме горечи досадного поражения, остался… выбитый зуб. Вот только забыл фамилию соперника, исподтишка ударившего меня локтем в лицо. А помнит ли он о своем поступке? Очень сомневаюсь. Все было сделано настолько «профессионально», что, придя в себя, я подумал: не впервые этому шустрому парню расправляться таким подлым образом с противниками.
Мы были обязаны преодолеть сараевский «барьер». Но, споткнувшись о него в гостях, не сумели перепрыгнуть и в Минске. Хотя начало ответной встречи подарило надежду: на раскисшем от талого мартовского снега поле Кистень умудрился нанести прицельный удар. Однако надежда эта столь же быстро угасла, когда после прострельной передачи югославского форварда с фланга мяч попал в Боровского и, сопровождаемый растерянным взглядом Жекю, рикошетом влетел в ближний угол ворот. 1:1, и теперь нам надо было забивать три безответных гола. На разбухшем грунте, когда бутсы вязнут в грязи, эта задача — из области фантастики.
Воспоминания о проигранном матче окрашены не только в черный, но и… желтый цвет. Арбитр был безоговорочно прав, когда адресовал мне предупреждение за грубую игру, хотя и не умышленную. Прерывая атаку нападающего, в подкате не дотянулся до мяча, но задел ногу югослава. Он упал, а я увидел в руке судьи флуоресцентно-лимонного цвета карточку.
Всегда принимаю близко к сердцу такие нарушения. К счастью, нечастые. И потому, что сам от них натерпелся, и оттого, что не только перед пострадавшим соперником, но и арбитром неловко. Ценю их тяжелый труд и стараюсь не досаждать судьям. Им и без меня работы хватает.
— Международная федерация футбола объявила 1986-й — годом арбитра, — рассказывает судья международной категории Алексей Спирин. — По этому поводу ФИФА выпустила наклейки с надписью: «Помни, судья — твой партнер!». Увидев их, сразу вспомнил Сережу Алейникова, с которым мы давние знакомые. Для этого футболиста человек в черной униформе действительно партнер.
Не открою большого секрета, если скажу, что многие арбитры, и я в том числе, прибегают перед матчем к маленькой хитрости: выбирают в каждой из команд себе в союзники авторитетного футболиста, который помогает судье управлять игрой и пресекать конфликты. В минском «Динамо» такой «палочкой-выручалочкой» всегда был для меня Алейников. Независимо от того, носил он капитанскую повязку или нет.
Сергей помогал мне поддерживать на поле дисциплину и порядок, улаживать спорные ситуации, за что ему и благодарен. Он никогда не высказал упрека, даже тогда, когда я был не прав. Лишь бросит из-под бровей колючий укоряющий взгляд, который красноречивее всяких слов.
С удовольствием признаюсь: Сережа — один из самых интеллигентных, порядочных, симпатичных игроков, с которыми мне приходилось встречаться.
Не имею привычки спорить с судьями. Что проку от подобных апелляций? Даже если ошибся, служитель Фемиды все равно не изменит решения. Только нервы себе истреплешь, да еще карточку схлопочешь. Наше дело — играть, их — следить, чтобы играли мы по правилам.
Казалось бы, все так просто. Ан нет… Ошибаются футболисты, просчитываются и арбитры. Ничего не поделаешь: живые люди. Обидно только, когда промахи эти — умышленные. Есть, к большому сожалению, нечестные судьи, есть и игроки-симулянты, провоцирующие своим поведением стражей футбольного порядка на неправильные решения, порой оказывающиеся роковыми для ни в чем не повинных команд. Я знаю и тех, и других. Пусть их недостойные поступки останутся на собственной совести.
Не боюсь ошибиться, утверждая, что минское «Динамо» — одна из команд, наиболее пострадавших от неквалифицированного судейства. Можно сбиться со счета, перечисляя матчи, в которых белорусский клуб недосчитался драгоценных очков по вине арбитров. Расскажу лишь о двух омрачивших настроение эпизодах из сезона 1983-го.
В Ростове-на-Дону московскому судье Валерию Баскакову вздумалось наказать нашего голкипера Курбыко за вторичное касание мяча руками, которого не было. По-моему судья даже не видел этого момента, поскольку обернулся к воротам спиной. И тем не менее без зазрения совести назначил свободный в пределах площади ворот, что практически равнозначно пенальти. Армейцы такого «подарка» не упустили, и в итоге мы проиграли кубковый матч.
Не успели еще утихнуть страсти вокруг этого инцидента, как минчане стали жертвой новой ошибки служителя Фемиды, укравшего у нас заслуженный гол в Баку.
Коронным резаным ударом со штрафного Курненин направил мяч в сетку. Москвич Олег Чиненов незамедлительно показал на центр. Мы бросились поздравлять отличившегося защитника, а соперники — атаковать арбитра. Попав в окружение игроков «Нефтчи», судья ко всеобщему изумлению… отменил взятие ворот. Беспрецедентный случай!
Возмущенные вопиющей несправедливостью, мы покинули поле и вернулись на него лишь после призыва Малофеева:
— Ребята! Надо взять себя в руки и продолжать матч.
Игра была испорчена, вдохновение пропало, и мы потерпели поражение.
После встречи, оправдываясь, судья твердил, что Юра нанес удар, не дождавшись свистка. Полноте. Мы не просили выстроить «стенку», да и вы довольно внятно произнесли: «Бейте!» О каком свистке речь?..
Не раз задумывался, почему так мало у нас квалифицированных арбитров, специалистов международного уровня? Раз, два и обчелся. Причин тому много. Начиная от несовершенной системы отбора и подготовки судей, ни к чему не обязывающего их любительского статуса и кончая мизерными в отличие от зарубежных коллег заработками. В Италии арбитр в поле получает за игру в «высшей» лиге 400 долларов, в Финляндии — 300, в Греции — 200… У нас же — 50 рублей. Я уж не говорю о первенстве республики, где ставки настолько малы, что судьи иронично просят организаторов: «Мы вам сами готовы заплатить, только освободите от игр в выходные. Дайте побыть в кругу семьи».
Не кажется ли вам, что повысив арбитрам зарплату и сделав их финансово независимыми людьми, можно если не искоренить, то заметно убавить число матчей, омраченных предвзятым судейством?
Впрочем, не в моей компетенции искать пути решения накопившихся за долгие годы проблем. Пусть этим занимаются те, кому положено. Могу лишь, опираясь на собственный игровой опыт, сравнивать судейство по принципу «у них — у нас». Так вот, в отличие от советских арбитров, слывущих либералами, за рубежом не прощают игрокам ни одного окрика, оскорбления, апелляции. Наказание в виде предупреждения, а то и удаления следует неотвратимо. Помню, как в матче первенства Италии Гуллит с издевательской усмешкой демонстративно поаплодировал рефери, и тот без раздумий показал знаменитому форварду желтую карточку.
Там частенько карают за нарушения, даже если они не влекут за собой травмы соперника и не причиняют ему боли. Испытал это на себе в 1985 году в матче с исландцами. Каюсь, прервал рейд нападающего недозволенным, но не грубым приемом. Уже спустя мгновения мы обменялись с пострадавшим рукопожатиями, но итальянец Казарин был неумолим, достав из кармана «горчичник». В перерыве, по пути в раздевалку, судья с улыбкой похлопал меня по плечу. Мол, не сердись, карточку ты заслужил: хотя и не грубо, но сорвал острую атаку.
А уж о чреватых бедой ударах по ногам сзади и говорить нечего. В лучшем случае нарушитель отделается предупреждением. У нас же могут безнаказанно даже сломать ногу.
Что меня еще поражает в отечественном футболе, так это беспардонное (если не выразиться резче) обращение игроков с судьями на линии. Порой на беззащитных рефери с флажком обрушивается такой бурный поток ругательств и оскорблений, что хоть уши затыкай. На заграничных стадионах этого не прощают.
Не хочу сказать, будто в Союзе вовсе нет талантливых арбитров. Их просто гораздо меньше, чем в развитых футбольных державах. Но они есть. Мне, например, импонируют москвич Алексей Спирин и минчанин Вадим Жук. А еще жалею, что не довелось увидеть в деле Николая Гавриловича Латышева. Готов был снять перед ним шляпу, когда узнал, что при всей своей нескрываемой любви к московскому «Динамо» назначил в его ворота больше всех пенальти — 14. Вот он, истинный профессионализм)
Считаю, Жук вообще стоит особняком в компании наших действующих судей. Не потому, разумеется, что он мой земляк.
Вспоминаю курьез из «Футбольного обозрения». Комментируя телефрагменты матча Норвегия — Югославия, Георгий Саркисьянц похвалил показавшего грубияну желтую карточку арбитра за строгость: «Справедлив судья. Нашим бы у него поучиться». И не подозревал ведущий, что судья этот вовсе не иностранец, а его соотечественник Вадим Жук. Не поверил, что и советский рефери может действовать столь решительно. Тот самый случай, когда ошибка комментатора льстит.
Минчанин объявил жестокости на поле настоящую войну, и, где бы ни судил — в Лужниках ли, на «Уэмбли», никогда не поступается собственными принципами. Чего бы это ему ни стоило.
На Всемирной универсиаде-87 в Загребе в матче Уругвай — Япония Жук удалил сразу трех не в меру агрессивных футболистов, а предупредил и того больше. После игры инспектор встречи югослав Тони Бошкович, тот самый, что обслуживал поединки двух мировых первенств, крепко пожал его руку:
— Это был очень тяжелый матч, но вы судили великолепно. Ставлю вам высшую оценку — десять баллов.
Представляю, какой переполох начался бы в нашем судейском доме, случись подобное на отечественном стадионе. Арбитра наверняка обвинили бы в излишней строгости, придирчивости, неумении управлять игрой. И многие дрогнули бы под огнем уничтожающей критики. Но только не минчанин. Потому и авторитетен он на международной арене.
Вадим как-то признался:
— Может, это парадоксально, но за рубежом мне работать легче. Там инспектор встречи твой союзник, искренне помогающий успешно справиться со своими обязанностями, а не опускающийся до выискивания мелких ошибок путем опроса тренеров и просмотра прямо в раздевалке видеозаписи матча, чтобы только после этого вынести судье приговор.
За границей не испытываешь психологического давления со стороны прессы, руководителей команд, да и не только… Случалось, в Союзе меня отстраняли от предстоящей игры после того, как в Управлении футбола раздавался звонок высокого чина, которому я был неугоден. Участь эта не раз постигала и моих коллег. Знаю и о том, что еще в недалеком прошлом ВКС под натиском сверху назначала на матчи ряда команд, к примеру, любимого элитой московского «Спартака», симпатизирующих этим клубам арбитров. Очень хочу верить, что те печальные времена навсегда канули в Лету и с созданием в конце 1989 года независимой Ассоциации футбольных арбитров СССР наши дела пойдут в гору.
Сезон минскому «Динамо» не удался. За осечкой в европейском турнире последовало падение на финишной прямой всесоюзного первенства. Потерпев фиаско в трех венчающих чемпионат поединках с «Шахтером», «Спартаком» и «Зенитом» с общим счетом 1:9, мы обосновались на четвертой строчке итоговой таблицы.
«Вот так неудача! — возразит несведущий. — Таким достижением впору гордиться!». И будет прав во всех случаях… кроме этого. Потому как еще за несколько туров до конца мы примеряли к себе серебряные медали. А в результате остались даже без бронзовых, отстав всего на одно очко от «Днепра». Оттого и язык не поворачивается назвать сезон успешным.
Единственное утешение — выход сборной в финал мирового первенства. Но какой ценой!..
Упустив на последних секундах победу в Берне (2:2) и разгромив швейцарцев дома (4:0), мы были затем в пух и прах разбиты в Копенгагене (2:4).
Никогда прежде не испытывал такого стыда за игру сборной и свою в первую очередь. Пожалуй, это был мой худший матч под знаменем главной команды страны. Как ни старался, ничего не получалось — ни пас точный отдать, ни мяч отобрать. А вдобавок не использовал под занавес встречи верный шанс. Бил в пустые ворота, но удар получился слабым, и защитник успел отразить мяч.
Поражение от датчан поставило сборную в критическое положение. Теперь, чтобы попасть в Мексику, нужно было непременно выигрывать на своем поле три оставшихся матча. Легко сказать! Но даже в этой почти безвыходной ситуации ребята держались стойко, помня: надежда умирает последней.
На помощь в Новогорск примчались не на шутку встревоженные руководители и функционеры нашего футбола. И… с ходу устроили разнос:
— Как можно столь безответственно выступать в форме сборной Советского Союза? От поражений не застрахован никто, но нельзя же проигрывать так безвольно!
Правильные слова, но к чему они? Будто мы сами не понимали, что натворили и в каком долгу перед болельщиками всей страны. То и делали, что казнили себя. И рвались в бой — скорее искупить вину.
Малофееву пришлось долго оправдываться, объяснять, как грозны датчане и почему не удалось нейтрализовать их главную ударную силу — тандем Элкьяер — Лаудруп. Оптимистические нотки, прозвучавшие напоследок в выступлении никогда не унывающего тренера, не очень-то вдохновили скептически настроенных специалистов. А, как выяснилось, зря…
Мы ждали датчан в гости с ответным визитом, как ждут закадычных друзей, с которыми не виделись целую вечность. И они сполна испытали на себе всю мощь отчаявшегося противника, знающего, что отступать ему некуда.
От хваленого Элкьяера осталась лишь бледная тень. Уже четверть часа спустя, прихрамывая, он покинул поле. Но убежден, что истинной причиной ухода знаменитого форварда стала отнюдь не травма. Датчанин просто испугался, столкнувшись с жесткой опекой Морозова.
Нам удалось только однажды подобрать ключик к воротам Расмуссена. Но большего и не требовалось для этой чрезвычайно важной победы.
Дышать стало легче. А когда обыграли ирландцев (2:0), и вовсе воспрянули духом. На пути в Мексику остался последний барьер — норвежский, и мы уже не сомневались, что он покорится. Мы просто не имели права споткнуться.
Единственный гол Кондратьева поставил в этом драматичном сезоне победную точку. Едем на чемпионат мира!
На исходе 1985 года мою биографию украсило примечательное событие — покончил с холостяцкой жизнью. А в январе 1987-го у нас с Наташей родился Артем.
Когда Сергея спрашивают: «Кто твой лучший друг?», он без раздумий отвечает: «Жена». Я верю, что признание это искреннее, без прикрас. И знаю, что такой комплимент надо заслужить.
Наряду с общераспространенной репликой нашего времени «Что сейчас за мужчины пошли. Вот раньше…» довольно расхожа и другая: «Не ТЕ нынче женщины…» Так вот, Наталья как раз из ТЕХ. Ее преданность, готовность к самопожертвованию ассоциируются у меня с верностью жен декабристов. Уверяю вас: не громко сказано. Она ради Сергея — в огонь и воду, за ним — хоть на край света. Все для мужа, во имя его успехов.
Ее жизнь — сплошное ожидание. И ждать она научилась — терпеливо, не ропща на судьбу. Лишь смиренно ставит на настенном календаре крестики, вычеркивая из жизни дни, прожитые в разлуке с мужем. Подсчитает — взгрустнет: только в 1986 году не был дома 267 дней. Да ничего не поделаешь — доля такая.
Семья для Сергея — опора и отрада. Ничто не заменит ему домашнего уюта, радости побыть вместе с супругой и сыном, побродить с ними по лесу.
Долго ли, коротко ли расставание — всегда томится ожиданием встречи с семьей. Здесь его любят и понимают, подбодрят и успокоят. С нежной, обаятельной, душевной женой можно поделиться самым сокровенным и найти в ее сердце отклик. Но зачастую Сергей предпочитает таить переживания и невзгоды, стараясь не подавать вида. Не потому, что не доверяет любимому человеку, — щадит ее. Наивный, он думает, что жена ничего не чувствует. Да все она видит и понимает, только молчит, не тревожит его душу расспросами и советами. А старается в эти минуты отвлечь от грустных мыслей, не дает уйти в себя.
Иногда с ужасом думаю, что мог ее когда-то не встретить. Наташа для меня — все. И если чего-то достиг в своей жизни — во многом благодаря супруге.
Никогда не забуду сюрприза, который преподнес мне в Мексике видеооператор сборной Евгений Маликов. Накануне матча с венграми пригласил к телевизору, чтобы я увидел на экране… Наташу. Оказывается, перед отъездом на чемпионат мира в столичной гостинице «Спорт» он записал на видеокассету втайне от игроков напутствия перед стартом наших жен.
— Милый! Желаю тебе удачи. Жду с победой, — нет сильнее допинга, чем ласковые слова супруги.
Вышел на игру под впечатлением неожиданного «свидания» с любимой. Мой гол венграм — это ее гол.
А еще Наталья — заядлая болельщица и замечательная хозяйка. Правда, до знакомства с Сергеем до футбола ей никакого дела не было. Знала лишь, что есть такая команда — минское «Динамо». Да и то потому, что случилось учиться в одной школе с Игорем Гуриновичем, о ранних спортивных успехах которого только и было разговоров.
Волею обстоятельств пришлось сменить взгляды на любимую игру мужа. Теперь Наталью не оторвать от телевизора, если показывают футбол, да еще с участием супруга. А ее эрудиции могут позавидовать иные знатоки спорта.
И все же главное увлечение, а точнее, призвание этой милой женщины — быть хозяйкой. Диплома политехнического института оказалось мало, закончила еще в свое удовольствие курсы кройки и шитья, вышивания, кулинарии. Словом, мастерица на все руки.
Повезло Сергею. А Наталье?
— Еще бы! Такого парня отхватила, — на ее красивом лице сияет лучезарная улыбка. — Недурен собой, да и при деньгах. Чего еще надо?
На секунду задумывается и продолжает в ироничном тоне:
— Вот и знакомые говорят, правда, за глаза: «Повезло Наташе. Добилась своего — охмурила знаменитого футболиста». Воспринимаю это не иначе, как комплимент. Какая я, оказывается, молодец! И не подозревала в себе прежде таких незаурядных способностей. Прямо-таки суперженщина — целеустремленная, настойчивая, волевая.
Наталья прячет улыбку:
— Коль так, не хочу разочаровывать моих «доброжелателей». Им, наверняка, неприятно будет слышать, что познакомились мы с Сергеем совершенно случайно и его фамилия не говорила мне ровным счетом ни о чем, равно как и Пеле, Марадоны, Блохина. Он никогда не хвастает своими заслугами, и о них я узнала много позже, когда сердце уже было навсегда пленено его добрыми глазами и гусарскими усами.
Если честно, когда выходила замуж, на душе было немножко неспокойно. Как-то сложится совместная жизнь? В моем представлении известные спортсмены чуть ли не поголовно были эдакими Дон Жуанами, развращенными соблазнами легкой и красивой жизни, блеском заграничного мира…
К счастью, тревога оказалась напрасной. Из Сережи получился прекрасный семьянин. Тьфу, тьфу, тьфу!
Все его свободное время принадлежит нам с сыном. В Артеме он души не чает. Придет уставший после матча или тренировки, а все равно с сыном поиграет. Знает, что тот его ждет не дождется, только и спрашивает с утра до вечера: «Когда же папа приедет?» И начинаются в квартире футбольные баталии, аж стекла дрожат. Алейников-старший переквалифицируется в голкипера, потому как Алейников-младший не признает никаких иных амплуа, кроме форварда. Когда мяч влетает в импровизированные ворота из двух стульев, бурно радуются оба: папа за сына, а сын за себя.
Что ж удивительного, что любимая игрушка Артема — футбольный мяч? Их у нас целая коллекция: от резинового до «Танго». Сын расстается с ними только во сне, да когда по телевизору показывают отца. Тогда все внимание экрану: ждет весь матч, когда папа гол забьет. Неужели еще один футболист в семье растет?..
Сергей вообще очень любит детей. А еще… котов и домашнего попугая Кешу. Такой мужчина не может быть грубым и бессердечным, никогда не обидит женщину или старика — верная примета. Какие бы заботы ни тяготили его, как ни горестны были б поражения, в семье он всегда ласков и нежен.
Легко ли быть женой известного футболиста? Нет, конечно. Хотя приятно ощущать, как лучи его славы согревают и тебя. Скажем, во время прогулки по городу, когда приветственно сигналят проезжающие мимо машины и сопровождает эскорт радующихся общению с кумиром болельщиков. А за спиной непременно пронесется шепот: «Смотри, это его жена».
Но рано или поздно наступает время, когда популярность начинает утомлять. Хочется скрыться от любопытных посторонних взоров, уединиться с семьей на каком-нибудь необитаемом острове. Увы, это иллюзорные мечты.
А сколько сил отнимает постоянное ожидание! Не верю тем, кто говорит, что к разлукам можно привыкнуть. Впрочем… наверное, можно. Если не любишь. У нас же каждое расставание — трагедия, каждая встреча — праздник.
Нет-нет, да и доносится людская молва: «Нам бы их проблемы. Мы за 200 рэ у станка целую смену пашем, а он выйдет на поле раз в неделю на полтора часа и тысячи гребет…». До слез обидно такое слышать. Видели б они его тренировки, два часа которых стоят полноценной рабочей смены. Однажды зимой вернулся из Стаек — я аж ахнула: два трико, две майки, две куртки да еще ветровка сверху — все насквозь мокрое. Впервые тогда поняла, сколько пота нужно пролить, чтобы побеждать.
Знали б они, как мучается Сергей после каждой игры. На еду смотреть не может, всю бессонную ночь коротает в ванной — парит изнывающие от боли ноги…
Жаль, что у нас не ценят по достоинству тяжелый труд спортсмена. За рубежом, например в Италии, профессия футболиста одна из самых почитаемых. Им не завидуют черной завистью, на них равняются. Сколько раз слышал, как родители наставляют сынишку: «Смотри на этого дядю. Хочешь быть таким знаменитым и много зарабатывать? Тогда стремись к этому и трудись изо всех сил».
Футболист на Апеннинах — идол, которому поклоняются и стараются во всем подражать. Никогда не забуду, как холодным зимним днем ко мне подскочил в туринском ресторане мальчонка и, суетливо расстегнув куртку и рубаху, с гордостью показал надетую вместо майки полосатую футболку «Ювентуса». Словно гордо сказав: мы с тобой одной крови.
Тысячу раз прав Мишель Платини, убеждая в своей книге: «Как бы ни претило некоторым, особенно ограниченным, умам подобное утверждение, но футбольная профессия — это искусство, которому нужно отдаваться целиком, чтобы довести его до уровня изящных искусств. Дабы научиться хорошо играть в футбол, нужно затратить столько же усилий и своего таланта, сколько тратит человек, обучаясь, скажем, игре на фортепиано. Я с одиннадцатилетнего возраста работал, как каторжный, чтобы подчинить себе всю футбольную технику во всем ее разнообразии».
Добрый, честный, принципиальный Сергей и в других ценит эти качества превыше всего. Не уважает тех, кто в глаза говорит одно, а за глаза — совсем иное. Потому, наверное, у него не так много истинных друзей, что требования Сергея к ним столь же высоки, как к самому себе. Далеко не каждого знакомого он спешит назвать своим другом. Знает: отгремят фанфары, пробьет час повесить бутсы на гвоздь — и рядом останутся лишь самые преданные, настоящие товарищи. Ведь большой спортсмен, как новогодняя елка. Вокруг нее дружно и весело водят хоровод, а когда зеленая красавица осыпается, ее, никому не нужную, выбрасывают на улицу и все плясуны разбегаются.
Многие из тех, кто нынче клянутся ему в верности и не скрывают от окружающих гордости своим знакомством со звездой, отвернутся от него в тот самый день, когда он скажет большому футболу «прощай». Такова горькая участь знаменитостей. Сергей не тешит себя иллюзиями и готов принять все, чему суждено случиться.
А самым близким другом считает Василия Раца. Почему?
Характеры у нас схожие, да и интересы общие. Одинаково смотрим на жизнь, на футбол. Похожи и наши жены. Его Клара, кстати, племянница известного тренера Иштвана Секеча, как и Наташа, — во всем мужу верная помощница.
Мы познакомились в сборной и шесть лет выступали под ее знаменем локоть о локоть. Меня всегда восхищали его выносливость, длинные наделенные передачи, снайперские удары с левой. Чего стоят голы Васи французам в Мексике и голландцам в ФРГ!
Отличный игрок. Не зря его приметил «Эспаньол». Жаль только, не сложилось у него в Испании: всего три месяца поиграл. Барселонский клуб покинул «высшую лигу», и по условиям контракта Рац вернулся в киевское «Динамо».
Узнал о его возвращении домой из программы «Время». Включил телевизор и вижу, как Вася гол забивает «Кайрату» в кубковом матче. Тотчас позвонил другу в Киев, поздравил. Рассказал он мне о своем житии-бытии за кордоном. Не ожидал, говорит, что «Эспаньол» настолько слаб. Не верится даже, что недавно этот клуб сражался в финале Кубка УЕФА. Игроки махнули на судьбу команды рукой, на тренировках и матчах будто отбывали повинность. Приходилось оставаться на поле после занятий и в гордом одиночестве самостоятельно отшлифовывать передачи и удары. Чтобы вовсе форму не потерять.
Посмеялись напоследок, когда Вася вспомнил о первом посещении в Барселоне продовольственного магазина вместе с женой и маленьким Ласло. Набрали, к недоумению окружающих, две корзины продуктов — как у нас водится, про запас. Потом, опомнившись, переглянулись и… расхохотались. Что значит привычка.
Жаль, что разделяют нас многие сотни километров: он — в Киеве, я — в Минске, он — в Барселоне, я — в Турине. С каждым годом видимся все реже. Одна отрада — телефон. Но для истинной мужской дружбы расстояния — не помеха. Тем приятнее будет новое свидание.
Время не ждет. До «Мундиаля-86» — пять скоротечных месяцев. Каждый день на вес золота: упустишь — не наверстаешь. Вот почему, встретив в кругу родных Новогодний праздник, сразу вылетели на тренировочный сбор в Испанию.
Поселившись в экзотическом курортном местечке неподалеку от Лас-Пальмаса, мы окунулись в сказку. Шикарный отель с бассейном, да еще на берегу моря. На календаре январь, а туристов видимо-невидимо. Впрочем, что удивляться, коль на термометре — плюс 20 и только неделю в году здесь идут дожди. Говорят, в эти редкие пасмурные дни гостям выплачивают денежную компенсацию за испорченный отдых.
Ребята то и дело бросали завистливые взгляды на пляж, где загорали и купались довольные жизнью иностранные туристы. В отличие от них мы приехали на заморское побережье работать. Много работать, до седьмого пота.
Вместе с клубами ФРГ, Швеции и Испании сборная выступила в неофициальном турнире, а перед отъездом провела в Лас-Пальмасе контрольный матч с национальной командой хозяев. И уступила — 0:2.
Повреждение мышцы бедра не позволило мне принять участия ни в одной из игр. Малофеев составил индивидуальный план тренировок, по которому я и занимался в испанской командировке, втайне радуясь, что не очень серьезная травма позволила впервые вдоволь насладиться солнцем и морем.
Дальше путь наш лежал в Мексику. Нетрудно догадаться, почему в преддверии мирового первенства выбор пал на эту страну? Разумеется, мы отправились на древнюю землю ацтеков отнюдь не в романтическое путешествие. Ехали на разведку: как-то сумеем приспособиться к непривычным условиям высокогорья, изнурительной жаре, многочасовой разнице во времени?
Встреча с Мексикой не сулила поначалу ничего приятного. Нестерпимый зной отнимал силы, разреженный воздух затруднял дыхание. Двое суток я путал день с ночью, бодрствуя, когда полагалось спать.
«Это в феврале-то такая жара! А что будет летом?» — ужаснулся собственному прогнозу, глядя, как ртутный столбик термометра в гостиничном номере Гвадалахары подбирается к тридцатиградусной отметке.
Свидание же со столицей, где ждала нас помериться силами честолюбивая сборная хозяев, оставило и вовсе гнетущее впечатление. Еще на подъезде к многомиллионному городу заметили сплошь нависшую над ним пелену смога. Впрочем, эта удручающая картина пугает только приезжих иностранцев, но не местное население, свыкшееся с жизнью в тумане.
Мехико встретил нас руинами домов, грудами кирпича и обвалившихся стен. Сердце сжалось от боли. Я был наслышан о разыгравшейся здесь незадолго до нашего визита трагедии — разрушительном землетрясении. Но не представлял, что это так страшно…
Наконец показалась на горизонте «Ацтека». При виде знаменитого красавца-стадиона меня неожиданно охватило волнение. Успокоился, лишь ступив на его идеально ровный изумрудный газон. И бутсы мгновенно утонули в траве. Полсвета объездил, а таких мягких полей нигде не встречал. Словно по мху бежишь. И отскок мяча непривычный. Пока освоишься, уже финальный свисток прозвучит.
Так и случилось. К неописуемой радости сорока тысяч мексиканских болельщиков мы проиграли со счетом 0:1. Однако целиком списывать неудачу не необычный газон и в мыслях ни у кого не было. Понимали, дело не в траве. Но не догадывались, что безобидные, на первый взгляд, поражения в Лас-Пальмасе и Мехико — это только начало большого провала сборной. Кто бы мог подумать, что за этим последуют тревожные проигрыши в Тбилиси англичанам — 0:1 и в Тимишоаре румынам — 1:2, причем в обоих (!) матчах обычно меткий и невозмутимый Саша Чивадзе не сумеет реализовать пенальти? Наваждение какое-то!
Никогда не придавал большого значения результатам контрольных встреч. Выиграли — хорошо, уступили — ничего страшного. Но когда поражения даже в этих товарищеских матчах становятся хроническими, когда за полгода ни разу не вкусишь радости победы, — тревожно. У игроков пропадает уверенность в собственных силах, а это чревато бедой.
Игра упорно не клеилась, была лишена огонька и четкого, привлекательного рисунка. Никак не удавалось подобрать боевой, оптимальный состав. Эдуард Васильевич заметно нервничал, суетился, спешно отыскивая все новые и новые варианты расстановки игроков. Словом, определенности никакой, а до чемпионата оставалось всего ничего.
Над нами сгущались тучи. Пресса повела беспощадную атаку на тренеров и футболистов. Что ни день, со страниц газет в нас летели «ядовитые» стрелы критики.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала бесцветная нулевая ничья в Лужниках с заурядной финской сборной. Так безотрадно завершилась генеральная репетиция перед мексиканской премьерой.
И грянул гром…
В кулуарах стали поговаривать о возможной смене тренеров. То и дело упоминалась фамилия Лобановского, под руководством которого киевское «Динамо» только что одержало блестящую победу в Кубке кубков. На фоне бледной игры сборной изящные, изобретательные действия его подопечных выглядели впечатляюще.
Я, однако, не придавал большого значения слухам. Не верил, что в канун чемпионата решатся на столь рискованный и ответственный шаг. Тем не менее это случилось.
Утром, после завтрака в Новогорске, куда мы приехали на последний перед отлетом в Мексику сбор, Сальков сказал команде:
— Нас вызывают в Госкомспорт. К обеду должны вернуться.
И они уехали — все руководство сборной во главе с Малофеевым.
Возвратился на базу один Сальков, расстроенный и сердитый.
— Все, нас сняли, — бросил мне мимоходом в ответ на вопрошающий взгляд.
Быстро собрался и исчез.
Малофеева мы больше не видели…
Спустя час-другой в Новогорск пожаловали ответственные работники Госкомспорта. Встретились с нами для искреннего разговора: о проблемах и тревогах, обстановке в коллективе, претензиях к тренерам.
— В киевском «Динамо» я четко знаю свои обязанности, а тут не ведаю, чего от меня хотят, куда бежать, что делать? — дал волю эмоциям Блохин. — А вообще-то при всех вам вряд ли кто-нибудь откровенно выскажет наболевшее.
В ответ на замечание Олега высокие гости предложили желающим заходить для беседы по одному. Таковых оказалось немало.
На душе у меня остался неприятный осадок, и я ушел, уединившись в номере.
На прощание нам официально объявили о полной смене тренерского состава. А через час мы собрались вновь, на сей раз для встречи со срочно приехавшими в Новогорск новыми наставниками.
Лобановский был строг и лаконичен:
— Ситуация, в которой мы с вами оказались, крайне сложная. Времени до чемпионата в обрез, и за этот короткий срок нужно успеть хорошо подготовиться. Задача трудная, но выполнимая. И помните: с нас никто не снимает ответственности за выступление в Мексике. А теперь — за дело.
И все заспешили на вечернюю тренировку.
Нежданный приход в сборную Лобановского был воспринят ребятами не однозначно. Киевляне не скрывали искренней радости, и их можно понять. Многие из них не разделяли взглядов Малофеева на футбол, принципы игры, состав команды и с появлением в лагере сборной своего любимого тренера воспрянули духом.
У других, напротив, настроение резко упало. Я о тех, кто сразу понял: в команде Лобановского места не видать, пора собираться домой. Представляю их разочарование. Так долго готовились, уже видели себя в алой форме сборной на мексиканских полях, и на тебе…
Жаль было расставаться с попавшими в немилость Лобановскому Жорой Кондратьевым и Андреем Зыгмантовичем, отчисленными со сборов в первый же вечер. Не давала покоя горькая обида за Сережу Гоцманова, спустя два дня также покинувшего Новогорск. Но по иной причине.
Во время испытаний на тест Купера, проводимых еще Малофеевым, не знающий к себе пощады Сергей оставил на дистанции все силы. Это усердие стоило ему слишком дорого: острой болью так не вовремя напомнила о себе старая болезнь. Лобановский, наверняка, взял бы его в Мексику, если бы не коварный недуг.
Сереже вообще фатально не везло в сборной. Летом 1986-го минчане играли в Киеве с одноклубниками, а на следующий день мы с Гоцмановым в составе национальной команды должны были вылетать на матч в Швецию. Досадная ошибка сухумского арбитра обернулась для Сергея временным отлучением от сборной, и в Гетеборг я отправился назавтра без друга. А случилось вот что. В пылу напряженной борьбы, раздраженные неквалифицированным судейством, мы бросились доказывать Мильченко его неправоту. Тот попятился, споткнулся и упал. Возможно, ему кто-то и «помог» из наших. Но только не Гоцманов. Ручаюсь!
Не разобравшись в ситуации, разозленный служитель Фемиды показал красную карточку первому попавшемуся. Им, к несчастью, оказался Сергей. Этого было достаточно, чтобы глава сборной счел невозможным участие минчанина в игре с «Тре крунур».
А справедливость, хоть и с опозданием, восторжествовала. Скандальный матч в Киеве стал последним в судейской карьере Мильченко. Он был дисквалифицирован. Только Гоцманову от этого не легче…
Через год Сергей безрезультатно слетал в Симферополь. Травма, полученная в Сан-Себастьяне, не позволила ему сыграть в отборочной встрече европейского первенства с исландцами.
Слишком часто злодейка-судьба испытывала на прочность его нервы. И он однажды не выдержал: отказался от сборной. Случилось это вскоре после чемпионата континента в ФРГ. Сергей попросил командированного из столицы в Минск Мосягина передать Лобановскому, чтобы в сборную его больше не вызывали.
— Знаю, что погорячился, — делился он потом своими переживаниями. — Не ищу оправданий столь опрометчивому поступку, но, думаю, понять меня можно. В отличие от многих игроков, в том числе и Сережи Алейникова, прочно закрепившихся в основном составе, я не имел права даже на единственный промах. Чувствовал: если ошибусь, посадят на скамейку. Так оно и случилось. Меня то ставили в «основу», то отправляли в запас. И эта неопределенность — из года в год. Каково играть в такой обстановке — с дрожью в коленках, без права на риск. Вот нервы и сдали.
Не берусь осуждать Сергея. Я понимаю его. И жалею, что не довелось нам жарким летом 90-го вместе выйти в форме сборной на итальянские поля. Уверен, он мог еще показать себя на всемирном празднике футбола.
В одном из справочников Гоцманова окрестили самым грубым игроком и, блеснув «остроумием», предложили вручить ему приз «Чугунная нога». Думаю, этой награды Сережа не заслужил, есть куда более достойные претенденты на нее. Хотя соперников он действительно не щадил. Но сколько доставалось и ему от грубиянов! Отчаявшись справиться с минским «метеором» в честной борьбе, бессильные перед его реактивной скоростью и богатырской выносливостью, противники не брезговали грязными приемами, лишь бы прервать стремительный «полет» неутомимого хавбека. Его били, а он мужественно вставал, его снова валили с ног, и он снова поднимался как ни в чем не бывало, смеясь обидчику в лицо. Не припомню, чтобы Сергей когда-нибудь симулировал, артистично корчась на газоне и изображая муки ада, гневно возмущался по поводу беспардонного обращения с собой, жаловался на жестокость соперников. Он стойко держал удары и терпел, даже если очень больно. Одним словом, боец.
Сережа ничего не делал вполсилы, никогда не делил матчи на важные и проходные, всегда отдаваясь игре целиком. Вспоминаю встречу в Мексике с местным клубом «Гвадалахара». Жара такая, что оригиналы умудряются яичницу на раскаленном асфальте жарить. Но Гоцманову все нипочем. Верен себе, он неустанно «бороздил» поле вдоль и поперек, пока… не стало плохо. А ведь матч-то был тренировочный, ничего не решающий.
Ценю его за характер — сильный, мужской.
Мы с тезкой совсем разные, но это никогда не препятствовало нашим добрым отношениям. Фортуна подарила нам много увлекательных путешествий — и с минским «Динамо», и со сборной. Чаще всего мы были с Сергеем компаньонами по гостиничным номерам. Жили душа в душу: никаких ссор, разногласий. Ребята шутили: «Вас хоть в космос посылай с такой идеальной психологической совместимостью».
Рад, что удалось сохранить дружеские отношения и тогда, когда судьба разбросала нас по чужеземным краям. Сергей отправился на испытания собственного мастерства в Англию, защищал честь «Брайтона» и «Саутгемптона». Мы часто созванивались, подбадривая друг друга. Однажды я впервые услышал от приятеля жалобу. Нет, не на жесткую игру родоначальников футбола, не на их своеобразные нравы и даже не на капризную погоду туманного Альбиона. С улыбкой посетовал, что не привык по утрам есть холодный борщ, который с завидным постоянством ему подают вместо горячего чая. Так там принято…
К большому огорчению, квартет белорусских посланцев в сборной распался. Я остался один.
Форсируя подготовку, Лобановский резко увеличил нагрузки. Сказать, что было тяжело, — не сказать ничего. Усталось валила с ног. Вечерние тренировки заканчивал с одной лишь навязчивой мыслью: скорее бы добраться до кровати. И, едва коснувшись постели, проваливался в бездну, засыпая мертвецким сном.
В ученье трудно. Будет ли легко в бою?
…Утомительный 20-часовой перелет по маршруту Москва — Шеннон — Гавана — Мехико позади. Наконец-то мы в Мексике! Сойдя с трапа самолета в столичном аэропорту «Бенито Хуарес», мгновенно очутились в «железном» кольце журналистов и болельщиков, прорвать которое удалось только с помощью полицейских.
Дождавшись, когда Лобановский закончил традиционную и непродолжительную пресс-конференцию, вновь двинулись в путь. На сей раз автобусом к месту своего временного жилища. Когда трехчасовой переезд близился к концу и на горизонте показался Ирапуато, нам преподнесли сюрприз. Бесперебойно вещавшее на испанском радио в салоне на миг замолчало и вдруг зазвучала милая сердцу русская речь. «Дорогие советские друзья! — обратился к нам бархатный женский голос. — Местные жители от души приветствуют вас в своем городе. Ирапуато с вами!». Приятно, что и говорить.
Понадобилось совсем не много времени, чтобы убедиться в радушии и гостеприимстве людей, населяющих этот небольшой, тихий городок в плодородной долине Эль Бахио, вскармливающей щедрым урожаем пшеницы едва ли не всю страну. Но знаменит Ирапуато прежде всего, как «клубничная» столица Мексики. Только здесь можно было увидеть на улицах маленькое чудо — громадный мяч «Ацтека» с национальным орнаментом из разных сортов клубники.
Забавный талисман чемпионата Пике, этот веселый человечек-перчик с длиннющими усами и в огромном сомбреро, улыбавшийся со стен домов и рекламных проспектов, витрин магазинов и телевизионных экранов, стал для нас олицетворением горожан. Их приветливые взгляды встречали советских футболистов на каждому шагу. Тысячи местных болельщиков явились на первую тренировку нашей сборной, сотни — с утра до позднего вечера дежурили у ворот базы гостей из России только для того, чтобы получить заветный автограф Дасаева или пожать руку Блохи ну. Видели б вы их радость, когда перед возвращением домой мы раздарили им все свое имущество — майки, трусы, гетры, щитки, бутсы…
Нас поселили в уютном мотеле «Пласа Флорида» в пяти минутах езды до стадиона. Огороженный от шумного и суетливого внешнего мира звуконепроницаемой стеной, укрытый от плавящего асфальт солнца «тентом» из мощных крон деревьев, отражающийся в зеркальной глади выстроенного рядом открытого бассейна, он напоминал зеленый оазис средь раскаленной пустыни. Во избежание эксцессов денно и нощно у ворот базы бдительно несли службу могучие полицейские. Эти молодые парни косой сажени в плечах опекали нас с трогательной заботой, и не только на территории мотеля. Однажды, выйдя прогуляться по вечернему городу, я заподозрил что-то неладное. Меня неотступно преследовали двое мужчин в штатском… Как потом выяснилось, к каждому из советских игроков было приставлено по два личных телохранителя. В обязанность им вменялось даже останавливать транспортное движение, дабы футболисты могли в любом месте беспрепятственно перейти улицу. Словом, полная безопасность гарантирована.
Втайне от суровых опекунов ребята смеялись: «Вот уж не думали, что такие мы важные персоны».
Истекала вторая неделя нашего пребывания на мексиканской земле. Мы намеренно прилетели сюда загодя: нужно было успеть акклиматизироваться. Как-никак без малого две тысячи метров над уровнем моря — расстояние не шуточное. Тяжелее всего пришлось в первые три дня. Потом стало легче, и мы с радостью ощутили, как лопнули оковы нашей рабской зависимости от местных климата, времени и высоты. Застраховались и от «сюрпризов» заморской кухни, предусмотрительно взяв с собой запас продуктов, а заодно и повара из Новогорска.
На последних перед стартом тренировках тренеры сбавили нагрузки, сделав акцент на розыгрыше комбинаций, репетиции стандартных положений. Все наши занятия держались в секрете… кроме первого. Тогда мы доверчиво открыли вход на стадион всем желающим, не догадываясь, чем это обернется. Спохватились лишь вечером, когда увидели по телевизору запись своей дневной тренировки. Лучшего подарка нашим соперникам было не сыскать.
Пришлось принять экстренные меры для предотвращения утечки секретной информации. Отныне на стадион стали пропускать только «безоружных» болельщиков (не могли мы им отказать в таком удовольствии). Когда же в их рядах тайком затесался французский оператор, он был моментально обнаружен бдительными полицейскими. Отобрав пленку, разведчика отправили восвояси.
Венгры, так те вообще закрыли ворота стадиона на замок, строго наказав охранникам глядеть в оба: чтобы ни одна живая душа не проникла на трибуны. Но даже эти исключительные меры предосторожности не спасли их от фиаско на старте…
Вот и настал этот долгожданный день. Сегодня — первый, такой ответственный матч с венгерской сборной, наделавшей много шума своей недавней разгромной победой над самими бразильцами. Что-то покажет она нам?
Утром меня вызвал к себе Лобановский:
— Сережа, ты знаешь, что будешь сегодня играть?
— Да, — выпалил я мгновенно и тут же спохватился: не слишком ли самоуверен?
Но проницательному тренеру мой категоричный ответ, похоже, понравился.
— Как себя чувствуешь, как настроение? — продолжал выпытывать Валерий Васильевич.
— Все нормально. Не волнуюсь, уверен, что справлюсь.
— Ты знаешь, что в последнее время в твой адрес раздается немало критики специалистов и журналистов: мол, Алейников уже не тот, и зачем его только в сборную взяли? Я даю тебе сегодня шанс. Ты должен доказать на поле, что они не правы. Верю, что не подведешь меня.
Тонкий психолог, Лобановский выдержал паузу. Очевидно, для того, чтобы придать только что сказанному больше значимости.
— Видимо, придется персонально опекать Детари. Ты готов? — спросил он напоследок.
— Да, — вновь ответил я утвердительно.
— Тогда иди настраивайся.
Никогда раньше суровый и недоступный наставник не подпускал меня к себе так близко. Откровенная мужская беседа задела душевные струны. Я вылетел из его номера, словно на крыльях. «Докажу, вот посмотрите — докажу, что не туристом приехал в Мексику!» — кричал во мне внутренний голос.
За полтора часа до матча Лобановский собрал команду на установку:
— Нынешняя венгерская сборная представляет для нас загадку. Но как бы там ни было, мы обязаны навязать сопернику свою игру, с первой же минуты взять его в железные тиски прессинга и постараться как можно скорее открыть счет. Почаще бейте по воротам издали. Помните: в разреженном воздухе мяч быстрее достигает цели. Особое внимание — Детари. Этот остроатакующий, результативный полузащитник опаснее всех. Его нейтрализацией займется Алейников. Но это не значит, что Сергей ограничится лишь оборонительными функциями. Нужно самому активно идти в наступление и заставить грозного венгра преследовать тебя…
Наставник оказался на удивление прозорлив. Уже по ходу матча я пару раз ловил себя на мысли, что игра складывается точь-в-точь по сценарию, написанному твердой рукой Лобановского.
Мы быстро, даже слишком для встречи такого ранга, повели в счете. Венгры прозевали неожиданный для них рывок по флангу защитника Ларионова и, спасая положение, преградили ему путь запрещенным приемом. Наскоро разыграв штрафной, пострадавший адресовал мяч Беланову, тот — Яковенко, и Паша метко пробил в ближний угол. Случилось это уже на второй минуте.
Пока соперники разбирались, что к чему, мы организовали новую атаку. Получив верховую передачу от Демьяненко, я головой сбросил мяч примчавшемуся к линии штрафной Беланову и двинулся вправо. Наш форвард, плотно опекаемый защитником, собрался уже было в одиночку прорываться к воротам, но я успел крикнуть: «Игорь, отдай!». Он моментально откликнулся на призыв, сделав ответный пас. До ворот оставалось метров тридцать. Навстречу мне ринулся защитник. Медлить было нельзя, и я решился бить издали. Почувствовал: удар получился. И спустя доли секунды увидел, как отчаянно взмывший вверх Дистл не дотягивается до мяча, пулей летящего в «девятку».
«Гол!!! — кричала каждая клеточка моего тела. — Я же обещал, что докажу!». Вне себя от счастья, помчался навстречу ликующим трибунам, где в руках советских болельщиков развевались алые стяги и огромное кумачовое полотнище с трогательной надписью «Мы — с вами!» Но ребята прервали мой «полет», заключив в крепкие объятия.
«В своих репортажах со стадиона в Ирапуато теле- и радиожурналисты высоко оценили второй мяч советской команды, забитый Алейниковым, громко названный ими «его величество гол», — писал «Советский спорт».
Столь ошеломляющее начало повергло соперников в шок. «Мы проиграли матч еще на первых минутах, когда пропустили сразу два гола», — скажет потом тренер венгров Дьердь Мезеи.
Не прошло и получаса, как на табло уже горело 3:0. Это Беланов наказал противников за грубость, неотразимо пробив с 11-метровой отметки.
Игра была сделана. Венгры понимали это не хуже нас и сложили «оружие» задолго до финального свистка. Но мы и не думали останавливаться. Перерыв не охладил наступательного пыла, и второй тайм команда начала так, словно и не было гарантирующего успех запаса в три мяча. Игралось легко и весело, получались каждая комбинация, каждый финт. Мне даже стало жалко поникших духом, беспомощно отбивавшихся соперников. Но это была минутная слабость, и я заставил себя подавить сострадание. Футбол есть футбол.
Мячи влетали в ворота растерянного Дистла один за другим, уже не только от наших — от самих венгров. Вслед за Яремчуком отличился, но в кавычках, их защитник Дайка, будто вышедший на замену несколькими минутами раньше специально для того, чтобы помочь нам провести пятый гол.
А победную точку обязан был поставить ваш покорный слуга. Разыграв с Заваровым комбинацию и получив идеальный пас, я убежал от двух преследователей и остался наедине с вратарем, но в последний момент чуть отпустил мяч. Его мы коснулись с ринувшимся навстречу Дистлом одновременно. Голкипер проиграл единоборство, и мне оставалось лишь добить мяч в никем не охраняемые ворота. Я приподнялся с земли и готов был уже нанести решающий удар, но внезапно почувствовал сильный толчок в спину и вновь рухнул на газон. Словно коршун на жертву, налетел на меня венгерский защитник. Но я не очень расстроился: то, чего не удалось мне, сделал подоспевший к мячу Родионов — 6:0. Всем победам победа!
«После этого матча столица мирового первенства переместилась в Ирапуато», — с гордостью заявила восхищенная игрой советской сборной местная газета «Эральдо».
Ну а что же хваленый Детари? Откровенно говоря, венгерская звезда, о которой был столько наслышан, меня разочаровала. Думал, придется изрядно попотеть в единоборстве с грозным хавбеком, а на деле все оказалось гораздо проще. Детари выглядел ничем не лучше своих партнеров и за весь матч так и не смог меня ни разу обыграть.
Теперь на очереди французы — гордые и невозмутимые, уверенные в себе и… напуганные нашей великолепной победой на старте. Это не выдумка и не предположение. Это факт. Позже, когда все уже будет позади, наставник «трехцветных» Анри Мишель признается:
— Мы боялись этого матча, находясь под впечатлением отличной игры советской сборной против венгров. Так что ничья нас вполне устраивает.
От Ирапуато до Леона пару часов езды. Выехали ни свет ни заря: встреча-то назначена в полдень. Почему так рано, когда жара близка к своему пику? Объяснили: в интересах европейских телезрителей, чтобы могли любоваться футболом в прямой трансляции. Ну а о нас подумали? Каково играть в этом адском пекле! Дышать нечем, хоть кислородную маску надевай. Тут уж не до рывков или прессинга — на ногах бы удержаться до финального свистка. Порой хотелось просто упасть на траву и долго лежать с закрытыми глазами в забытьи. Но такого удовольствия доставить себе я не мог. На кого же брошу Платини?..
Перед игрой Лобановский строго наказал мне не спускать глаз с живой легенды французского футбола.
— Не бегай за ним по всему полю. Это без толку. Прихватывай лишь на нашей половине, — учил Валерий Васильевич. — Постарайся не дать ему развивать атаки, прорываться к штрафной по центру. И ни на миг не забывай о его коварных ударах.
Как же, забудешь! Даже если очень захочешь — не получится. Знаменитый француз постоянно держал на прицеле наши ворота, стремясь использовать малейшую возможность для пушечного «выстрела». Дважды подходил он к мячу, чтобы исполнить штрафные. Нам повезло: один раз «ядро» угодило в штангу, другой — просвистело в сантиметрах от стойки. Тут я был бессилен воспрепятствовать своему визави. В остальном же преуспел.
Строго придерживаясь тренерского плана, встречал Платини, едва тот ступал на нашу территорию, и неотступно преследовал его до тех пор, пока угроза не миновала. Действовал жестко, но в рамках правил. Пару раз чисто отобрал мяч, перехватил несколько опасных передач. И заметил, как лидер «трехцветных» занервничал, разозлился на своего настырного опекуна. Не любит он, когда покушаются на его игровую свободу. Впрочем, а кому это нравится?
Платини не забил и даже не был причастен к единственному голу, проведенному его соотечественниками в наши ворота. Значит, с заданием, трудным и ответственным, я справился.
В то же время далек от мысли приписывать все заслуги в нейтрализации знаменитого француза исключительно себе и не пытаюсь умалять его очевидных достоинств. Это была не самая лучшая игра Мишеля, но и ее оказалось достаточно, чтобы убедиться: впервые я встретился лицом к лицу с таким великим мастером. Какая филигранная техника, какая безупречная, доведенная до совершенства обработка мяча — ни одного лишнего движения, пас или удар следуют незамедлительно. А передачи! Мягкие и острые, выверенные с точностью до сантиметра, всегда удобные для партнера, они мгновенно выводят того на выгодную позицию. Не говоря уже об ударах, когда пущенный словно из пращи и умело подкрученный мяч заставляет трепетать в ожидании непредсказуемой встречи с ним всех вратарей мира. Вот она, истинная классика футбола!
Французы избрали тактику выжидания, решив не лезть на рожон и сосредоточить основное внимание на отражении наших яростных атак. С трудом, но им удалось отбить нападение на свои ворота в дебюте встречи и постепенно перехватить инициативу у измотанного слишком бурным началом соперника. Но именно в тот критический момент, когда сохранившие благодаря рациональной игре больше энергии «трехцветные» стали усердно подбирать ключи к воротам Дасаева, мы добились того, к чему тщетно стремились почти целый час. Изящная и быстрая комбинация, начатая мною и продолженная Яремчуком и Белановым, завершилась эффектным дальним ударом в «девятку» Раца. После игры голкипер Батс признался журналистам, что «выстрел» советского полузащитника был настолько внезапен, что он увидел мяч уже в сетке.
Но умудренные опытом французы не остались в долгу. Сохранив хладнокровие, они как ни в чем не бывало продолжали играть в свою игру, твердо уверенные, что рано или поздно сведут счеты с обидчиками. Случилось это довольно скоро. Обойдя на фланге защитника, Стопира на «блюдечке» выложил мяч под удар Фернандесу, и тот в упор поразил цель — 1:1.
Сделав дело, французы успокоились, всем своим видом давая понять, что ничейным исходом они останутся довольны. Мы тоже не возражали против того, чтобы разойтись с миром. Хотя до последнего лелеяли мечту о престижной победе. И едва не вырвали ее у утративших бдительность соперников, когда за две минуты до конца Яремчук вышел один на один с голкипером. Однако удар у Вани не получился: в решающий момент судорогой свело ногу, и мяч пролетел рядом со штангой. Досада-то какая!
Когда пронзительная судейская трель возвестила о том, что все кончено, бледное и усталое лицо Платини впервые озарилось улыбкой. Вожак «трехцветных» не скрывал радости: слава Богу, опасность миновала…
«Это был матч такого накала, когда не возникает даже желания подняться с кресла, чтобы приготовить чашечку кофе, — резюмировал на страницах мексиканской газеты «Эксельсиор» легендарный Пеле. — Надо отдать должное советской команде и признать ее игру самой большой неожиданностью первого этапа чемпионата».
Накануне заключительного поединка группового турнира с канадцами в гости к сборной пожаловали популярные артисты — Андрей Миронов, Михаил Боярский, поэт-пародист Александр Иванов… С любопытством почитали наши стенгазеты, выпускаемые к каждому матчу, перебрали ворох телеграмм с поздравлениями и напутствиями, ежедневно поступавших в Ирапуато из разных уголков далекой Родины. А потом дали концерт. Песни, шутки, пародии — все, что угодно. Насмеялись мы, конечно, от души, на время отключившись от турнирных забот.
Расставались, как старые добрые друзья.
— Сережа, — окликнул меня на прощание неразлучный со своей черной рубашкой даже в изнурительную мексиканскую жару Михаил Боярский. — Мы искренне рады, если сумели развеселить ребят и хоть чем-то помочь. Болеем за вас и желаем удачи!
Днем позже мы отблагодарили артистов победой над канадцами. Правда, «малой кровью» одолеть аутсайдеров не удалось.
Тренеры решили дать передышку кое-кому из ведущих игроков, а заодно проверить в деле запасных. В стартовом составе впервые появились на поле сразу шестеро — Чанов, Морозов, Бубнов, Баль, Литовченко, Протасов. Такая пертурбация не могла пройти бесследно. Привычные игровые связи оказались нарушенными, и разобщенная сборная долго и тщетно билась над поиском путей к воротам задиристого, но отнюдь не классного соперника. Хуже того, вскоре после перерыва раздался тревожный звонок: Норман мог открыть счет, да выручил Чанов, помешав канадскому форварду стать национальным героем.
Так дальше нельзя! — опомнился Лобановский и тотчас бросил в бой Беланова. Не прошло и двух минут, как наш «реактивный» нападающий неудержимо ворвался по флангу в штрафную и сделал голевую передачу Блохину — 1:0. На душе сразу отлегло. И уж вовсе исчезла тревога, когда сменивший травмированного Блохина Заваров, получив ювелирный пас от того же Беланова, на мгновение опередил голкипера и удвоил счет.
А вот мне не повезло. Мог тоже отличиться, да вратарь оказался на высоте. Отражая угловой, канадский защитник головой переправил мяч прямо на меня. Приняв «подарок», я с лёту пробил под перекладину. Но Леттьери отразил удар.
Корить себя не стал. Команда-то выиграла. А это — самое главное.
Однако на том матч с канадцами для меня не кончился. Еще без малого два часа провел в кабинете допинг-контроля, где впервые очутился по воле слепого «жребия». Пришлось выпить не один литр соков, кока-колы и минералки, прежде чем сдал анализ…
Мы — первые в группе! О советской сборной говорят не иначе, как в восторженных тонах. Пресса всех стран наперебой расточает похвалы великолепным русским, которые потрясли футбольный мир.
Пребывая в эйфории, мы и не восприняли всерьез бельгийцев— наших соперников в 1/8 финала. Кого бояться? Команду, которая еле успела вскочить на подножку последнего вагона? Которая в муках вырвала победу у Ирака, не сумела одолеть парагвайцев и капитулировала перед мексиканцами? Ну и повезло же нам!
Подумаешь, Кулеманс заявил: «Мы покажем все, на что способны». Или Шифо: «Нам терять нечего. Будем играть с русскими смело и раскрепощенно». Бахвальство, да и только.
Ребята то и дело наведывались в кабинет нашего доктора Савелия Евсеевича Мышалова — взглянуть на красующуюся на стене большую таблицу чемпионата. Смотрели в даль: кто там следующий в четвертьфинале? Испания? А, может, Дания? И те, и другие — не подарок. Но с испанцами, наверняка, играть будет полегче.
Прогнозы, прогнозы… Мы уже видели себя в восьмерке сильнейших. Словно бельгийский барьер остался позади.
Не ведали, какой трагедией обернется коварная самоуверенность…
Ги Тису, тренеру бельгийской сборной, очевидно, не пришлось ломать голову, выбирая тактику на матч с русскими. Не мудрствуя лукаво, соперники сделали ставку на оборонительный вариант, позаботившись в первую очередь о том, как бы надежно перекрыть все подступы к своим воротам. Сконцентрировав в защите большие силы, они выстроили мощный заслон и отчасти парализовали наши наступательные действия. К тому же любыми способами старались сбить темп, не давая нам разогнаться.
Тем не менее мы сумели проникнуть в бельгийскую «крепость». Получив пас от Заварова, Беланов ловко ушел от защитника и пушечным ударом метров с двадцати поразил дальний угол ворот. Минуло почти полчаса игры. А вскоре после перерыва неутомимый Беланов снова потрепал нервы противникам, но на сей раз его удар отразила штанга. Забей тогда Игорь, и не разыгралась бы в этот день на леонском стадионе страшная драма, не покидать бы нам поле с понурыми головами. Два мяча бельгийцам ни за что не отквитать бы. Ручаюсь. Но судьба распорядилась по-своему.
Как это часто случается, вместо 2:0 счет стал — 1:1. Такому мастеру, как Шифо, не составило труда с близкого расстояния попасть в створ ворот.
И все же мы нашли в себе силы вновь вырваться вперед. Беланов мастерски выдержал паузу и точно низом послал мяч в сетку мимо беспомощного Пфаффа. Играть оставалось всего двадцать минут. Ну уж теперь-то победу не отдадим!
Ан нет…
Сейчас, с высоты прожитых в футболе лет, понимаю: мы допустили роковую ошибку. Надо бы тогда нажать на тормоза, сбить темп, чем прежде занимались соперники, и постараться хладнокровно контролировать мяч. Словом, всеми способами удержать победный счет. И «старики», прошедшие четыре года назад сквозь горнило мирового первенства в Испании, должны были подсказать остальным перестроить игру, сделав ставку на результат.
Но, поглощенные яростной стихией борьбы, опьяненные сладостной музыкой атаки, заглушившей трезвый расчет, мы продолжали безудержно рваться вперед, мечтая о новых голах. И были жестоко наказаны за неосмотрительность.
За мгновение до того, как из глубины поля последовала длинная передача по воздуху к нашей штрафной, защитники дружно рванулись вперед, создав искусственный офсайд. Он был настолько очевиден, что судья на линии испанец Санчес, ни секунды не колеблясь, решительным жестом поднял флажок и мы остановились. Между тем пребывавший в гордом одиночестве Кулеманс хладнокровно принял мяч на грудь, развернулся и нанес точный удар. Наши недоумевающие, полные отчаяния взоры устремились к главному арбитру. А он, швед Фредрикссон, опустив глаза, указал… На центр. Гол? Не может быть! Все же видели, что бельгийский форвард находился в явном «вне игры». Какая несправедливость!
Но человек в черном был непреклонен. 2:2. И все сначала.
Еще полчаса дополнительного времени. Растаявшие под раскаленным солнцем Леона силы не вернуть. Но надо играть! И мы играем. На одной воле. Стиснув зубы. Через «не могу».
Бельгийцам, конечно, не легче. Но к ним благоволит Фортуна. А это в столь драматичных поединках неуступчивых соперников может сыграть решающую роль.
На 101-й минуте оставленный без присмотра у дальней штанги Де Моль в высоком прыжке неотразимо бьет головой. Пока мы приходим в себя, Классен наносит нокаутирующий удар — 2:4.
Это — конец! — пульсирует в висках ужасающая мысль. Но уже через минуту вновь вспыхивает надежда: Беланов безупречно реализует справедливый пенальти — 3:4. И теперь я не верю, что мы проиграем.
Вот он, наш последний шанс! Неожиданно для бельгийцев перехватываю мяч, и мы оказываемся впятером против двух растерянных соперников. Рац врывается по флангу в штрафную. «Вася!» — истошно кричу ему в надежде получить пас. Я — в десяти метрах по центру от ворот, передо мной — никого. Забью! Но мой друг не слышит. Его удар силен, но не точен — мяч летит над перекладиной. А судья уже не спускает глаз с секундомера…
Финальный свисток, как вой падающей бомбы. Все кончено? Нет! Невероятно! Разум отказывался верить в случившееся. Казалось, это всего лишь перерыв, сейчас арбитр пригласит команды продолжить игру. Я еще долго не уходил с поля: все чего-то ждал.
Закрыл глаза. Невыносимо было видеть, как обнимаются, веселятся обезумевшие от счастья бельгийцы, как рыдает, лежа ничком на траве, Беланов…
В раздевалке стояла гробовая тишина, изредка пронзаемая всхлипываниями. Ребята плакали, не стесняясь слез.
В дверях показался Лобановский, бледный, осунувшийся. Потом уже доктор рассказал, что на исходе дополнительного времени Валерию Васильевичу стало плохо и ему пришлось оказывать экстренную помощь. Слава Богу, обошлось.
Тренер первым нарушил молчание.
— Володя, — бросил укоризненный взгляд на Бессонова, — что же ты остановился, когда Кулеманс нам забивал?
— Так ведь боковой судья флажок «зажег», — попытался оправдываться защитник.
— Ну и что? Свистка-то не было. Когда наконец усвоим, что играть нужно до конца?!
Следующим попал Лобановскому под горячую руку Рац:
— Вася, то, что ты натворил на последних минутах, для игрока сборной непростительно. Почему не отдал пас Алейникову? Он ведь был в более выгодном положении.
Мне от тренера не досталось. Но я и без того чувствовал вину. Как-никак два гола бельгийцев зарождались в центральной зоне, где контролировать ситуацию было поручено автору этих строк.
Накаленную обстановку попытался разрядить Симонян.
— Что ж вы, ребята, нас подвели? — придал упреку шутливый тон Никита Павлович. — Мы уже в Пуэбла гостиничные места забронировали, уверены были, что сыграем там в четвертьфинале. Теперь придется отказываться. Лишние хлопоты нам создаете. Нехорошо.
Шутка не возымела действия. Напротив, посыпала солью свежие раны.
Угрюмые и молчаливые, мы вышли из раздевалки и сразу попали в живой коридор, тянувшийся до самого автобуса. Брели, сопровождаемые сочувственными взглядами, возгласами «браво!» и аплодисментами мексиканских болельщиков. Беланова кто-то поздравил с «хет-триком». Но Игорь лишь проворчал:
— А что толку?..
Мы покидали Леон под овации благодарной толпы. И ехали в Ирапуато собирать чемоданы. В автобусе никто не проронил ни слова. На душе скребли кошки. Хотелось скорее домой. Подальше от этого кошмара.
Поединок в Леоне получил небывалый резонанс во всем мире. Реакция прессы на драматичные события, развернувшиеся на глазах миллионов телезрителей, была однозначной. «Судья во многом способствовал триумфу бельгийцев», «Русских обокрал арбитр» — это заголовки из мексиканских газет. А вот выдержки из отчетов: «Грубая ошибка судьи Фредрикссона: гол бельгийцев, после которого счет стал 2:2, был забит из положения «вне игры» (итальянская «Коррьере делло спорт»). «Два первых гола бельгийцев были проведены игроками, находившимися в офсайде» (мексиканская «Афисьон»). «Эта игра войдет в историю» (бразильская «Глобу»). «Блестящий матч, но не для сердечных больных» (мексиканская «Овасьонес»).
В Москве нас встретили так, будто вернулись с «Мундиаля-86» с медалями. Даже неловко стало. Музыка, цветы… Видимо, есть в футболе нечто не менее важное, чем сухие турнирные очки.
— Что можно ожидать от этой сборной в будущем? — попросил меня в шереметьевском аэропорту поделиться мнением для «Футбольного обозрения» телекомментатор Евгений Майоров.
— Если удастся сохранить костяк, команда способна добиться многого, — был ответ.
Время показало, что я не ошибался. Через два года нам удалось сделать в ФРГ то, чего не сумели в Мексике. Советская сборная покорила футбольный мир, на сей раз не только игрой, но и результатом, добыв на полях Западной Германии «серебро» высокой пробы.
Однако об этом рассказ впереди. А сейчас… Я еще долго не мог прийти в себя от пережитого. Солнце, небо, листья на деревьях — все окрасилось в серый цвет безразличия. Прошел не один месяц, прежде чем перестал воротить взгляд от телевизора, едва на экране появлялся футбольный мяч.
«Стоит ли так убиваться? — пытались утешить меня друзья. — Это всего лишь игра».
«Нет! — категорически возражал я им. — Футбол гораздо большее, чем просто игра. Это — жизнь!»
На многочисленных после чемпионата встречах с журналистами и болельщиками мне неизменно задавали один и тот же вопрос:
— Могла ли сборная выступить в Мексике столь же ярко, а то и успешнее, останься у ее руля Малофеев?
— Не знаю, — отвечал я искренне. — Возможно, и могла. Эдуард Васильевич не спешил форсировать подготовку. Не исключено, что к старту мирового первенства команда планомерно достигла бы пика формы. И тогда… Но это из области прогнозов. А факт — вот он, налицо: под началом Лобановского сборная добилась в Мексике международного признания.
Ни в коей мере не хочу противопоставлять этих двух людей, оставивших в моей жизни заметный след. Оба, без сомнения, личности, великие тренеры, профессионалы своего дела, каких в нашем футболе очень не много. Оба доказали свою правоту, отстояли проповедуемые ими игровые принципы высокими результатами, достигнутыми под их руководством клубами и сборной.
Да, они совсем разные — и по натуре, и по взглядам на современный футбол. Но ведь это замечательно. Каждый, не подражая другому, взошел на Олимп своим, неповторимым, путем. От этого советский футбол стал только богаче.
Сейчас речь о Лобановском.
— Вы отвечаете за игру, мы, тренеры, — за результат. Будет игра; будет и результат. — Это любимое наставление Валерия Васильевича, которое он не устает повторять почти перед каждым матчем.
Его величество Результат. Все во имя него. Игра ради счета, а не ради игры. Футбол должен быть рациональным. А искренним? Это несерьезно. Лучше выиграть 1:0, чем 5:4. Такова философия Лобановского, которую не берусь оспаривать. Равно, как и романтическое кредо Малофеева, для коего ее величество Игра превыше всего.
Я — за «брачный» союз Игры и Результата. Впрочем, минский и киевский тренеры тоже не против, чтобы «пара» жила в мире и согласии. Вопрос лишь в том, кому быть главой «семьи»? Вот здесь-то мнения коллег в корне расходятся.
Валерий Васильевич с удовольствием крутит видеофильмы об английском футболе, не скрывая своих симпатий к манере игры британцев. Жесткая, на грани фола борьба на каждом метре зеленого прямоугольника доставляет наставнику истинное наслаждение, и он неизменно ставит ее в пример.
Для Лобановского красота футбола именно в яростной борьбе. Ведущая роль в ней отводится прессингу — мощному, неустанному, по всему полю и в течение всего матча. Коллективный отбор мяча по формуле «два на одного» призван ошеломить, дезорганизовать противника. С особым блеском эта идея была реализована в полуфинальном поединке европейского первенства-88 с итальянцами. Никогда не видел грозную «Скуадру адзурру» столь беспомощной. Соперники откровенно растерялись, столкнувшись с неотступным преследованием. И не было для них в этот вечер на огромном пространстве поля боя даже маленького кусочка земли, где бы они могли спастись от нашего дерзкого нападения.
Затрудняюсь назвать главенствующий из тренерских принципов Лобановского. Скорее всего, такового не найти. Они все одинаково важны для наставника и вкупе составляют его целостную концепцию.
Не стану утомлять читателей подробным перечислением взглядов Валерия Васильевича на современный футбол. Но и не премину сказать о наиболее характерных из них.
Независимо от амплуа, каждый игрок должен быть универсалом, одинаково умело атакуя и защищаясь. В завершающей стадии атаки задача нападающих — дружно врываться в штрафную площадь соперника и при подаче с фланга опережать защитников, заставляя их ошибиться, а не ждать, когда они подарят тебе голевой шанс сами. Любая атака непременно должна завершаться ударом по воротам. В лучшем случае мяч попадет в сетку, в худшем — наступающая команда успеет занять оборонительный рубеж, лишив тем самым противника возможности контратаковать.
О суровых тренировках Лобановского ходят легенды. Интенсивность занятий, а именно на ней делается акцент, достигает предела возможностей. Паузы для передышки между упражнениями практически исключены. Из каждого игрока выжимается максимум того, что он способен дать. Труд каторжный. Но коль он приносит плоды, значит, оправдан.
— А на здоровье такие адские нагрузки не сказываются? — слышу ваш вопрос.
Отвечу честно. Пора откровенно признать, что спорт и физкультура — это, как говорят в Одессе, «две большие разницы». Большой спорт здоровья еще никому не прибавил. Рано или поздно шум в сердце да боль в ногах все настойчивее напоминают о «бурной» молодости. Спорт — не пробежки трусцой, а изнурительная работа, которая, как, впрочем, и любая другая, может отразиться на твоем самочувствии.
Единственное утешение, что тренировки Лобановского строго продуманы и научно обоснованы. Опытный доктор ежедневно и тщательно следит за состоянием каждого игрока, регулярно докладывая о результатах осмотра тренеру. Если пульс и давление в норме, электрокардиограмма безупречна, вес стабилен и аппетит не пошел на убыль — все в порядке, нагрузки организму не вредны. Ну а если не выдержал, надорвался? Бывает и такое, правда, редко. Тогда переходи на работу по индивидуальному графику, передохни чуток.
При всей внешней черствости и суровости у Лобановского есть любимцы. Как, впрочем, у любого тренера. Малофеев, например, симпатизировал Мельникову и Гоцманову, Савостиков — Деркачу и Кондратьеву. Валерий Васильевич был явно не равнодушен к Заварову, Беланову, Михайличенко. Ничего зазорного в этом не вижу. Важно только, чтобы симпатии к одним не ущемляли интересов других, не стали в коллективе яблоком раздора. А для этого нужно быть объективным и одинаково требовательным ко всем. Что и делал наставник сборной и киевского «Динамо», не балуя поблажками никого, в том числе и любимцев.
Не припомню, чтобы на тренировке Лобановского кто-нибудь позволил себе работать вполсилы. «Старики» трудятся с тем же усердием, что и молодые. Дисциплина — «железная».
Однажды в Рейкьявике, увлекшись с Васей Рацем прогулкой по городу, мы опоздали к автобусу всего на пять минут. И были оштрафованы тренером на кругленькую сумму. Впрочем, еще легко отделались. Когда Яремчук не приехал вовремя в аэропорт, рассерженный наставник не стал ждать ведущего полузащитника, и киевская команда улетела во Францию (не куда-нибудь!) без него. Такие уроки не забываются. Поступок Лобановского враз отбил у его подопечных охоту опаздывать.
Еще мы твердо усвоили: у Валерия Васильевича лучше не болеть. Иначе…
Как-то во время контрольного матча в Италии с местным клубом я ушиб палец ноги. На следующий день пожаловался наставнику на боль, которую причиняет на тренировке каждый удар по мячу.
— Ну что ж, — услышал в ответ. — Коль так, будешь заниматься по специальной программе, без мяча. Для начала — три беговые серии длительностью десять, двенадцать и восемь минут.
Отмеряя по раскаленной солнцем дорожке стадиона метр за метром, круг за кругом, я проклинал все на свете. Лучше бы стерпел, промолчал.
Вечером я попросил разрешения тренироваться вместе со всеми…
Лобановский не делал послаблений даже признанным авторитетам. Таким, скажем, как Блохин.
Однажды Олег явился на двустороннюю игру в Новогорске без формы. В ответ на недоуменный взгляд тренера посетовал:
— Васильич, не могу играть, нога болит.
— Тогда беги кросс, — моментально отреагировал наставник.
— Так ведь хромаю же! — попытался возразить Блохин.
Но Лобановский был неумолим:
— Вот и беги, прихрамывая.
Олегу ничего не оставалось, как подчиниться.
Со временем я понял: так тренер воспитывает в питомцах бойцовские качества, прививает терпимость к боли, умение играть через «не могу». Не жестоко ли? По крайней мере, я его не осуждаю.
Авторитет Лобановского в клубе ли, сборной — непререкаем. Он-то и позволяет тренеру держать игроков на дистанции, причем довольно солидной. Подчеркнуто строгий наставник не допускает фамильярностей и панибратства. Лишь Блохину и Дасаеву делал молчаливое снисхождение, позволяя обращаться к себе: «Васильич!» Остальные не осмеливались на подобную «бесцеремонность», величая главу команды исключительно по имени-отчеству.
Непоколебимо уверенный в собственной правоте, он не терпит чужих советов, тем паче из уст футболистов, не приемлет иных мнений, противится, когда вмешиваются в его дела. Его «бьют» — пресса, коллеги, болельщики, а он продолжает упорно гнуть свою линию, идет напролом к намеченной цели. Он не считает до двух, требуя беспрекословного подчинения своей воле. Не представляю, чтобы Валерий Васильевич стал уговаривать: «Ребята, потренируйтесь, как следует. Ведь это для вашей же пользы!»
Диктатор? Если хотите — да.
Но, сначала с недоумением, а вскоре — с пониманием, я обнаружил, что игроки его™ любят. Очень многие. А уж уважают, наверняка, все. Только не по тому дремучему принципу — боишься, значит, уважаешь.
Так чем же этот строгий, неулыбчивый, суровый, недоступный человек внушает симпатии? Почему его, сторонника жестких методов руководства и неотвратимых наказаний, игроки ласково называют между собой «папой»?
Секрет прост: сильная личность всегда притягательна. А Лобановский именно из таких.
Его нередко упрекают в бессердечности. Однако это — вздор. За внешней холодностью и надменностью скрывается целая гамма кипящих чувств и переживаний. Он любит своих питомцев, и, может быть, крепче, чем кто-либо другой. Но любит по-своему, не выплескивая эмоции наружу. И искренне заботится о благополучии ребят, помогая им не только вырасти в истинных профессионалов своего дела, но и уверенно чувствовать себя в жизни вне стадиона, обрести материальную независимость.
Человек прагматичный, рационального мышления, он нет-нет, да и дает волю чувствам. Никогда не видел тренера таким веселым и сияющим, как после победы над англичанами на европейском первенстве в ФРГ.
— Наконец-то мы узнали, как умеет улыбаться Лобановский, — говорили, покидая зал пресс-конференций, довольные открытием журналисты. — Оказывается, улыбка ему очень даже к лицу.
Представляю, какой восторг испытали бы заграничные репортеры, проведав, что Валерий Васильевич еще и отменный юморист. Когда его посещает хорошее настроение, тренер излучает такой поток шуток и острот, что могут позавидовать Жванецкий и Хазанов. Порой не сразу и поймешь, шутит наставник или нет: вид серьезен, ни один мускул на лице не дрогнет.
Верная примета: коль смотрим видеозапись выигранного нами матча — жди «подколок» и анекдотов. Если же на экране эпизоды проигранного поединка — знай, что смеяться не придется.
Штрихи к портрету Лобановского можно наносить бесконечно, обогащая его все новыми красками. Я — не художник, и не претендую на законченную картину. Пускай это сделают те, кто займется жизнеописанием видного тренера. А такие, наверняка, найдутся. Валерий Васильевич — слишком колоритная фигура, чтобы не привлечь к себе внимания журналистов и книгоиздателей.
Я же в довершение далеко не полного рассказа об одном из тех, кому обязан своим признанием в мировом футболе, поведаю о его требовательности. Но на сей раз не к питомцам — к самому себе.
Потеряв покой, неутомимый наставник ищет и штудирует современную футбольную литературу разных стран. Вне поля его зрения не остается ни одно сколь-нибудь значимое произведение на эту тему. Футбол постоянно прогрессирует, и нужно ничего не упустить. Теперь все решают сотые доли секунды, умение реализовать пускай единственный за полтора часа игры голевой момент, извлечь из минимума максимум. Как это сделать? Ответ на столь актуальный вопрос (и многие другие) он находит не только в богатой собственной практике, но и в теории, разработанной на страницах книг и журналов знаменитыми зарубежными коллегами.
Сердце, этот хрупкий и непредсказуемый механизм, все чаще стало напоминать Валерию Васильевичу о наступлении той поры, когда надо бы угомониться, поберечь себя, перейти к радости родных на тихий, безмятежный образ жизни. Самое время сесть за стол и приступить к сочинению мемуаров. Но не по нему этот домашний комфорт. Не может Лобановский без футбола и неизменно сопутствующих игре страстей и переживаний. Не раз уже прихватывало «мотор». Да тщетны уговоры врачей пощадить себя. В утешение им разве что стремление тренера всегда быть в форме. Бег, быстрая ходьба, плавание заняли постоянное место в его насыщенном распорядке дня. Ну а любимое оздоровительное занятие Валерия Васильевича — так называемый теннис-бол, суть которого в перебрасывании футбольного мяча ногами через натянутую посередине корта сетку. Ловко у него это получается. Был свидетелем, как Лобановский в паре с Симоняном по всем статьям обыграли (!) Михайличенко и Дасаева.
Как Малофеев, он очень не любит проигрывать. Ни в чем.
А теперь поинтересуемся мнением наставника о своем бывшем подопечном в сборной.
— Человек Сережа весьма своеобразный, — говорит об Алейникове традиционно лаконичный, строгий и сдержанный в оценках Валерий Васильевич. — Впрочем, это естественно: каждая яркая индивидуальность оригинальна по-своему. И он знает себе цену.
Сергею не откажешь в трудолюбии, он — мастер своего дела и умеет безупречно выполнять тренерские задания. Наши взаимоотношения всегда были нормальными, деловыми.
Отшумела мексиканская «фиеста», оставив в памяти чудные мгновения футбольного праздника. И мы снова окунулись в будни всесоюзного первенства. Такое впечатление, будто после сладкого пирога вам подали к столу селедку. Отведав лакомый кусочек изысканного блюда под названием «Мундиаль-86», болельщики, да и футболисты потеряли вкус к играм внутреннего календаря. Явление временное и вполне закономерное.
Но никуда не денешься: чемпионат страны нужно довести до конца. Нужно играть. И играть хорошо. А вот это как раз моему родному клубу не удавалось. Напрочь разладились коллективные действия. Что не удивительно, ибо дал трещину и стал стремительно распадаться сам коллектив, разделившись на несколько непримиримых группировок. Исчезли былые задор и самоотдача, упали дисциплина и дух ребят.
Не собираюсь винить во всех грехах тренеров, хотя и не снимаю с них ответственности за то, что невзначай выпустили из рук бразды правления. Однако сами мы, игроки, тоже «хороши», и виноваты в случившемся не меньше своих руководителей.
Как бы там ни было, команда попала в сложнейшую турнирную ситуацию. Положение еще более усугубил разгромный июльский проигрыш в Москве «Спартаку» (0:7!), вызвавший массу кривотолков. Среди болельщиков, и не только, поползли слухи: проиграли специально, чтобы «сплавить» Арзамасцева.
Вздор! Могу поручиться не только за себя, но и всех ребят: не было в этом сокрушительном поражении никакого злого умысла, и в голову не пришло бы добиваться таким подлым способом отставки неугодного руководства. Переживающая кризис команда просто была не в состоянии сыграть тогда лучше. Мы безнадежно запутались в кружевах спартаковских комбинаций, и тем не менее бились с превосходящим в силе маститым соперником, как могли. До тех пор, пока в середине первого тайма не зажглось на табло 0:4. Тогда-то и опустили руки, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления.
«Оргвыводы» последовали незамедлительно: уже на следующий день Арзамасцев и Гарай были сняты с работы и нам представили нового тренера — Ивана Ивановича Савостикова.
Позже, когда давно утихли страсти, мы случайно встретились с Вениамином Владимировичем на улице.
— Теперь-то ты можешь мне честно сказать: «сдали» все-таки игру «Спартаку» или нет? — пронзительно глянул он в мои глаза.
— Уверен, что нет.
— Спасибо. Мне важно было это знать, — промолвил Арзамасцев на прощание.
Я с грустью посмотрел ему вслед…
Какие же они бесправные и беззащитные, наши тренеры. Живут в постоянной неопределенности и тревоге за завтрашний день, их настоящее и будущее всецело зависит от чьих-то воли и настроения. Одних снимает начальство, других — игроки. Бесков, Садырин, Андреасян, Коньков, Лемешко, Зелькявичюс… Сколько их, расставшихся со своими подопечными отнюдь не по собственному желанию?
Арзамасцев и Гарай — из того же печального списка. Не раз вспоминали мы этих людей добрым словом. Чем дальше, тем яснее понимали, что их отставка была ошибкой. Однако исправить ее не могли.
Ценой огромных усилий минское «Динамо» отстояло место под солнцем высшей лиги. Но разве этого ждали от нас тысячи поклонников? И могли ли они поверить, что их любимая команда сорвется с первой же ступеньки лестницы, ведущей к Кубку УЕФА? Нас не спас даже выигрыш у старых знакомых из Дьёра на их поле — 1:0, ибо двумя неделями раньше мы были повержены «Раба ЭТО» в родных стенах — 2:4.
Сразу не догадался, зачем Лобановский взял меня с собой на пресс-конференцию. В зале одной из гостиниц Рейкьявика яблоку негде было упасть. Любопытным репортерам не терпелось начать массированную атаку вопросами на русского тренера, узнать его мнение о завтрашней встрече. Но я-то здесь причем?
Ответ не заставил себя долго ждать. Спустя несколько минут невесть откуда в зале появился респектабельный и улыбчивый японец. Моего знания английского вполне хватило, чтобы понять суть его лаконичной и торжественной речи. Он специально прибыл в Исландию вручить Яковенко и мне призы своей всемирно известной фирмы за самые быстрые голы мирового первенства в Мексике — оба в ворота венгров.
Защелкали затворы фотоаппаратов, заработали телекамеры, дружно уставившись объективами в одну точку. Рекламный снимок, на котором я с широкой улыбкой примеряю часы «Сейко», обошел наутро едва ли не все исландские газеты. Жаль только, не было рядом Паши. Травма оставила его дома.
Как и все приятное, церемония быстро закончилась. Не дожидаясь начала пресс-конференции, я вышел на улицу. После прокуренной духоты зала вечерняя прохлада опахнула лицо ласкающей свежестью. Бросил взгляд на презентованные часы: они мерно отсчитывали время, оставшееся до завтрашнего матча. Теперь все помыслы только о нем.
Старт в отборочном турнире европейского первенства большой радости не принес. Ничья с весьма посредственной исландской сборной была расценена скорее как неудача, нежели достижение. Неужели разделим участь команд, которые, ярко вспыхнув на чемпионате мира, столь же быстро затем потухали? Этот вопрос тревожил не меня одного. Оказалось, зря. Спустя две недели мы, до неузнаваемости преображенные, преподали французам блестящий урок современного футбола. Столь впечатливший бывшего тренера «трехцветных» знаменитого Мишеля Идальго, что тот не удержался от лестного для нас признания: «Впервые вижу команду, которая, приехав в Париж, так уверенно вела бы себя в важном официальном матче».
…С трепетом ждал того дня, когда ступлю на бархатный газон «Парк де Пренс». Предвкушение встречи с хозяевами прекрасного стадиона напрочь лишило покоя. Хотя тренеры не уставали внушать, что после фурора, произведенного в Мексике, французы нас побаиваются и нужно воспользоваться психологическим преимуществом, что-то не очень верилось в устрашимость «трехцветных». Разве можно испугать эту великолепную дружину, да еще на ее поле?
Но Лобановский как в воду глядел. С первых же минут я ясно почувствовал, что грозные французы нас остерегаются. Не бросаются очертя голову в атаку, а стараются разыграть мяч до верного, то и дело оглядываясь на свои ворота: как бы не прозевать роковой выпад этих непредсказуемых русских.
Так и ушли на перерыв ни с чем. А потом случилось то, о чем не мечтал ни сном ни духом.
В середине второго тайма Зава ров с Родионовым бесстрашно ворвались в штрафную, эффектно расправились с защитниками и предоставили Беланову отличный шанс поразить ворота. Что Игорь и сделал — 1:0! Бушевавший «Парк де Пренс» мгновенно стих, замер в смятении. Свято верившие в неизбежность победы своих любимцев болельщики приготовились к худшему. И оно случилось.
Оборона французов затрещала по всем швам. Мы проникали сквозь их защитные порядки с той же легкостью, что нож входит в масло. Растерянные хозяева продержались на «ринге» еще десять минут, пока резаным ударом с ходу Рац не отправил их в «нокаут». 2:0! Победа, которой можно гордиться.
Я чувствовал себя на седьмом небе. И оттого еще, что вторая за последние четыре месяца встреча лицом к лицу с Платини вновь увенчалась удачей. Как и в Леоне, лидер «трехцветных» опять не вкусил радости гола.
— Он очень старался, но надежд не оправдал, — упрекнул звезду после матча раздраженный проигрышем тренер французов Анри Мишель.
Не преувеличиваю своих способностей, но, может, есть в том и моя «вина»? Все девяносто минут я не спускал глаз с самого опасного из соперников. Вымотался так, словно одолел марафонскую дистанцию. Однако прорваться к воротам Дасаева французу не дал. Разве что однажды сплоховал: «клюнул» на обманный финт Платини и, пытаясь воспрепятствовать его острой передаче с фланга, вылетел в подкате аж за кромку поля. Мастерски выдержав паузу, он без помех отдал ювелирный пас Папену, и тот едва не угодил мячом в сетку. Но чуть-чуть не считается…
Бедный Мишель. Когда раздался финальный свисток, на него было жалко смотреть. Убитый горем, он проигнорировал донимавших его репортеров и быстро ретировался в раздевалку. А оттуда тайком пробрался к запасному выходу и исчез со стадиона…
Победную точку в сезоне мы поставили в Симферополе, разгромив норвежцев — 4:0. Увы, матч этот я смотрел по телевизору. На последней перед игрой тренировке во время стартового рывка надорвал мышцу бедра и тотчас был отправлен из Крыма домой.
Рано или поздно это должно было случиться. Почти наверняка знал, что травмы не избежать. Год выдался необычайно бурным. Я очень устал. И организм не выдержал перегрузки.
Стайки еще спали тихим, глубоким сном, который не могли потревожить перепевы звонких птичьих голосов. Голубой туман мягко обнимал верхушки стройных берез и сосен. Капельки росы искрились в лучах медленно выплывавшего из-за деревьев солнца. Какое чудное утро!
Я неторопливо спустился к озеру. От него веяло свежестью и прохладой. На берегу — ни души. Да мне никого и не надо. Этим ранним утром хотелось побыть в одиночестве, «тет-а-тет» со своими мыслями. Я смотрел на зеркальную водную гладь, и сердце обретало желанный покой.
Вечером — в Москву, на матч, счастье и почет участвовать в котором выпадает на долю совсем не многих. Финал Кубка страны. Мы или киевское «Динамо»? Конечно — мы. Киевляне сейчас в кризисе, минчане — на подъеме. Обыграли в гостях «Торпедо» и «Металлист». Настроение — прекрасное, уверенность в себе — стопроцентная.
Стоп! — возразил мне внутренний голос. Размечтался. Не забывай, что футбол бывает несправедлив и отнюдь не всегда подчиняется законам логики. Игра есть игра. Только она рассудит…
В столицу прибыли за день до матча, поселившись в Новогорске на любезно предоставленной нам уютной базе хоккеистов московского «Динамо». Киевляне разместились неподалеку — в лагере столичных одноклубников-футболистов.
Быть рядом и не повидаться с Рацем? Мы, конечно же, встретились, друзья-соперники. И долго бродили по подмосковному лесу.
Договорились: о футболе — ни слова. Но продержались недолго. Куда денешься, когда все мысли — о завтрашнем поединке.
— Надеетесь выиграть? — улыбнулся Вася.
— Надеемся, и еще как, — «успокоил» я приятеля.
— Зачем он вам, этот трофей? Вы и так уже будете выступать в Кубке кубков. Нам приз нужнее.
— Ты не прав, старина. Вы еще не раз в финал выйдете, а для нас это, может быть, последний и единственный шанс. Так что готовьтесь: за кубок будем сражаться изо всех сил.
На том дружеское выяснение отношений было закончено.
Вася рассказал, что особых проблем у команды нет. Разве что не смогут выступить травмированные Бессонов и Беланов. Поинтересовался, кто из наших хавбеков будет играть на его фланге — Гоцманов или Сокол? Я честно ответил, что не знаю.
Взаимно пожелав удачи, мы расстались. Чтобы встретиться через день на поле боя. И забить по голу в ворота друг друга…
Вечером, в свободное время, каждый, как мог, старался отвлечься от предстоящего события. Одни играли в карты и домино, другие коротали часы у телевизора. Савостиков с Вергеенко беспрестанно о чем-то беседовали, не вынимая изо рта сигарету. Никогда не видел их такими озабоченными и много курящими.
— Всю ночь не мог уснуть, — рассказывает Иван Иванович. — В памяти воскресал 240-минутный кубковый финал двадцатидвухлетней давности со «Спартаком», в котором довелось участвовать. На смену воспоминаниям приходили беспокойные мысли о дне грядущем. Смогут ли выйти на поле травмированные Боровский и Янушевский? Если да, не подведут ли в защите? Не перегорят ли ребята, предчувствуя близость заветной цели?
Вопросы, вопросы… Так и не сомкнул глаз.
Утро я встретил в приподнятом настроении. Целый день не покидали ощущение праздника, уверенность, что вернемся домой с кубком.
Спортсмены — народ суеверный. И ваш покорный слуга — не исключение. Как и многие, верю в приметы. Никогда не наступаю на уличный люк. Не люблю загадывать вслух. За три дня до матча прекращаю бриться. Сегодня, 14 июня 1987 года, по давней традиции выйду на игру с мячом в руках и прежде, чем ступить на газон, поклонюсь полю. Но до этого еще далеко. А пока спешу на установку.
Впервые отступив от правила, Савостиков не стал характеризовать соперников. Кто-кто, а киевляне в рекомендациях не нуждаются. Первым делом тренер попросил уделить пристальное внимание Заварову, поручив его опеку Зыгмантовичу, и крайним полузащитникам, славящимся острыми рейдами. Предупредил игроков обороны об опасности, которую таят в себе фланговые атаки киевских защитников. И по традиции назвал две пятерки — непременно участвующих в наступлении (Кондратьев, Деркач, Гоцманов, Сокол, Шалимо) и тех, на кого возлагается основная ответственность за надежность обороны (Янушевский, Боровский, Зыгмантович, Метлицкий, Алейников).
Томительные часы ожидания остались позади. Огромная чаша Лужников встретила нас гулом предвкушающих захватывающее зрелище трибун и многоцветьем флагов. Сотни болельщиков, не только земляков, но и москвичей, наперебой желали нам перед стартом удачи. Воодушевленные их поддержкой, мы бесстрашно ринулись в бой.
Дебют встречи подтвердил предположение: пребывающие далеко не в лучшей форме киевляне нас опасаются. Мне даже показалось, что они вышли на игру без веры в победу. Не было в их действиях привычной мощи и мобильности. Нам же в этот день удавалось почти все. Пасы неизменно находили адресата, удары приходились в створ ворот, индивидуальная игра гармонично сочеталась с коллективной. И гол в середине первого тайма восприняли, как должное. Убежав от Кузнецова, Сокол ворвался в штрафную и… был не по правилам атакован Чановым, попытавшимся руками остановить нашего полузащитника. Пенальти? Бесспорно. Но, к счастью, умудренный опытом москвич Валерий Бутенко не поторопился со свистком, хладнокровно наблюдая, как сопровождаемый беспомощным взором распластавшегося на траве голкипера мяч медленно катится в ворота. Вовремя подоспевшему Кондратьеву оставалось лишь ускорить его путь в сетку.
С тем бы и ушли на перерыв, да испортил настроение мой киевский приятель. На самой последней минуте тайма, среагировав на великолепную (надо отдать должное) подачу Заварова, набежавший Рац послал мяч в незащищенные после опрометчивого прыжка Сацункевича ворота.
Однако на ликование нашим соперникам были отпущены считанные секунды. Не подозревал, что минута, одна единственная, может длиться так долго. И что можно успеть нанести противнику ответный болезненный укол. Поверить в невероятное заставил отчаянный рывок Гоцманова, грубо прерванный Кузнецовым. На сей раз арбитр не стал ждать развязки, решительным жестом указав на 11-метровую отметку. Удар Зыгмантовича был безукоризнен — 2:1. Вот теперь можно передохнуть.
— Еще один гол, и кубок наверняка наш, — бросил кто-то из ребят в антракте.
Все промолчали. Чего рассуждать, коль и так ясно: забей мы третий матч — киевляне уже не оправятся от шока. Только как его забить?
Оказалось, не так уж и сложно. Шла 60-я минута, когда, разыграв с Кондратьевым «стенку», я очутился в штрафной наедине с Чановым. В моем распоряжении были доли секунды, чтобы оценить ситуацию, бросив взгляд на голкипера. Он отчаянно ринулся навстречу. Медлить было нельзя, и решение созрело мгновенно: не давая вратарю подойти вплотную, бить в ближний верх ни и угол. Как задумал, так и сделал. Мяч затрепетал в сетке — 3:1! Кто еще сомневается в нашей победе?
Оставшиеся полчаса игры казались чистой формальностью. Мыслимое ли для соперников дело — отквитать два гола в таком историческом поединке? Уверовав в неминуемо счастливый финал встречи, мы успокоились и уже предвкушали торжественную церемонию вручения нам заветной хрустальной вазы…
Наивные, разве можно недооценивать киевлян? Даже если они далеки от лучшей формы. Не в силах переломить ход матча по своей воле, соперники только того и ждали, когда опьяненные близостью желанной победы, мы сами отдадим в их руки инициативу.
Спустя всего три минуты, как ушат холодной воды, гол Кузнецова. Могучим ударом со штрафного Олег вонзил мяч точно в «девятку». Разрыв в счете опять сократился до минимума. Все происшедшее потом — как кошмарный сон.
Почувствовав, что вновь появился, казалось, безнадежно утраченный шанс, киевляне вцепились в него мертвой хваткой. Чтобы на сей раз не упустить. У них словно выросли крылья. Атаки волнами накатывались на наши ворота, и теперь мы мечтали лишь об одном — устоять под их мощью.
Стремясь во что бы то ни стало сберечь победный счет, всей командой заняли оборону. Прижатые под давлением противника к своей штрафной, мы и не помышляли о контрнаступлении. Понимали, что такая немудреная тактика обречена на фиаско. Но ничего изменить уже не могли. Силы вдруг покинули нас, и оставалось уповать только на чудо.
Я верил в него до последней минуты и, заметив, как арбитр уставился на свой секундомер, готов уже был радостно вскинуть руки…
Зачем мне вздумалось отдать пас только что вышедшему на замену Кистеню? Пас, который оказался роковым. Взволнованный Саша нечаянно наступил на мяч и потерял его в центре поля, подарив соперникам драгоценную возможность устремиться в последнюю атаку. Они ринулись вперед всей командой. Мяч непредсказуемо метался в нашей штрафной. Мощный удар Яковенко парировал Сацункевич, повторный отразил Зыгмантович. Я в растерянности замер на линии ворот, не зная, куда бросаться, и судорожно пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий. Мяч тем временем случайно отскочил к Заварову, и тот нанес последний удар. Пятнистый шар нашел брешь в невообразимом частоколе ног и, угодив в штангу, отскочил в… сетку. Я лишь беспомощно проводил его полным отчаяния взглядом. 3:3.
Потом уже прочитал в прессе, что от победы нас отделяли всего десять (!) секунд. Ну как такое пережить?
— По сей день корю себя за ту роковую ошибку, — с грустью вспоминает Савостиков. — Уверовав в успех, решил под занавес встречи выпустить на поле вместо Сокола и Деркача наших ветеранов Курненина и Кистеня. Очень уж хотелось дать им прикоснуться к кубку, почувствовать сопричастность к большой общей победе. Думаю, по-человечески понять меня можно. Но как тренер не ищу оправданий своему опрометчивому поступку.
Нам очень не хватало в эти последние, самые жаркие минуты основного времени полезно и активно действовавших Сокола и Деркача. Еще ощутимее сказалась их потеря в дополнительные полчаса.
Побывав в чувствительном нокдауне, мы, вымотанные физически и психологически, тем не менее продолжали стойко держать удары противника, не позволив ему завершить поединок нокаутом. Перед нами маячила единственно реальная в той критической ситуации цель — дотянуть до серии пенальти. Хотя и понимали, сколь призрачна надежда одолеть многоопытных киевских снайперов в состязании на меткость «стрельбы» с 11-метровой дистанции.
Два часа пламенной борьбы так и не выявили победителя. Пришел черед «лотереи».
— Я назвал пятерку пенальтистов и посмотрел ребятам в глаза, — рассказывает Иван Иванович. — Все молча одобрили мой выбор. Кроме Янушевского. Витя откровенно признался, что не уверен в себе и боится подвести команду. Выручить товарища вызвался Боровский.
Сергей отправился бить вторым из нас, когда уже обменялись результативными «уколами» Метлицкий и Демьяненко. Удар получился несильным, и Чанов, вычислив полет мяча, преградил ему путь в сетку. А вот Михайличенко не промахнулся.
Тщательно устанавливая мяч на белую точку в центре штрафной, я понимал, что не имею права на осечку. Настроение — упадочное, в глазах — туман. Но выхода нет — надо бить. Вложил в удар всю злость и силу… О, ужас! Мяч миновал прямоугольник ворот, пролетев в метре от штанги.
Небо показалось с овчинку. Ничего не видя и не слыша, я кое-как добрел до центрального круга и рухнул на землю. О том, что творилось на поле потом, судил по реакции трибун и объявлениям диктора.
Моя ошибка оказалась непоправимой. «Стрелявший» следом Балтача своего шанса не упустил. И хотя Курненин сумел-таки пробить Чанова, его гол не имел уже никакого значения. Меткий удар Евтушенко стал последним в этом полном драматизма поединке. При счете 2: 4 серия пенальти была прервана…
Покидая поле, я вдруг поймал себя на мысли, что давно уже не вижу нашего старшего тренера. Пару раз бросал взгляд на скамейку запасных, но Савостикова там не заметил.
— Дав ребятам указания в преддверии одиннадцатиметровых, я направился по беговой дорожке к нашему «лагерю», — рассказывает Иван Иванович. — Вдруг сердце пронзила жгучая боль. В глазах стало темно, земля под ногами пошатнулась и… К счастью, рядом оказался наш доктор. Он подхватил меня под руку и, заставив проглотить пригоршню таблеток, проводил в раздевалку. Больше на арене я не появлялся, досматривая кульминационные минуты матча по телевизору.
Когда же увидел на лицах возвращавшихся в раздевалку ребят горькие слезы, сердце едва не разорвалось от жалости. Вместе с Вергеенко мы старались успокоить, взбодрить игроков. Но их горе, наше общее горе, было велико и безутешно.
Я нашел в себе силы отправиться в стан ликующих соперников и поздравить Лобановского с победой. Сияющий от счастья киевский коллега в ответ сочувственно улыбнулся: «Честно говоря, думал, что нам уже не спастись. Спасибо Фортуне!»
Нет повести печальнее на свете… Мы возвращаемся домой с пустыми руками, оставив в Москве несбывшуюся мечту.
Долго еще приходил ко мне во снах тот трагический финал, невероятный гол Заварова, незабитый пенальти. До сих пор сердце кровью обливается при воспоминаниях об одном из самых несчастливых дней в моей жизни.
Чтобы хоть как-то отвлечься от переживаний, назавтра отправились с женой на концерт ансамбля «Верасы». Выбор был не случаен. Кроме того, что мне нравится эта оригинальная белорусская группа, в ней тогда выступала солисткой Юля Скороход. Она и Альберт, лидер шоу-группы «Дельта», чемпион республики по каратэ, — двоюродные сестра и брат Наташи.
Все мы люди занятые — тренировки, репетиции, игры, гастроли. Но едва выпадает свободное время, стараемся встретиться. На футболе, куда они приходят поболеть за меня, или на концерте, где с женой внимаем их искусству. Хорошо, когда есть верные, добрые друзья, в компании которых можно развеяться, испытать радость общения, обрести душевный покой.
Не случись прокола в решающем поединке за Кубок страны (хотя уже сам факт участия в финале вправе расценивать, как достижение), сезон для минского «Динамо» можно было бы считать и вовсе успешным. Почетное пятое место, во всесоюзном первенстве и выход в четвертьфинал Кубка кубков — результат, с которым не зазорно смотреть в глаза болельщикам.
Слишком велико было желание ребят доказать правильность собственного выбора. Ведь в преддверии сезона произошло беспрецедентное событие: игрокам впервые доверили самим назвать своего наставника. Альтернативы Савостикову, правда, не было. Но в той ситуации это не имело принципиального значения. Мы единодушно отдали ему свои голоса. А коль так, в равной мере разделили с тренером и его помощниками ответственность за результат выступления команды. С этим чувством проводили каждый матч, и, как следствие, — приличные турнирные показатели на финише.
Мы поверили Савостикову. И потому, что взялся он за дело энергично и квалифицированно. И оттого, что видели в нем последователя Малофеева.
Взгляды Ивана Ивановича на футбол во многом совпадали с мировоззрением его знаменитого коллеги. Но, разумеется, не во всем. В годы своей молодости они играли в разных амплуа: Савостиков — защитника, Малофеев — нападающего. И это не могло не найти отражения в их тренерской работе. В отличие от Эдуарда Васильевича, ярого приверженца атакующего стиля, наш новый наставник явно питал симпатии к надежному, оборонительному футболу. Дифференциация игроков на пятерки наступающих и защищающихся (в числе последних я оказывался почти всегда) — яркое тому подтверждение.
Пропускали мы действительно мало. Но и забивали не много. Ровно столько, сколько нужно было для победы. Пяти голов в четырех осенних матчах Кубка кубков вполне хватило, чтобы преодолеть два барьера и продолжить спор за приз весной следующего года.
Повергнув на первом этапе турецкий «Генчлербирлиги» (2:0, 2: 1), в 1/8 финала мы сразились с испанским клубом «Реал Сосьедад», у руля которого стоял… Джон Тошак. Тот самый, кому минское «Динамо» доставило массу огорчений три года назад, обыграв его подопечных из португальского «Спортинга». Ирония судьбы.
Когда за день до матча в Сан-Себастьяне мы приехали на стадион «Аточа» опробовать поле и провести первую тренировку, нас уже ждали — полсотни вездесущих журналистов и раз в десять больше любопытных болельщиков.
Фоторепортеры и телеоператоры не жалели пленки, запечатлев разминку гостей во всех подробностях. Их повышенного внимания удостоился… Кто бы вы думали? Ни за что не догадаетесь — Саша Чернуха, который частенько участвует в тренировках на равных с игроками. Его виртуозное обращение с мячом и выносливость поразили присутствовавших.
— Мы досконально изучили вашу команду, но этого футболиста видим впервые. Откуда он взялся? — допытывались всезнающие журналисты.
В ответ на наши объяснения, что это никакая не звезда, а всего лишь массажист, они лукаво улыбались:
— Темните, господа! Небось секретное «оружие» с собой прихватили?
В конце концов нам надоело их разубеждать. Думайте, что хотите.
А секретное «оружие» мы все-таки привезли. Сами того не подозревая, не говоря уже о представителях прессы. Пребывавший до матча в тени Сацункевич вдруг взял, да и «выстрелил». Он творил на последнем рубеже обороны чудеса, то и дело заставляя неистово болеющие за своих трибуны издавать истеричные крики и глубокие вздохи разочарования. Не будет преувеличением сказать, что отменно игравший молодой голкипер спас нас от поражения. Не зря местная «Диарио-16» назвала Андрея «героем матча» и «непреодолимым стражем ворот».
Не зная передышки, Сацункевич отражал один удар за другим. Минимум шесть раз он вставал на пути мяча, когда гол казался неминуем и мы уже были готовы к худшему. Но происходило все это во втором тайме, когда испанцы пошли на решительный штурм. До перерыва же условия на поле диктовали гости.
Пережив на первых минутах неприятные мгновения при виде, как мяч попал в стойку наших ворот, сами перешли в контрнаступление. На подступах к штрафной площади я отдал пас Кондратьеву, протолкнув мяч между ног нападавшего на меня Гахате. Жора ловко проскользнул по центру, хладнокровно обыграл вратаря и открыл счет.
Вскоре мы вновь «поймали» испанцев на контратаке. Острой передачей Гоцманов бросил вперед Сокола, но Витя не смог перехитрить знаменитого Арконаду.
Честолюбивые баски, естественно, не желали мириться с вызывающим поведением дерзких гостей. Они добились перелома, и тогда нам пришлось тяжело. Очень тяжело. Но вырвать желанную победу испанцам не удалось. Хозяева довольствовались лишь ничьей, добытой за три минуты до финального свистка. После подачи углового в невообразимой сутолоке у ворот Сацункевич сумел-таки добраться до мяча, однако отбил его на Замору. Пушечный удар форварда «Реала» защитники приняли на себя, но мяч отскочил к Гахате, и уж тот не промахнулся. 1:1. Но в нашу пользу.
Тем не менее иллюзий насчет легкого успеха в ответном матче не питали. Поединок в Сан-Себастьяне убедил в недюжинной силе соперника. И испанцы сполна продемонстрировали ее двумя неделями позже в Минске.
Гости начали встречу так, словно они, а вовсе не мы, были хозяевами переполненного стадиона. Баски действовали слаженно и раскованно, без видимых усилий захватив инициативу. Не мог понять, что с нами происходит? Мяч летел куда угодно, только не в створ ворот, передачи не находили адресата, середину поля преодолевали медленно и с трудом. Стало ясно: нулевая ничья будет идеальным для нас результатом, и все усилия мы сосредоточили на обороне ворот.
Не было еще в моей жизни матча более нервного и жестокого. Похоже, испанцы хорошо отрепетировали удар локтем в лицо. Делали они это исподтишка, дабы не навлечь на себя гнев судьи.
Первым пострадал Деркач. Как подкошенный, Сережа рухнул на траву с залитым кровью лицом. Все произошло настолько внезапно, что я не сразу понял, как это случилось? Когда же, корчась от боли, упал Гомонов, мне все стало ясно.
У Деркача оказалась сломанной переносица, Гомонова срочно увезли в больницу накладывать швы на рассеченную губу.
Но этого соперникам было мало. Они позаботились, чтобы раны и ссадины остались на память о матче у каждого из минчан. Грубые толчки, удары по ногам, чаще всего — сзади, следовали каждую минуту. Однако запугать нас, а именно этого добивались баски, им не удалось.
Ребята сражались без страха и упрека. Порой не хватало мастерства и сил, зато бойцовские качества проявили в избытке. И заслужили спасительную ничью. Нули на табло означали для нас победу. На пути в четвертьфинал загорелся зеленый.
Мы ждали с ответным визитом французов.
С точки зрения турнирной стратегии значение матча было не столь велико, как ожидалось год назад. Тогда, на старте, встрече в Москве отводилась едва ли не ключевая роль в жарком споре двух главных претендентов на место в финале европейского первенства. Но прогнозы прогнозами, а жизнь распорядилась иначе. Обыграв в Киеве сборную ГДР (2:0) ив Осло норвежцев (1:0), мы вышли на поединок с изрядно потрепанными в турнирных баталиях и понесшими большие потери французами с огромной «форой» в пять очков.
Стремительно захваченные нами лидирующие позиции были настолько прочны, что их не поколебало бы даже поражение. Но уступать мы, естественно, не собирались. Дорожа своей репутацией, не хотели ставить ее под вопрос и портить впечатление об удачном, беспроигрышном сезоне.
Анри Мишель привез в Москву отчасти обновленную сборную, в которой уже не было блистательного Платини. Однако честолюбивые «трехцветные» не расстались с давнишней мечтой взять реванш. И недвусмысленно заявили об этом в дебюте матча, когда их первая же вылазка к нашим воротам увенчалась неотразимым ударом головой высоко выпрыгнувшего Туре.
Более часа понадобилось нам, чтобы заставить неуступчивых французов дрогнуть. Протасов прорвался по флангу к лицевой линии и вовремя отдал пас набегавшему Михайличенко. Алексей с ходу вколотил мяч в ворота Батса — 1:1.
К тому времени обе команды истратили столько энергии, что на кардинальные перемены в игре сил уже не осталось. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Памятуя об этом, никто не хотел рисковать. И мы, и гости предпочли довольствоваться добытым, нежели в погоне за выигрышем потерять все.
Французам ничья не принесла ничего, кроме слабого утешения. Питомцам Мишеля оставалось смириться с мыслью, что трон чемпионов Европы, на котором они гордо восседали с 1984 года, придется освободить. Результат московской встречи перечеркнул их последнюю надежду на выход в финал. Нас же еще более приблизил к заветной цели. И уж совсем подошли к ней вплотную после поездки в Берлин.
Сборная ГДР оставалась теперь единственной в группе, кто сохранял еще призрачный шанс настичь советскую команду. У хозяев не было иного выхода, как выигрывать. И они поставили на карту все.
С первой же минуты мы с головой окунулись в жесткую, напряженную борьбу. Фолы сыпались, словно из рога изобилия, и мне показалось, что растерявшийся чехословацкий арбитр на какое-то время потерял контроль за происходящим на поле. А когда опомнился и с опозданием приступил к решительным действиям, первой жертвой арбитра стал я. В схватке за мяч в центральном круге неумышленно задел ногу соперника и схлопотал предупреждение.
Беспрерывный прессинг отчаянно сражавшихся хозяев заставил нас отойти. Мы стойко защищались, и когда казалось, что первый тайм уже отыграли, Кирстен неожиданно остался наедине с Дасаевым и, перехитрив его, открыл счет. За считанные секунды до перерыва.
Теперь настал наш черед атаковать. Явно активизировавшись, мы создали во второй половине встречи немало голевых моментов. Но мяч упрямо не шел в ворота.
Чем меньше времени оставалось до финального свистка, тем чаще я стал оставлять пост опорного полузащитника и устремляться вперед. Как оказалось, не зря. После розыгрыша штрафного Литовченко нанес издали пушечный удар в угол, голкипер неловко принял мяч, и тот отскочил в поле. Я чувствовал, что заметно нервничавший Мюллер рано или поздно должен ошибиться: он и до этого неуверенно реагировал на дальние удары. Если бы не воспользовался таким «подарком» соперника, не простил бы себе. Когда рванулся к мячу, видел, что ворота пусты. Бил не сильно, но наверняка. Промахнуться не имел права.
Всего десять минут отделяли футболистов ГДР от победы. Гол Сергея Алейникова поверг их в уныние, а для советской сборной оказался поистине золотым. Ничья была равнозначна выигрышу.
Оставалась самая малость: не проиграть в Симферополе исландцам. Однако план мы «перевыполнили», поставив в долгом и трудном сезоне победную точку — 2:0. Теперь можно было заказывать билеты в ФРГ, на финал континентального первенства.
В марте 1988 года, накануне первого четвертьфинального матча Кубка кубков в Мехелене, команда выбирала капитана. Процедура издавна традиционная и демократичная. Каждый игрок втайне от других пишет фамилию своего избранника. Собрав записки, счетная комиссия (а в ней обычно врач Василий Максимович Дмитраков и массажист Саша Чернуха) подводит итоги голосования.
На сей раз коллектив впервые доверил капитанскую повязку мне. С ней я и вывел команду на поединок с бельгийцами.
Ранняя весна — не самое подходящее время для советских клубов, чтобы демонстрировать свое мастерство. На этом этапе европейских турниров зарубежные соперники заведомо получают солидное преимущество. У них-то сезон в разгаре, а мы еще только раскачиваемся. Да и условия подготовки не сравнить. Нам бы их поля и комфорт, а бельгийцев — на февральский сбор в Сухуми, где под проливным дождем мы полмесяца месили грязь, напрочь разучившись делать то, что умели. Вот тогда бы посмотрели, кто сильнее?
Ничего удивительного, что набравший разгон «Мехелен» сразу прижал нас к воротам, не оставив выбора в определении тактической схемы. Мы были вынуждены уйти в глухую защиту и при возможности «огрызаться» контрвыпадами. По такому классическому сценарию прошли все девяносто минут встречи.
С огромным трудом сдерживая тотальное наступление хозяев, тем не менее, не забыли пути к их воротам и предприняли несколько дерзких вылазок в стан противника. Одна из них завершилась голом, который греческий арбитр Германакос почему-то не изволил засчитать. Другая должна была увенчаться справедливым пенальти в ворота фламандцев. Однако… вышло наоборот. Возмущенный бездействием судьи, никак не отреагировавшего на очевидный снос Шалимо, Андрей выплеснул свой гнев на бельгийского голкипера. Решив свести счеты с обидчиком, наш форвард ударил Предомма. Судья словно только того и ждал, незамедлительно выдворив Андрея с поля. А отнюдь не безвинный вратарь как ни в чем не бывало продолжал занимать свой пост.
Так за восемь минут до финального свистка мы остались вдесятером. Спустя еще пять минут наступила огорчительная развязка. Отражая одну из последних яростных атак хозяев, Паша Родненок неудачно выбил мяч из штрафной. Тот попал к де Вильде, и бельгиец, забыв поблагодарить за «подарок», сильнейшим ударом метров с двадцати вонзил мяч в «девятку» — 0: 1.
Неутешительный прогноз синоптиков, увы, подтвердился. В день ответной встречи с «Мехеленом» на Минск обрушился снегопад. Поле оказалось погребенным под пышным белым покровом. Несмотря на героические усилия работников стадиона, отчаянно сражавшихся со стихией вплоть до стартового свистка арбитра, спасти газон не удалось. Покрытый коркой льда, он вполне был пригоден для баталий хоккеистов. Но только не футболистов.
Однако самое удивительное и поучительное во всей этой трагикомической истории в том, что к каверзам погоды лучше приспособились не мы, хозяева стадиона, а гости. Истинных «профи» метель не застигла врасплох. Бельгийцы предусмотрительно захватили с собой в Минск по три пары бутс различных модификаций. Предыгровую разминку они начали с того, что принялись тщательно подбирать обувь. Кто ошибся в выборе, спешно менял шипы уже в ходе матча. Нам же, у которых одни бутсы на все случаи жизни, их заботы не грозили.
Но не это поразило пуще всего. Я заметил, что фламандцы вышли на игру все, как один, с… синяками под глазами. Каково же было удивление, когда узнал, что это вовсе не следы внутрикомандных распрей, а нечто иное, для нас неведомое. За синяки я принял специальную, настоенную на красном вине мазь, которая согревает на морозе веки и предохраняет глаза от ослепляюще блестящего в лучах прожекторов снега.
Пока бельгийцы готовились к игре, мы… искали своего голкипера. Пропажа обнаружилась по приезде на стадион, да и то не сразу. В раздевалке кто-то из ребят вдруг спохватился: «А где Сацункевич?». Стали выяснять. Оказалось, забыли вратаря в Стайках. Случай прямо-таки анекдотичный.
К счастью, все обошлось. Андрей успел к началу матча, влетев в раздевалку рассерженным и взбудораженным. Представляю, сколько пришлось ему пережить в те тревожные минуты, когда остался на базе в одиночестве.
Изрядная нервная встряска не отразилась на действиях нашего голкипера. Он защищал последний рубеж обороны хладнокровно и уверенно. Чего не скажешь об игре его партнеров. Неуклюже, с трудом передвигаясь по скользкому полю, мы зачастую проигрывали соперникам единоборства и не могли укротить непослушный мяч. Очередная грубая ошибка в обороне стоила нам рокового гола. Витя Янушевский промахнулся по мячу, а постоянно дежурившему на «передовой» реактивному Охане только того и надо было. Купленный бельгийским клубом израильтянин легко убежал от защитников, остался с глазу на глаз с Сацункевичем и не оставил вратарю никаких шансов. 0:1, и теперь нам нужно было забивать уже три мяча. Целых три!
В нашем распоряжении оставался час игры. Ситуация сложная, но не безысходная. Однако при том лишь условии, что газон безупречен. Вырвать же убедительную победу на насквозь промерзшем поле было нереально. Прекрасно понимая безнадежность этой затеи, мы, тем не менее, снова и снова шли в атаку. Подсознательно, по инерции, уповая на счастливую случайность.
Через полчаса наша настойчивость была наконец вознаграждена. В столпотворении у ворот Кистень изловчился и сумел нанести точный удар — 1:1. Увы, это все, чего мы добились в тот морозный вечер. А жаль. «Мехелен» хоть и крепкий орешек, но был нам вполне по зубам.
Одно утешение: уступили дорогу к Кубку кубков его будущему обладателю. Но тогда мы этого не знали и даже не предполагали. Кто бы сказал — не поверили.
Тренер бельгийского клуба Лад де Мос, прежде возглавлявший знаменитый голландский «Аякс», был настроен более оптимистично по поводу перспектив своих подопечных.
— Успех в двухраундовом поединке с «Динамо» заметно увеличил наши шансы в борьбе за престижный европейский трофей, — заявил он на пресс-конференции. — Что касается минской команды, по-моему, ей явно не хватало информации о «Мехелене», его способностях. Мне понравились Зыгмантович и Гоцманов. Особо же хочу выделить Алейникова. Я в восторге от его игры. Несомненно, это один из лучших хавбеков мира. Иметь в составе такого игрока — мечта тренера каждого клуба.
Поражение от бельгийцев положило начало затяжной серии неудач «Динамо». Команда стала разваливаться буквально на глазах. Резко упала дисциплина, в коллективе один за другим вспыхивали конфликты. Тренерские просчеты в подготовительном периоде обернулись тяжелыми турнирными потерями. Мы оказались на краю пропасти.
Что же произошло? Как могли докатиться до такой жизни? Я терзался в поисках ответа на эти волнующие вопросы. Наступило время переосмысления событий последних лет, точнее — минувшего года. И стало ясно, что своими недавними успехами мы обязаны не столько мудрому руководству, сколько собственному энтузиазму. Но на одном вдохновении долго не протянешь. Изъяны в подготовке должны были дать о себе знать. Что и случилось.
Команда нуждалась в экстренной помощи. И меры были приняты. Спасать родной коллектив приехал из Москвы Малофеев. В канун Первомая Эдуард Васильевич сменил на посту главного тренера Савостикова.
Радости поклонников минского «Динамо» не было предела. Истосковавшиеся по победам и воспрянувшие теперь духом, они бурно приветствовали возвращение любимого наставника. Когда спустя несколько дней Малофеев впервые вывел команду на матч с «Металлистом», болельщики устроили ему такую овацию, что у меня аж мурашки по телу пробежали. Он появился на стадионе из тоннеля. Пытаясь замаскировать волнение, широким, решительным шагом направился по беговой дорожке мимо трибун к скамейке. Люди в едином порыве поднялись со своих мест и, стоя, аплодировали кумиру.
В команде, однако, нового тренера приняли не столь восторженно. Многие ребята встретили наставника настороженно: как-то будет теперь? Не всем его возвращение пришлось по душе. Были и такие, кто прямо заявил на собрании: «Дали б доработать до конца сезона прежнему руководству».
Эдуард Васильевич был немало смущен и разочарован свиданием с родным коллективом после долгой разлуки. Не скрывал, что рассчитывал на более теплый прием. Но в утешении не нуждался. Драматичные годы столичной командировки настолько закалили его дух, что никакие трудности не могли выбить из седла.
Я был из тех, кто встретил Малофеева с оптимизмом. Ибо видел в нем человека, способного навести в коллективе порядок и вывести его из прорыва. Об этом и сказал Эдуарду Васильевичу в откровенной беседе после того печально памятного собрания. Он поделился своими заботами и планами, как всегда грандиозными. Разговор получился искренним, и мы сразу нашли общий язык.
Малофеев взялся за работу засучив рукава. Резко возросла интенсивность тренировок, акцент в которых делался на скоростно-силовой подготовке, заметно повысилась дисциплина, в коллективе постепенно устанавливался благоприятный микроклимат. Казалось, команда вот-вот заиграет, предстанет перед зрителями во всей своей былой красе. Но…
Чудес на свете не бывает, и Малофеев — не волшебник. В наследство ему достался запущенный, на грани развала клуб, остро нуждавшийся в капитальном «ремонте». В одночасье такой работы не осилить.
Эдуард Васильевич должен бы это прекрасно понимать. Но отчаянный оптимист и максималист, он пытался сделать невозможное: поднять команду в рекордно короткий срок.
Не вышло. И позже озабоченный тренер честно признался, что жестоко обманулся в ожидании скорого успеха. Ситуация оказалась гораздо сложнее, чем себе представлял. На него обрушилась лавина непредвиденных трудностей, выбраться из которой нужно время, хладнокровие и терпение.
Команда финишировала в итоге двенадцатой, справившись с задачей-минимум — сохранить «прописку» в высшей лиге. Для начала таким результатом можно было вполне удовлетвориться, ожидая с надеждой грядущего первенства.
Долгий, изнурительный сезон вместил в себя еще четыре матча на Кубок УЕФА с рядовыми клубами из братских стран, не оставивших в биографии минского «Динамо» яркого следа.
Утратив всякие шансы обосноваться в итоговой таблице чемпионата страны на более или менее приличном месте, мы сделали ставку на удачное выступление в европейском турнире. И первый барьер покорился сравнительно легко. Судьба двухраундового поединка с болгарской «Тракией» решилась по сути дела уже в Пловдиве. Неотразимые удары Кондратьева и Гоцманова принесли команде ценную победу в гостях (2:1), которая почти стопроцентно гарантировала благополучное завершение спора через месяц в Минске.
Единственное, что прочно врезалось в память о том матче, это враз опустевшие еще за десять минут до финального свистка трибуны. Такова была реакция разуверившихся в своих любимцах болельщиков на гол Гоцманова.
Не желая искушать судьбу, в повторной встрече мы прежде всего позаботились о тылах. Ведь важно было не столько забить, сколько не пропустить. Нашу задачу заметно упрощало отсутствие в рядах гостей их главного бомбардира Пашева, дисквалифицированного за удаление в предыдущем матче.
В конце концов команда добилась своего. Бесцветная нулевая ничья распахнула перед ней двери в следующий круг турнира. Там минчан ждала румынская «Виктория».
У международных кубковых матчей свои законы. Долой из памяти домашние неурядицы, турнирную диспозицию, очки добытые и потерянные. Они не в счет. Здесь каждый этап — с нуля, каждый гол — на вес золота. Здесь верх берет класс, но отнюдь не всегда: сила духа значит порой побольше. чем мастерство. Именно волевой заряд стал решающим фактором победы динамовцев в родных стенах.
Давненько не видели мы нашу команду столь целеустремленной и самоотверженной. С возвращением Алейникова из глубокого тыла на его любимое место опорного полузащитника игра минчан в атаке стала осмысленнее и острее, хотя капитан и не смог действовать в полную силу — приболел.
Голевых ситуаций хозяева создали больше обычного. Один только Шалимо, по крайней мере, четырежды мог отправить мяч в сетку, но не сумел. А жаль, ведь в таких матчах в повышенной цене умение использовать малейший шанс для взятия ворот. Впрочем, об этом игроке разговор особый. Не совладав с нервами, он ударил соперника и был удален с поля. Вспомним, что аналогичное наказание Андрей понес весной в Мехе лене. Не слишком ли дорого обходится команде его несдержанность? Вопрос этот риторичен, если учесть, что форварды всегда в дефиците.
Наше старание было вознаграждено на исходе первого тайма. Защитник гостей неловко остановил мяч грудью, чем мгновенно воспользовался активный Гуринович.
Однако вскоре после перерыва румыны восстановили равновесие. После розыгрыша штрафного Кулчяр нанес меткий удар головой. Досадный гол на время выбил нас из колеи, внес в действия сумбур. Но мы преодолели растерянность н сумели провести победный гол. Получив ювелирный пас от Гоцманова, отчаянно покинувший пост центрального защитника Зыгмантович ворвался в штрафную и точно пробил по цели — 2:1.
Редкий случай: оба тренера явились на послематчевую пресс-конференцию в прекрасном расположении духа. Расточая улыбки, они охотно отвечали на все вопросы.
Эдуард Малофеев:
— Это был один из лучших матчей команды с тех пор, как я в нее вернулся. Не хочу никого выделять. Ребята сыграли на восемьдесят процентов своих сегодняшних возможностей. В ответной встрече мы также будем стремиться к победе.
Флорин Халаджян:
— Я доволен и результатом, и игрой — зрелищной, динамичной. Надеюсь, повторный матч получится столь же интересным. В «Динамо» мне понравились Гоцманов, Метлицкий и особенно — Алейников.
События показали, что повод для веселья в Минске был лишь у румынского тренера…
Ответный визит в Бухарест начался для нас с… казуса в аэропорту. Полсвета объездил, а с таким суровым таможенным досмотром столкнулся впервые. Не берусь судить, был ли в их излишне бдительных действиях злой умысел, но поведение румынских таможенников показалось мне подозрительным и оставило на душе горький осадок. Они «трясли» баулы с усердием, достойным лучшего применения. И, не обнаружив никакого криминала, придрались в конце концов к провианту, захваченному нами в дорогу про запас.
Не пропадать же добру — решили мы и принялись уплетать за обе щеки сервелат. Тем паче, что к тому времени успели изрядно проголодаться. Шутка ли: четыре с лишним томительных часа продержали нас в здании аэровокзала таможенники.
Наконец выпустили на волю. Но распорядок дня, заранее тщательно спланированный тренерами, был безнадежно нарушен.
Решили, не заезжая в гостиницу, сразу отправиться на тренировку. Однако вдруг выясняется, что к стадиону «Виктория», где состоится матч, почему-то не добраться. Хозяева предлагают нам другое поле, на окраине Бухареста. Делать нечего: идем им на уступку.
Не слишком ли много неурядиц свалилось на наши головы в первый же день пребывания на румынской земле?
В отель «Националь» попали только к вечеру. Пока устроились… На ужин я не пошел. Исчез аппетит, а вместе с ним и настроение. День пропал. Хотелось только одного — скорее уснуть. Но и этого нам не дали. Всю ночь этажом выше гремела дискотека, и многие ребята так и не смогли сомкнуть глаз. А завтра уже игра…
Рассказываю об этих злоключениях к сведению, но вовсе не для того, чтобы оправдать ваше поражение в Бухаресте. С такой невыразительном игрой мы не имели права на победу. Все, чего добились за полтора часа, так это лишь пару раз припугнули соперников прицельными ударами. От той команды, что безудержно рвалась вперед две недели назад в Минске, осталась бледная тень. Потому м не пытались искать виновников на стороне (хотя можно бы адресовать порядком претензий явно симпатизировавшему хозяеевам югославскому арбитру), что чувствовали за собой вину куда большую.
Выигрыша с минимальным перевесом (1:0) заурядному румынскому клубу вполне хватило, чтобы выбить нас из престижного турнира.
…Вечером мы отправлялись домой тем же самолетом, из того же аэропорта. На сей раз таможенников было не узнать. Неожиданно приветливые и обходительные, они дали команде «добро» на вылет всего через пятнадцать минут.
Гордый и неприступный, Марадона прибыл в Западный Берлин на личном самолете, спустившись с трапа в сопровождении собственных менеджера, финансового помощника, массажиста и в окружении дюжины крепких парней, бдительно охранявших драгоценную жизнь идола болельщиков всей планеты.
Давно мечтал свидеться на поле с живой легендой мирового футбола, испытать на себе всю силу его уникального таланта. Наконец судьба подарила мне такую возможность. В полуфинале скоротечного весеннего «Турнира четырех сборных-88» в соперники советской команде попали чемпионы мира. Я уже мысленно видел себя в единоборстве со знаменитым аргентинцем, строил планы, как буду сдерживать его наступательный порыв…
Велико же было разочарование, когда на предматчевой установке не услышал своей фамилии в стартовом составе. В отсутствие заболевшего Лобановского временно принявшие руководство сборной Юрий Андреевич Морозов и Сергей Михайлович Мосягин, не утруждая себя объяснениями, решили обойтись в поединке с аргентинцами без моей помощи.
Опечаленный и обиженный, я примостился на трибуне западноберлинского стадиона «Олимпия» в ожидании захватывающего зрелища. Без малого тридцать тысяч зрителей несколько минут пребывали в недоумении, не обнаружив в рядах вышедших на игру чемпионов мира их капитана. Наконец по стадиону пронесся вздох облегчения: из тоннеля появился его Величество «король». Перекрестившись, Диего ленивой походкой направился к полю, где его явно заждались судьи и соперники. По пути успел еще попозировать фоторепортерам и послать воздушный поцелуй завороженным трибунам.
Артист, решил сыграть на публику — подумал я тогда. Но позже, продолжая карьеру в Италии, узнал, что это традиционный ритуал аргентинской звезды, которому он никогда не изменяет. В чем убедился накануне нашей первой «дуэли» на Апеннинах.
До жаркого сражения «Ювентуса» с «Наполи» оставалось пару минут. Арбитры и обе команды выстроились в тоннеле стадиона и терпеливо ждали Марадону. Из раздевалки он вышел последним — не торопясь, с невозмутимым видом. Снисходительно похлопал по плечу каждого из партнеров, великодушно протянул руку судьям, дав тем самым «добро» на выход.
Королям можно все.
В Западном Берлине Диего восхитил и разочаровал меня одновременно. Все еще находясь во власти воспоминаний о его фантастической игре в Мексике, где великий аргентинец в одиночку решал судьбу исторических матчей, я надеялся, что и здесь он предстанет во всем своем великолепии. Но Марадона не больно усердствовал. Похоже, он счел малопрестижный турнир не самым важным событием в своей жизни и приехал просто так — поиграть в свое удовольствие. А заодно положить в карман кругленькую сумму, обещанную звезде организаторами только за то, что он появится на поле.
Однако при всем том я разглядел в нем действительно выдающегося футболиста всех времен и народов. Его ювелирные и непредсказуемые пасы были восхитительны, а изящная техника являла собой верх совершенства. Мяч, словно магнитом, притягивало к этому крепышу в бело-голубой полосатой форме. И расставался он с ним исключительно по собственной воле, но никогда — по желанию соперника.
Партнеры не поддержали своего вожака, да и сам капитан не очень-то угрожал воротам Дасаева. Правда, гол все-таки забил. Однако в тот вечер двух мячей аргентинцам оказалось мало для победы. Уж больно хороши были наши. На виду у всей Европы советская сборная повергла чемпионов мира — 4:2.
Неожиданно легкий выигрыш у грозного противника сыграл с командой злую шутку. «Теперь нам никто не страшен!» — уверовали ребята в собственную непобедимость и были жестоко наказаны в финале, поплатившись поражением от шведов — 0:2.
Я уже смирился с мыслью, что так и не доведется выйти на поле стадиона «Олимпия». Вдруг последовала команда Морозова: «Сережа, раздевайся! Заменишь Яковенко».
Играть оставалось всего двадцать минут. Не успел еще войти во вкус, как раздался финальный свисток…
Неделю спустя минское «Динамо» взяло верх в Вильнюсе над «Жальгирисом», и меня удостоили приза лучшему игроку. Однако присутствовавший на матче Морозов остался мною не доволен.
Ну это уж слишком! — возмутился я. Ко мне откровенно придираются. Нервы сдали, и я психанул: по окончании следующей игры с «Зенитом» попросил приезжавшего в Минск Мосягина в сборную пока не вызывать. Мол, не готов.
Сергей Михайлович промолчал, наверняка, догадавшись об истинных мотивах отказа. Не знаю, передал ли он мою просьбу Лобановскому, но на товарищескую встречу с чехословацкой командой в Трнаве меня не пригласили.
Вот тогда я пожалел, что погорячился. Затосковал по сборной. И задумался. Подавив амбиции, начал искать причины в себе. А, может, к Алейникову вовсе не придираются? Может, сам виноват: расслабился, потерял форму?
Вовремя образумившись, стал усиленно тренироваться и вскоре почувствовал, как прибывает мощь. Что не осталось незамеченным тренерами. Меня вызвали на подготовительный сбор к чемпионату Европы, и первое же тестирование показало, что я в отличном состоянии.
Спасибо Морозову. Теперь-то понял: мудрый наставник умышленно задевал мое самолюбие, стимулируя к повышению мастерства. Долой обиды. С Юрием Андреевичем вновь установились теплые отношения. Во многом благодаря ему я еду в ФРГ.
Еще зимой, во время турне, киевские динамовцы облюбовали небольшой и уютный западногерманский городок Руит близ Штутгарта. Атмосфера для работы и отдыха оказалась просто идеальной, и Лобановский, не колеблясь, забронировал эту великолепную базу для сборной.
По пути из Франкфурта-на-Майне, куда доставил нас из Москвы самолет «Аэрофлота», в Руит Вася Рац красочно описывал мне этот райский уголок. Открывшаяся взору три часа спустя картина и впрямь поразила. Четырехэтажный жилой корпус с комфортабельными одноместными номерами, два травяных и гаревое футбольные поля, спортзал, теннисные корты, бассейн… Лучше условий не придумать.
Глядя на толпы дружелюбных местных болельщиков с советскими флагами, изо дня в день осаждавших базу в надежде получить заветные автографы, на сердитых полицейских, бдительно охранявших упрятанных за металлической оградой гостей, я невольно вспоминал Ирапуато. Другое время, другая страна, а обстановка на удивление та же, что и в далекой Мексике. Даже симпатичный длинноухий кролик Берни, талисман европейского первенства, родившийся в Лос-Анджелесе, в студии Уолта Диснея, чем-то смахивает на своего старшего «брата» — весельчака Пике.
Разве только солнце не в пример мексиканскому — доброе и приветливое: смилостивилось над футболистами, поубавив летний зной.
Стартовый матч — и сразу же с голландцами, фаворитами первенства. Да еще на… «их» поле. Только не спешите меня поправлять. Память не изменила мне, и я прекрасно помню, что играли в Кёльне, но попробуйте доказать, что поле это нейтральное, а вовсе не наших соперников.
Вышли на разминку, и жутко стало. Трибуны сплошь окрашены в оранжевые тона. Это сорок (!) тысяч голландских болельщиков, преодолев всего-навсего часовой путь от границы до Кельна, приехали поддержать своих любимцев.
Стараюсь подавить тревогу, вспоминая напутствие Лобановского:
— Противник силен, и вы это знаете. Один факт чего значит: самого ван Бастена не заявляют в основной состав. Однако волноваться нечего. Даже в случае неудачи у нас останутся шансы исправить положение. А потому играйте спокойно, как умеете.
Мы приготовили голландцам сюрприз. Они ждали, что к Гуллиту будет прикреплен личный «сторож». Наши же тренеры решили иначе. Лобановский отказался от персональной опеки грозного бомбардира, поручив его нейтрализацию не определенному игроку, а тому, кто в каждой конкретной ситуации будет находиться к знаменитому голландцу ближе остальных.
Не скажу, что столь неожиданная тактика деморализовала великого «голмейстера». Гуллит есть Гуллит, и, несмотря на чинимые ему препятствия, опасно и настойчиво атаковал цель. Однако ж своего не добился.
Первый тайм мы провалили. Но, к счастью, голландцы не смогли извлечь выгоды из своего большого территориального и игрового преимущества. Всякий раз на их пути грудью, вставали защитники и Дасаев.
Убаюканные нашей пассивностью, соперники после перерыва заметно снизили бдительность в защите, да и атаки их утратили былую мощь. Мы только этого и ждали. На 53-й минуте очередной фланговый рейд Беланова завершился передачей набегавшему Рацу. Удар Васи с ходу в дальний угол был красив и точен — 1:0.
Вот тогда-то голландцы спохватились, возобновив яростные атаки. Вновь пришлось блеснуть мастерством Дасаеву. А однажды и Ринат оказался бессилен помочь команде, но мяч попал в перекладину.
Все это я видел со скамейки запасных, точнее — из-за ворот ван Брекелена, где постоянно разминался во время матча. Пока за десять минут до конца меня не окликнули тренеры: «Готовься вступить в игру!».
Напряжение достигло своего апогея.
— Быстрее же, — торопил Морозов, глядя, как я перешнуровываю бутсы. — Ты видел, как ван Бастен выходил на замену? Глазом не успели моргнуть, а он уже в игре.
Услышав вослед от Лобановского: «Ребятам трудно. Помоги им!», пулей вылетел на поле.
Считанные минуты, проведенные в борьбе, показались вечностью. Голландцы бросили вперед все силы, и порой казалось, что от этой разгулявшейся стихии нет спасения. Но мы сумели отстоять победу. Необычайно важную прежде всего психологически.
Уверенные в себе голландцы, однако, не очень горевали.
— Поражение обидное, но можно утешиться тем, что проиграли сильной команде, — заявил Рууд Гуллит. — К тому же мы выглядели совсем неплохо и даже превзошли советскую сборную по числу голевых моментов. Не думаю, что нам следует менять свой стиль. Будем играть в тот футбол, в который умеем. У нас достаточно мастерства. И все еще поправимо.
Мужественно держался и ван Бастен. Покидая арену, мы столкнулись с ним лицом к лицу у входа в тоннель. Глаза знаменитого форварда не выражали ни радости, ни грусти.
— Гуд лак! — похлопал я голландца по плечу.
Марко чуть улыбнулся и жестом предложил обменяться на память майками. Не знаю, как он, а я был искренне рад сувениру — оранжевой футболке с двенадцатым номером.
В отличие от своих кумиров болельщики из Нидерландов были убиты горем. Мрачнее тучи, они молча покидали стадион. Растянувшаяся на километры колонна направлявшихся к границе автомобилей и автобусов напоминала траурную процессию.
«Великолепной игрой в Кельне советская сборная украсила старт чемпионата», — восторгалась «Рейнише пост». Ей вторила «Вестфелише рундшау»: «Русские продемонстпировали новые качества. Они отказались от внешних эффектов, предпочтя им строжайшую дисциплину в обороне в сочетании с острыми контратаками».
С чьей-то легкой руки в печать просочились слухи, что-де советская сборная за стенами своей резиденции в Руите, словно в неприступной крепости, надежно укрылась от журналистов. Мол, игрокам строго-настрого запрещено давать интервью и вообще общаться с репортерами.
С недоумением читали мы о себе в газетах неправдоподобную информацию. И с удовольствием шли на контакт с журналистами, перед которыми двери базы были открыты. Разумеется, в заранее оговоренное время.
Среди гостей, пожаловавших в нашу обитель после матча с голландцами, были французский телекомментатор и его советский коллега, а заодно переводчик Владимир Маслаченко. Иностранец долго и упорно допытывался у меня, не желаю ли поиграть год-другой во Франции?
— Я не против, но официальных приглашений от клубов вашей страны пока не поступало, — отвечал журналисту.
— Представьте, что предложения уже есть. Какую команду вы выбрали бы? Может быть, «Тулузу»?
— Извините, месье, но это безосновательный разговор. К чему опережать события? Будут приглашения — тогда и побеседуем обстоятельнее.
— Договорились. А пока — ваш прогноз на матч с ирландцами?
— Уверен, игра будет трудной. Победа ирландцев над своими извечными соперниками — англичанами, первая за последние тридцать девять лет встреч этих сборных, заметно подняла авторитет нашего завтрашнего соперника и засвидетельствовала его силу. Мы, разумеется, будем стремиться к выигрышу и, наверняка, добьемся успеха. Но ценой больших усилий.
Из меня получился плохой пророк. Мы не то что не выиграли, а еле унесли ноги, сочтя ничью за подарок судьбы.
Парни с «Зеленого острова», бурно отпраздновавшие в отеле историческую победу над англичанами, выглядели тем не менее на поле гораздо свежее нас. Подопечные Большого Джека, как издавна прозвали рослого и улыбчивого Джекки Чарльтона, сумели навязать нам в Ганновере свою игру. Они превосходили не только в борьбе на «втором этаже» — своем козыре, но и в комбинационных действиях.
Незадолго до перерыва случилось то, что должно было произойти. Маккарти вбросил мяч из-за боковой метров на тридцать пять, и Велан издали с лету нанес неотразимый удар в «девятку». Отдадим должное: гол на загляденье.
Полтора тайма мы безуспешно искали веские контраргументы в жарком споре с вдохновенно игравшим соперником. Пока наконец не воспользовались единственной грубой ошибкой ирландской обороны. Получив верховую передачу от Беланова, Протасов остался с глазу на глаз с голкипером и, мягко обработав мяч, расчетливо послал его в сетку — 1:1.
Признаюсь, нам здорово повезло. Как тут не согласиться с раздосадованным вратарем ирландцев Патом Боннером: «Удача отвернулась от нас. Русские должны благодарить Бога за дарованную им ничью».
Лобановский не скрывал удовлетворения «мирным» исходом напряженного поединка. А вот за нереализованный план игры задал нам взбучку. Больше всех попало Кузнецову, виновному, по мнению наставника, в пропущенном мяче:
— Я же предупреждал, сколь опасны в их исполнении угловые и ауты. А вы, и в первую очередь Олег, не придали значения эпизоду, который завершился голом.
Скандальное поведение английских болельщиков в городах ФРГ стало одной из главных и печальных примет чемпионата. Бесчинствовавшие молодчики держали местных жителей в страхе и напряжении. Многотысячная толпа распоясавшихся фанатов с туманного Альбиона проносилась по западногерманской земле, словно огненный смерч, оставляя после себя искореженные автомобили, разбитые стекла в окнах домов и магазинов, вывороченные столбы на тротуарах, вытоптанные клумбы. Дебоширы приставали к прохожим и устраивали кровавые драки с поклонниками конкурирующих команд.
Встревоженный агрессивным поведением своих соотечественников, в ФРГ срочно прибыл министр по делам спорта Великобритании Колин Мойнихен. Потрясенный увиденным, он воскликнул: «Некоторые называют «фэнов» животными. Но я не знаю животного, которое вело бы себя так скверной.
На экранах телевизоров то и дело мелькали кадры хулиганских действий английских болельщиков, их стычек с полицейскими. Последние трудились в поте лица и в общем-то преуспели в схватке с вандалами. Если бы не самоотверженность и решительность блюстителей порядка, последствия «английского вторжения в ФРГ» (а именно такую надпись я видел на майках фанатов) могли оказаться куда тяжелее.
Особенно трудно пришлось полиции и службам безопасности во время и после матча Англия — Голландия в Дюссельдорфе. На улицах разгорелась настоящая футбольная война. Количество пострадавших и задержанных исчислялось сотнями.
Потому вполне понятна тревога жителей Франкфурта-на-Майне — места встречи сборных Англии и Советского Союза — в ожидании нашествия фанатов из Великобритании.
С особой остротой мы прочувствовали накаленную атмосферу поединка, когда въехали на автобусе в город. Задолго до игры напуганные владельцы баров, ресторанов и магазинов поспешили зашторить витрины и повесить на двери замки. Далеко на подступах к стадиону встречались усиленные наряды оснащенной по последнему слову техники полиции, в том числе конной, с собаками. Создавалось впечатление, что во Франкфурте объявлено «чрезвычайное положение»…
Потерпевшим на старте два поражения англичанам терять было нечего. Лишившись даже теоретических шансов пробиться в полуфинал, разъяренные неудачей родоначальники футбола грозились на прощание хлопнуть дверью.
Волков бояться — в лес не ходить. Догадываясь, какое суровое испытание ждет нас на «Вальдштадионе», мы, однако, не паниковали, твердо веря в успех. Чувствовали: должно наконец прорвать. Пора уже показать Европе, на что мы способны.
Первые же секунды игры подтвердили: англичане настроены весьма решительно. В таких матчах чрезвычайно важно как можно быстрее открыть счет, обескуражив соперника. К счастью, нам это удалось.
Отобрав в центральной зоне мяч у самонадеянного Ходдла, я отчаянно устремился вперед. Вариантов продолжения атаки было хоть отбавляй: справа приближался к воротам Зава ров, слева — Рац, Михайличенко и Протасов. Английские защитники пятились, гадая, кому из моих партнеров последует пас. Я же не спешил расставаться с мячом, решив обострить игру. Вот уже и штрафная. До ворот — рукой подать.
Пытаясь преградить путь, ко мне бросился Уотсон. Заметив его, мчавшегося слева на всех парах, я резко убрал мяч под себя, и «клюнувший» на обманный финт защитник пролетел мимо. Передо мной остался один голкипер. Мгновенно оценив обстановку и увидев, что растерявшийся Вудс оставил открытым правый угол, решил бить именно туда и «неудобной» левой ногой. Мяч вонзился в сетку. Гол! Да не простой, а самый быстрый на чемпионате — спустя всего две минуты и шесть секунд после стартового свистка арбитра.
Ребята, что сидели в тот момент на скамейке запасных, потом с улыбкой рассказывали: когда я приготовился обводить Уотсона, Морозов и Мосягин стали надрывно кричать: «Бей! Да бей же скорее!». Я, конечно, не слышал команды с «капитанского мостика», но даже донесись до моего слуха слова наставников — посмел бы не подчиниться. Ибо чувствовал: ударив правой ногой, непременно попаду мячом во вратаря или штангу. Просматривая позже видеозапись встречи, тренеры с удовольствием признали свою ошибку, похвалив, что в этой ситуации я принял единственно верное решение. Мелочь, но приятно.
Телекомпании разных стран мира десятки раз повторяли на экранах чудесный гол Алейникова, сопровождая его показ восторженными комментариями. Хладнокровные и расчетливые действия минского полузащитника вызвали восхищение зрителей и получили отличную прессу.
Неудача в дебюте выбила англичан из колеи. И хотя им удалось восстановить равновесие в счете, мы продолжали оставаться подлинными хозяевами положения. Поймав свою игру — быструю, комбинационную, размашистую, наша сборная методично наращивала давление на ворота. И вот — логичный результат. Откликнувшись на прострельную передачу Раца, Михайличенко неотразимо пробил головой в самый угол.
Вася в этот день был явно в ударе. С его великолепного паса мы провели и третий гол. Пасулько оставалось только подставить ногу и… вместе с мячом влететь в сетку, торжествующе вскинув руки. 3:1! Это уже победа!
Разочарованный своими подопечными тренер английской сборной Бобби Робсон сумел тем не менее по достоинству оценить игру соперника: «У русских прекрасная команда, которой вполне под силу стать чемпионом Европы».
После матча нас с Сережей Гоцмановым ждал приятный сюрприз. Покидая стадион, попали в крепкие объятия белорусских болельщиков. От общения с земляками на душе стало еще светлее. Такие встречи запоминаются надолго.
Не меньше нас радовались победе над англичанами… итальянцы. Получив в соперники русских, они потирали руки в предвкушении полуфинальной встречи. До сих пор пребывая под впечатлением крупного февральского выигрыша у советской сборной в Бари (4:1), «Скуадра адзурра» не скрывала уверенности, что повторит свой успех и в Штутгарте. Не сомневались в этом и местные газеты, почти единодушно прочившие нам поражение.
Но мы были иного мнения.
Следуя давней традиции, утром в день игры тренеры попросили, чтобы каждый футболист написал свой вариант стартового состава. Однако на сей раз наставники этим не ограничились, впервые неожиданно предложив письменно ответить на вопрос, согласны ли мы прессинговать соперника в течение всего матча и готовы ли к столь изнурительным действиям?
Мосягин и Морозов собрали записки, а позже, на установке, Лобановский огласил итоги анкетирования. К его большому удовольствию, все двадцать игроков проголосовали за прессинг. Что же До состава, он был объявлен таким: Дасаев, Бессонов, Хидиятуллин, Кузнецов, Рац, Алейников, Литовченко, Заваров, Протасов, Михайличенко, Гоцманов.
Я, как обычно, не угадал. Включил в «основу» Демьяненко. Вместо кого? Пусть это останется секретом…
Итак, выбор сделан. По свистку судьи мы дружно устремляемся в ожесточенную борьбу, не давая противнику свободно вздохнуть. Дерзко атакуем итальянцев повсюду, даже на их половине поля. Да «простят» нас зрители, но ведем себя не «по-джентльменски»: вдвоем нападаем на одного, втроем — на двоих. Когда кто-то из наших бросается на соперника, другой перекрывает «жертве» пути для передачи. Не дожидаясь, когда итальянцы ошибутся по собственной вине, вынуждаем их это сделать с нашей «помощью». Вот почему, с огромным трудом добывая мяч; противники мгновенно теряют его.
Мы сражаемся за каждую пядь поля. Словно в этом бою решается, жить нам или погибнуть.
Гордые итальянцы явно не готовы к такому повороту событий. Они ошеломлены и подавлены. Тщетно надрываются без малого сорок тысяч прибывших с Апеннин тиффози. Их поддержка не вдохновляет растерянных кумиров.
Напуганная «Скуадра адзурра» уходит в глухую оборону, защищаясь робко и беспорядочно. Через час силы покидают ее. Кузнецов отбирает мяч у зазевавшегося Альтобелли и пасует вперед Литовченко. Гена врывается в штрафную и сильно бьет с левой. Удар отражает Барези. Но мяч вновь попадает к нашему хавбеку, и теперь уже правой он вколачивает его в сетку.
Не давая итальянцам опомниться, мы в очередной раз прерываем их атаку и отвечаем острым контрвыпадом. Промчавшись по левому флангу, Заваров простреливает в центр, где своевременно оказывается набегающий Протасов. Удар Олега великолепен — Дзенга беспомощен. 2: 0!
— После гола Протасова для нас все кончилось, — признался на пресс-конференции тренер «Скуадры адзурры» Адзельо Вичини. — Советская сборная победила по праву. Отменно подготовленные физически, ее игроки на скользком, тяжелом от дождя поле диктовали свои условия вплоть до финального свистка. Надо отдать им должное.
В тот вечер мы превзошли себя, продемонстрировав футбол на грани фантастики. Не случайно, когда вернулся в Союз, приятели, да и незнакомые болельщики донимали меня: «Чего вы там такого наглотались, что носились по полю, как угорелые?»
Я не обижался за этот в общем-то оскорбительный вопрос, понимая искреннее удивление людей. Ничего подобного они еще не видели. И просто не верили, что все девяносто минут можно играть в такой искрометный футбол без помощи допинга.
Сразу после матча в нашей раздевалке неожиданно появился Энцо Беарзот, тот самый, что в 1982-м привел «Скуадру адзурру» к победе на мировом первенстве. В ФРГ он приехал в роли консультанта итальянской сборной.
Знаменитый специалист от души поздравил Лобановского с великолепной игрой и пожелал удачи в финале.
Услышав комплимент из уст авторитетного тренера, Валерий Васильевич засиял.
— Благодарю вас, — ответил он итальянскому коллеге. — Всю жизнь мечтал создать команду, которая будет играть именно в такой футбол. Я не уставал постоянно твердить, что за прессингом — будущее. Сегодня, надеюсь, в этом убедились все.
От поздравлений и похвал не было отбоя. Пожалуй, за всю свою предыдущую карьеру не выслушали столько лестных слов, сколько в этот незабываемый вечер.
Даже Мишель Платини, очарованный увиденным, терпеливо дожидался, когда мы выйдем из раздевалки, чтобы воскликнуть:
— Вери гуд!
…В Руит мы вернулись заполночь. И только тогда почувствовали, как смертельно устали.
Симпатичные местные повара, искренне переживавшие за нас, словно за своих соотечественников, приготовили праздничный ужин. Но почти никто из ребят к еде не притронулся: аппетит безнадежно пропал. Хотелось только пить, и мы жадно поглощали прохладное содержимое жестяных банок с надписями «Кока-кола» и «Фанта».
У многих аппетит не появился даже к завтраку и целый день не исчезала сонливость. Я же глянул на себя утром в зеркало и оторопел. Лицо осунулось, джинсы на мне еле держались. Как сказал потом доктор, за игру с итальянцами я потерял ни много ни мало четыре килограмма.
Такой ценой даются победы…
Кто бы мог предположить, когда на старте турнира мы встречались с голландцами в Кельне, что спустя две недели судьба вновь сведет нас на поле — теперь уже Олимпийского стад иона в Мюнхене, в самом главном матче «Евро-88»?!
Честолюбивые соперники жаждали реванша. Хотя были осторожны в прогнозах.
— От русских можно ожидать чего угодно, — заявил журналистам перед встречей тренер голландцев Ринус Михелс. — Что-то они придумают сейчас? Вновь изберут защитный вариант с острыми контратаками или запустят в ход свою фантастическую атакующую машину? Об этом можно только гадать. Мы тщательно изучили все технические и тактические трюки советской сборной. Но, тем не менее, ждем игры с опаской.
На душе у наших тренеров тоже было неспокойно, ибо проблем в преддверии решающего поединка накопилось побольше, чем у соперников. Главная — успеть бы восстановить силы после изнурительной битвы с итальянцами. Волею составителей календаря голландцы имели в запасе лишние сутки для отдыха и подготовки к финалу. А это — огромное преимущество. Кроме того, ничем уже не могли помочь команде травмированный Бессонов и Кузнецов, досрочно завершивший выступления в ФРГ из-за полученных им двух предупреждений. Жаловался на здоровье и Протасов…
Автобус доставил нас в Мюнхен вечером накануне игры. Разместившись в отеле, сразу отправились на стадион. Вроде бы успел немало повидать на своем веку, но Олимпийский поразил воображение грандиозностью и красотой. На дне причудливой формы громадной чаши с оригинальным прозрачным козырьком — идеальный газон. Играть на таком одно удовольствие.
Скорее бы завтра.
Как медленно течет время. Утром прошли медобследование. Пульс, давление — в норме. Что дальше? Томительные часы ожидания.
Тишина. Ребята разбрелись по гостиничным номерам. Заглянул к Беланову с Рацем. Игорь лежал на кровати, отрешенно уставившись в потолок. Вася «колдовал» над бутсами, тщательно смазывая их оливковым маслом и старательно закручивая специальным ключом новенькие металлические шипы.
— Вишь, как готовится, — «проснулся» Беланов. — В Кельне им забил, и сегодня не уйдет с поля без гола. Вспомнишь мои слова.
— Нынче твой черед забивать, — отпарировал Рац. — А, может, Серега «выстрелит» в своем стиле, на первых минутах? Так нужен быстрый гол.
— Если честно, приснилось сегодня, что открою счет, — говорю вполне серьезно. — Вот бы сон в руку…
За час до обеда тренеры начали вызывать игроков по одному на собеседование. Отворив дверь номера, где мы поселились с Сережей Гоцмановым, Мосягин первым пригласил меня.
— Ты знаешь, какая тяжелая ситуация сложилась в команде, — начал издалека Лобановский. — Не сможет участвовать в матче Кузнецов… Где, по-твоему, сыграешь лучше — на его месте переднего центрального защитника или полузащитника под нападающими?
— Полузащитника, — ответил я, не колеблясь.
— Ну хорошо. Мы еще подумаем, какое амплуа тебе определить. А пока иди готовься к финалу.
Следом вызвали Гоцманова. Вернулся Сережа сияющим, будто счастливый студент, сдавший строгому преподавателю трудный экзамен.
— Сказали, буду играть!
— Поздравляю, старик! Вдвоем сражаться веселее.
Минули обед и «тихий» час. Пришло время установки.
Словно полководец перед битвой, Валерий Васильевич окинул взором подопечных и, не спеша, начал напутственную речь:
— На старте чемпионата многие прочили нам провал. Мы, однако, выступили достойно и свою задачу уже выполнили, обеспечив себе серебряные медали. Но это не значит, что сегодня можем играть вполсилы. До заветной цели всего один шаг, и мы должны его сделать. По крайней мере, постараться, чтобы совесть была чиста. Нужно с первой минуты поставить голландцев в трудные условия, обескуражить их натиском и скоростью. Теперь конкретные задания каждому. Алейников займет место Кузнецова, переквалифицировавшись в переднего защитника, и персонально отвечает за ван Бастена…
Дальше я уже ничего не слышал, погрузившись в раздумья. Указание тренера, как снег на голову. Приготовился уж играть хавбека, и вдруг такой поворот. Справлюсь ли с новой ролью в столь ответственном матче? Ведь опыта выступлений на этой оборонительной позиции — никакого. Рискует Валерий Васильевич, да иного выхода нет — ни у него, ни у меня. Значит, долой страх и сомнения. Будем сражаться!
Вновь, как и две недели назад, «оранжевый» стадион болел против русских, будто играли не в Мюнхене, а в Амстердаме. Но нас это только разозлило. Мы сразу же приступили к активным действиям, пытаясь навязать сопернику свою волю. Проход Заварова сеет панику в стане голландских защитников. Вскоре таранит оборону Протасов, и лишь класс ван Брекелена, смело бросившегося в ноги форварду, спасает его команду от больших неприятностей. Тут же прорывается к воротам Беланов, и защитники с трудом ликвидируют угрозу, выбивая мяч на угловой. Наконец, завершая эффектную многоходовую комбинацию, Литовченко наносит мощный удар, но голкипер чудом парирует мяч.
Все описанное случилось в первые полчаса. Мы были близки к цели и, если бы улыбнулось счастье, достигли ее. Но Фортуна отвернулась от нас, а силы стали стремительно иссякать. Слишком много их было оставлено на поле боя с итальянцами.
Откровенно говоря, меня хватило не надолго. Понимая, что главное — не дать ван Бастену получить мяч, я поначалу так и делал, пытаясь во что бы то ни стало опередить грозного бомбардира, перехватить адресованную ему передачу. Но ближе к перерыву, когда стала одолевать проклятая усталость, «отпустил» голландца, позволив ему беспрепятственно принимать пасы. А уж затем атаковал его на подступах к штрафной. Знал, что рискую: отобрать мяч у этого крепкого парня — все равно, что добычу у изголодавшегося хищника. И убедился в его мастерстве, когда несколько раз ловким, неожиданным движением Марко оставлял меня за своей спиной, вырываясь на ударную позицию. Но ничего поделать с собой я не мог. Ватные ноги не хотели слушаться, лишив свободы действий.
Терпеливо выслушав нашу долгую, эмоциональную, но безрезультатную «речь», голландцы в этом жарком споре впервые взяли слово на 35-й минуте. И попали в самую точку.
Выбив мяч, наши защитники дружно ринулись к центру поля. Все, кроме… меня. Уверовав, что опасность миновала, я на секунду задержался у ворот, и эта ошибка стала роковой. Голландцы быстро вернули мяч в штрафную, я же, упустив драгоценное время, только теперь начал движение вперед, стремясь оставить соперников в искусственном офсайде. Но было уже поздно, и судейский свисток справедливо молчал. Мы оказались отрезанными от своих тылов, и противник не простил такой беспечности. В высоком прыжке головой ван Бастен беспрепятственно отдал пас неприкрытому Гуллиту, а тот неотразимым ударом в упор тоже головой отправил мяч под перекладину.
Случилось то, чего я боялся. По моей, и только, вине команда пропустила обидный гол. Отсутствие опыта игры на позиции стоппера обернулось трагическим промахом.
Ребята смолчали, не бросив ни единого упрека. Зато от Лобановского в перерыве досталось:
— Это кто там «уснул» в штрафной?
— Я, — ответил робко.
— А почему?
— Так получилось. Не успел выйти…
— Не выходить нужно, а выбегать! — резко оборвал мои невнятные объяснения рассерженный тренер. И, оставив главного виновника в покое, переключился на Гену Литовченко:
— Как же ты умудрился верный гол не забить? Такими моментами надо дорожить, их может больше и не быть.
— Ну да ладно, — остудил пыл наставник. — Ничего страшного в общем-то не произошло. Постарайтесь прибавить в движении и продолжайте играть в своем стиле. Впереди еще целый тайм.
Вновь ступив на поле, я с радостью ощутил, как внезапно появилось второе дыхание. Воспрянул духом, но, увы, очень скоро мой «подопечный» в оранжевой майке заставил приуныть. Правда, на сей раз вины за собой я не чувствовал. Гол ван Бастена был фантастически красив, нелогичен и непредсказуем. Находясь под острым углом к воротам, в положении, из которого не рискнул бы пробить ни один форвард мира, голландец изловчился и нанес пушечный удар с лёту. Описав немыслимую дугу над застигнутым врасплох Дасаевым, мяч юркнул за его спиной в сетку.
Возвращаясь к центру поля, я поймал взгляд Марко и красноречиво развел руками: «Невероятно!» Он улыбнулся, покачав головой.
Тут же его заключил в крепкие объятия счастливый Гуллит, и они, смеясь, обменялись репликами. По-голландски я, конечно, не понимаю. Однако легко было догадаться, о чем говорили две звезды.
— Ну и гол! Просто чудо! — восхищенно воскликнул Гуллит.
— Я и сам не ожидал, — признался ван Бастен.
Казалось, все кончено — 0:2. Но скоро в наших сердцах снова зажглась надежда. В относительно безобидной ситуации ван Брекелен уложил на траву Гоцманова, и француз Вотро решительным жестом указал на одиннадцатиметровую отметку.
Вот он, шанс! Но кто возьмется бить? Беланов. Опередив всех, он уверенно подхватил мяч и отправился на «дуэль» с голкипером.
Разбег, удар… О, ужас! Ван Брекелен не дрогнул, не стал гадать, а остался на месте, хладнокровно отразив мяч, пулей летевший в центр ворот.
Позже довольный голландский голкипер поделился с журналистами секретом своего успеха:
— Мне помогла наблюдательность. Я вспомнил, как Беланов выполнял пенальти на мировом первенстве в Мексике, и решил, что он не станет изменять своей привычке бить сильно посередине. Как видите, интуиция меня не подвела.
Игорь в отчаянии схватился за голову. Теперь уже точно — конец. Осознав всю безысходность положения, мы сникли, желая только одного — скорее услышать финальный свисток.
Он раздался лишь через полчаса. «Оранжевый» стадион захлебнулся в восторженном реве. Ликующие голландцы дружно бросились к бровке поля качать своего «волшебника» Михелса.
Хотелось скрыться от этого невыносимого всеобщего веселья в раздевалке. Да нельзя. Понурив головы, мы молча стояли посреди стадиона в мучительном ожидании вручения наград. Увы, не золотых. Переживать сил уже не осталось. Внутри все перегорело. Страдания прошли, осталась полная апатия.
— Мужики, выше нос! Ведь как-никак — вице-чемпионы Европы. Звучит! — пытался взбодрить ребят Вагиз Хидиятуллин. Но его слова не находили отклика.
Наконец пригласили на награждение. Мы поднялись на центральную трибуну вслед на счастливыми голландцами. Уж не помню, из чьих рук получил серебряную медаль — совсем не такую, какой себе ее представлял: без традиционной ленты, необычно маленькую, размером с юбилейный рубль. Врезалась в память лишь колоритная фигура канцлера ФРГ Гельмута Коля, участвовавшего в торжественной церемонии.
Едва все собрались в раздевалке, возбужденный Лобановский устроил по горячим следам разбор игры:
— Ринат, голкиперу сборной пропускать такой мяч непростительно!
— Васильич, и не ожидал, что ван Бастен осмелится бить с той позиции, — попытался защищаться Дасаев.
— Это не оправдание, резко одернул вратаря тренер. — А ты, Вася? Разве можно во время удара поворачиваться к ван Бастену спиной?
— Не все ли равно? — вспылил Рац, — Даже если б лицом к нему стоял — не смог бы помешать пробить…
Накаленную атмосферу развеял внезапно появившийся в раздевалке Яшин.
— Обидно, конечно. Но не стоит отчаиваться, — утешил нас Лев Иванович. — Вы сделали большое дело, поддержав на западногерманских стадионах престиж советского футбола» Честь и хвала вам за это!
Слова легендарного голкипера возымели действие. Ребята повеселели, да и Валерий Васильевич оттаял.
— А вообще-то сражались сегодня достойно, — сменил тренер гнев на милость. — Нам бы еще одни сутки — окончательно восстановить силы. Ну да что теперь об этом… Благодарю всех за хорошую игру и поздравляю с успешным выступлением!
На чемпионате Европы Алейников был одним из лучших в советской сборной, — считает Рууд Гуллит. — Это умный, рассудительный игрок. В самых сложных ситуациях он не теряет голову. И покорно отдает себя делу служения интересам всей команды.
В Руите мы гостили еще два дня, а на третий вылетели домой чартерным рейсом Штутгарт — Киев — Москва. Вечером серебристый лайнер Ту-154 приземлился в Бориспольском аэропорту украинской столицы, чтобы высадить представительный киевский «десант» во главе со старшим тренером.
Сойдя с трапа самолета, мы окунулись в морс людской благодарности. Тысячи болельщиков с флагами, цветами, транспарантами дружно скандировали ласкающее наш слух «Спа-си-бо!» и «Мо-лод-цы!».
Раздав экспресс-интервью и автографы, под впечатлением теплой и красочной встречи мы вылетели в Москву. Здесь, похоже, нас не ждали. В Шереметьевском аэропорту на свидание с командой пришли лишь несколько столичных репортеров. Так праздник сменился буднями…
Что же в нем такого особенного, что приковывает к его игре внимание тысяч болельщиков и специалистов?
— С именем Алейникова связан целый период в истории белорусского футбола, — считает Эдуард Малофеев. — Природа щедро наделила этого парня талантом. Помножив его на работоспособность, Сережа до тонкости освоил технику и тактику, став видной фигурой на стадионах страны и мира. Это один из самых больших интеллектуалов в советском футболе. Он превосходно «читает» игру и, как классный шахматист, мыслит на несколько ходов вперед.
Сергей действительно наделен даром предвидения, который помогает ему оперативно и почти безошибочно ориентироваться в сложнейших игровых ситуациях. Его оригинальные, ювелирной точности пасы неожиданны для противников и идеальны для партнеров. А уж в отборе мяча, возьму на себя смелость утверждать, ему вообще нет равных. Он, как никто другой, угадывает действия соперника, прогнозируя его поведение. Интуиция плюс опыт и мастерство помогают Алейникову овладевать мячом в, казалось бы, безнадежных положениях. Причем отбирает он мяч зачастую чисто, не нарушая правил. Грубые приемы не из его арсенала. Да и вообще ведет себя на поле корректно, с чувством собственного достоинства. Ему никогда не изменяют выдержка и хладнокровие.
— Отношусь к этому футболисту с большим уважением, — говорит заслуженный мастер спорта Анзор Кавазашвили. — Меня подкупают в нем джентльменское поведение, умение целиком отдавать себя игре, выполнять на поле любую работу, действовать рационально и эффективно. Он все делает четко и своевременно. Иметь такого полезного игрока — счастье для любой команды.
Сергей поистине универсал. В каких только амплуа ни выступал. В сборной, например, играл и опорного полузащитника, и переднего, и заднего защитника. Ему поручали опеку таких ярчайших звезд, как Платини, Марадона, ван Бастен. Функции абсолютно разные, а успех неизменен.
— Алейников — большой молодец, — восклицает Марко ван Бастен. — Во время встреч наших сборных он неизменно производил на меня хорошее впечатление. Это сильный хавбек, который умеет и защищаться, и атаковать, и контролировать мяч.
Не раз его многогранный талант выручал и родную команду. Когда динамовцам приходилось туго, с тренерской скамейки раздавался клич надежды: «Серега, впереди. И он, покидая тылы, рвался к воротам соперников, помогая партнерам наладить и завершить голами расстроившиеся было атаки. Достигнув же результата, капитан минчан возвращался на привычное место в середине поля, чуть поближе к своей штрафной, и на душе сразу становилось спокойнее за надежность нашей обороны. Казалось, случись необходимость Алейникову встать в ворота, он и там не сплоховал бы.
Еще один козырь минчанина — сильный и точный удар с любой дистанции. Едва ли не половину всех голов принесли ему дальние снайперские «выстрелы». Причем Сергей одинаково хорошо бьет обеими ногами — признак высокого класса.
Только не подумайте, что я напрочь лишен недостатков. Их у меня хоть отбавляй. В игре частенько не хватает скорости. Приходится этот изъян компенсировать большим объемом работы. Реже, чем хотелось бы болельщикам, да и самому, бью по воротам. В жизни же чересчур хладнокровен. Обидчив был, но с возрастом прошло. Жена упрекает еще, что излишне упрям и горд. Что ж, ей виднее…
Венчало сезон увлекательное турне по Кувейту. Но прежде, чем заняться описанием этой памятной поездки, расскажу об одном знаменательном событии, которое произошло в октябре 1988-го. Отборочный матч мирового первенства с австрийцами в Киеве стал для меня юбилейным, пятидесятым, проведенным в форме национальной сборной Советского Союза. Это значило, что я семнадцатым из наших футболистов вступил в символический клуб «Честь флага» имени Игоря Нетто. Почетно, если учесть, в какую компанию знаменитостей попал: Олег Блохин, Альберт Шестернев, Ринат Дасаев, Лев Яшин, Муртаз Хурцилава, Валерий Воронин, Валентин Иванов, Игорь Нетто…
В награду за успешное выступление на европейском первенстве сборная поздней осенью отправилась в коммерческую поездку по экзотическому Кувейту.
По пути сделали остановку в Дамаске и уже через два часа вышли на поле, чтобы проэкзаменовать сирийскую сборную. Победив — 2:0, в хорошем настроении полетели дальше.
Вот и Кувейт. Мне здорово повезло: неожиданно встретил вдали от Родины земляка, работавшего здесь помощником посла. Леонид Федорович Прокопов оказался большим любителем футбола, сам в прошлом тренировался у Олега Михайловича Базарнова. Так что мы быстро нашли общий язык. Прекрасный собеседник, он несколько дней показывал мне Эль-Кувейт, красавицу-столицу на побережье Персидского залива. И я не переставал удивляться увиденному и услышанному из уст земляка.
Огромные запасы нефти и долларов сделали Кувейт одним из богатейших государств мира. Страна купалась в роскоши. Я принимал за дворцы шейхов шикарные виллы простых жителей и был поражен, узнав, что во многих семьях по нескольку автомобилей: муж, жена, дети ездят каждый на собственной машине. Потому и нет большой надобности в тротуарах. Улицы многих городов зачастую лишены пешеходных дорожек.
Единственное, пожалуй, чем обделена эта страна в пустыне, — растительностью. Но предприимчивые кувейтцы нашли оригинальный выход: песчаные россыпи они… окрашивают под цвет травы. Причем весьма искусно. Сразу и не догадаешься, что радующая глаз сочная зелень — вовсе не натуральная.
В столице мы провели два товарищеских матча с национальной сборной хозяев, оба раза взяв верх — 1:0 и 2:0.
С удовольствием вспоминаю повторный поединок. Выйдя на замену за четверть часа до финального свистка, я успел поставить победную точку. Случилось это на 88-й минуте. Когда после сильного удара Литовченко голкипер неудачно отбил мяч, мне удалось добить его в сетку.
Но не только этим памятна мне вторая игра в Эль-Кувейте. Целым событием стало участие в ней… Платини.
Легендарный француз был приглашен в гости страстным поклонником его таланта эмиром Кувейта. К тому времени Мишель уже оставил большой футбол, но любезно согласился надеть форму сборной хозяев. Он провел на поле минут двадцать и от души постарался за это время показать переполненному, жаждущему яркого зрелища стадиону, на что еще способен. Все так же безупречно точны были его пасы и коварны пушечные удары. Но на сорокаградусной жаре силы растренированной звезды быстро растаяли. Под бурные овации благодарных зрителей он покинул арену.
Платини честно отработал и был щедро вознагражден гонораром в 50 тысяч долларов. К слову, столько же получили игроки советской сборной. Но… на всех.
Лицом к лицу мы встретились с Мишелем только вечером, в ресторане на берегу залива. Хозяева устроили банкет в честь французского гостя и сборных СССР и Кувейта.
Стол ломился от изысканных блюд. Здесь было все, кроме спиртного. В этой мусульманской стране сухой закон. Запрещено употреблять даже пиво. Впрочем, отсутствие вина никому из приглашенных настроения не испортило.
Второй раз в жизни ел черную икру ложкой, с улыбкой вспоминая курьезный случай двухлетней давности, когда довелось так славно полакомиться впервые.
Ранней весной, на старте чемпионата страны, мы приехали в Брест, чтобы встретиться с «Нефтчи». Как и положено в день матча, наш доктор Василий Максимович Дмитраков заказал в гостиничном ресторане игрокам на обед икры, из расчета двести граммов на пятерых. Очевидно, официанты неправильно его поняли, подав необычно большую порцию каждому из ребят. Недолго думая, мы «расправились» с деликатесом, приняв столь щедрое угощение за приятный сюрприз от руководства команды.
Когда на наших тарелках не осталось уже ни икринки, в зале появился опоздавший доктор. Спустя секунды ему все стало ясно. Опешивший Максимыч тихо промолвил: «Ребята, я же не рассчитаюсь…».
Прийдя в себя от шока к началу матча, доктор с угрожающим видом то и дело повторял: «Теперь попробуйте только не выиграть!». Мы решили не искушать судьбу и победили, окупив чрезмерные расходы на питание самоотверженностью и отличной игрой. Исключительно благодаря высококалорийной пище я забил под занавес встречи гол-красавец, попав в самую «девятку».
— Если бы всегда так кормили, нам бы на поле равных не было, — шутили после матча, поглядывая на оттаявшего Максимыча.
Тем не менее в день следующей игры доктор явился к обеду первым…
…Жизнерадостный Платини едва успевал обмениваться любезностями и рукопожатиями. Когда шумный банкет в кувейтской столице близился к концу, Мишель заметил меня и, улыбаясь, обнял, как старого друга. Времени было в обрез, и мы лишь перебросились несколькими словами. А на прощание сфотографировались вместе на память.
Год 1989-й должен определить всех финалистов мирового первенства в Италии. На февральский сбор в Новогорск, где команда готовилась к грядущим отборочным баталиям, я прибыл из Болгарии. Привез оттуда огромную хрустальную вазу — приз самому техничному игроку международного турнира «Розовая долина». Минское «Динамо» финишировало там третьим, а я блеснул небывалой меткостью в последнем поединке со «Сливеном», выигранном с хоккейным счетом 4:3. Выйдя во втором тайме на замену, умудрился сделать «хет-трик» — первый и последний в жизни.
В Новогорске меня ждал приятный сюрприз. Собрав ни о чем не подозревавшую команду в комнате отдыха, Лобановский начал довольно загадочно:
— Вот что значит умение прессинговать, сражаться за каждый мяч и высокое индивидуальное мастерство. Хотя и с полугодичным опозданием, но награда нашла своего владельца…
Ребята недоуменно переглянулись.
— Поздравляю тебя, Сережа! — с этими словами Валерий Васильевич вручил мне долгожданный приз за самый быстрый гол чемпионата Европы в ворота англичан — часы «Сейко», уже вторые в моей коллекции.
Наконец-то понявшие в чем дело товарищи дружно присоединились к тренерским поздравлениям. Не преминув при сем пошутить:
— Если так и дальше дело пойдет — разоришь знаменитую фирму.
Любопытный факт: отборочные матчи «Италии-90» я начинал игроком минского «Динамо», заканчивал же — «профи» из «Ювентуса».
Одним из центральных в группе неожиданно стал поединок с турками в Стамбуле. К тому времени мы запаслись пятью очками, мирно разойдясь с исландцами (1:1) и одолев сборные Австрии (2:0) и ГДР (3:0). Нога в ногу шагали с нами по турнирной дистанции турки. Две убедительные победы над командой ГДР вызвали в стране футбольный бум. Вдохновленные внезапно вспыхнувшей надеждой пробиться в финал, хозяева грозились нас смять, а местная федерация футбола в награду за это пообещала своим подопечным ни много ни мало полмиллиона долларов.
Могу посочувствовать нашим соперникам, ибо плакала их премия. Но мастерство не купишь ни за какие деньги. Мы были гораздо сильнее и заслуженно победили — 1:0. Роковая для противников атака гостей получилась красивой и стремительной. Вместе с Протасовым и Михайличенко мы разыграли эффектную комбинацию в одно касание, выведя Алексея на ударную позицию. И он под вздох разочарования экспансивных трибун послал мяч в сетку.
После этой важной победы никто из ребят уже не сомневался, что путевка на Апеннины нам забронирована. Но последующие события заставили всех сильно призадуматься и приложить максимум стараний, дабы не отдать эту путевку мечтающим о ней конкурентам.
Не сумев обыграть в Москве исландцев (1:1), потеряв (или добыв?) очко в Вене (0:0) и больно споткнувшись в Карл-Маркс-Штадте (1:2), мы отчасти поколебали свое лидирующее положение. И лишь выигрыш в Симферополе у турок (2:0) рассеял тревогу.
Едем ни праздник футбола в Италию участниками, а не зрителями!
На мою долю выпала редкая удача: дважды в течение всего двух месяцев 1989-го посчастливилось выйти на поле против сборных звезд мирового футбола.
С радостью откликнулся на приглашение Олега Блохина сыграть в его прощальном матче. Я еще носил пионерский галстук, когда блистательный киевский форвард забивал мячи один другого краше, покоряя своим великолепным мастерством сердца болельщиков всей планеты. Отложив в сторону учебники и восхищаясь его игрой у телеэкрана, я и мечтать не мог, что когда-либо выйду локоть о локоть с кумиром миллионов мальчишек защищать честь сборной страны. Когда же это случилось, был необычайно горд, что играю рядом с бомбардиром номер один советского футбола.
Мы не были, да и не могли быть, большими друзьями. Хотя бы потому, что слишком велика разница в возрасте — целых девять лет. Но наши отношения неизменно оставались хорошими и взаимоуважительными. Олег никогда не подчеркивал своего превосходства в классе, не козырял заслугами. В жизни и на поле мы были равноправными партнерами.
Преклоняюсь перед его талантом и неувядающим мастерством. О чем искренне и сказал виновнику торжества накануне матча, когда встретились в киевском Дворце спорта на посвященном ему вечере. Олег грустно улыбнулся и, поблагодарив за добрые слова, в сопровождении очаровательной супруги — знаменитой гимнастки Ирины Дерюгиной — поднялся на сцену. Восседая на троне, 37-летний ветеран смущенно слушал из уст известных артистов, близких и друзей льющиеся потоком чистосердечные объяснения в любви. А когда Тамара Гвердцители спела напоследок трогательное «Прощай, король!», гроза вратарей не удержался. Глаза «короля» вмиг увлажнились. Впрочем, он и не пытался скрывать непрошеных слез.
Глядя с трибун на Олега, вспомнил, с какой радостью прибыл он прошлогодней осенью в Дюссельдорф на свой последний, 109-й матч за сборную. После долгого перерыва Лобановский неожиданно пригласил Блохина на товарищескую встречу с командой ФРГ. Счастливый Олег примчался из австрийского города Штайра, где выступал за местный «Форвертс», на изящном белом «Опеле». И словно в благодарность, что его не забыли, порадовал любимого тренера вдохновенной игрой, удостоившись лестных отзывов западногерманской прессы.
…К вечеру в украинскую столицу стали съезжаться звезды. За поздним ужином встретил в ресторане веселую компанию Брайтнера, Джентиле и Антониони. Тактично отказавшись от пива и шампанского, вернулся в свой номер — хотелось отдохнуть. Утром прибыли Пфафф, Штилике, Дирсеу, Рошто, Детари… Беззаботных, в праздничном настроении иностранных гостей во главе с Беккенбауэром пригласили совершить на катере прогулку по Днепру. Я же предпочел июньскому солнцепеку гостиничную прохладу. Тем паче, что давно не виделся с Чивадзе, Оганесяном, Дасаевым — нам было о чем поговорить в отеле. Особенно с Ринатом, который прилетел с женой из Севильи и в тот же день вернулся в Испанию. Травма колена так и не позволила ему стоять на страже ворот.
Когда за час до матча мы приехали на стадион, киевский «стотысячник» был уже почти полон. На трибунах обосновались счастливчики, ибо желающих попасть на игру было гораздо больше: судя по заявкам, полтора миллиона!
От нас ждали красивого футбола. И мы, смею надеяться, не разочаровали огромную армию зрителей, показав им все, что умеем. Это был настоящий спектакль с обилием эффектных голов и комбинаций.
Первый тайм мы играли вместе с Блохиным за советскую сборную. В перерыве я уступил место Литовченко, а Олег по сценарию переоделся в форму сборной звезд и теперь уже с капитанской повязкой повел атаки на ворота своих соотечественников.
Стадион жаждал увидеть гол кумира, неважно, в чьи ворота. Не менее страстно желал этого и сам прославленный форвард. На последней (!) минуте их мечты сбылись. Любимец публики лихо прорвался по флангу и, войдя в штрафную, крикнул преследовавшему его Балю: «Андрюха, вали!». Бывший одноклубник добросовестно выполнил просьбу приятеля, аккуратно уложив героя дня на газон. Пенальти, разумеется, взялся бить пострадавший. И сделал это безупречно, послав мяч в самую «девятку».
Алексей Спирин не спешил, однако, с финальным свистком. Сборной Союза «нужно» еще сравнять счет: в шоу не должно быть проигравших. И когда внимание тысяч зрителей было приковано к покидавшему арену Блохину, Балтача как-то незаметно восстановил равновесие — 3:3. Победила дружба!
Трибуны стоя аплодировали кумиру, совершавшему по беговой дорожке прощальный круг почета. Печальный и растерянный, он напоследок окинул взором рукоплескавшую ему огромную чашу стадиона и скрылся в тоннеле.
Вновь мы встретились с Олегом спустя полтора месяца в Москве, на торжествах, посвященных 60-летию Льва Ивановича Яшина. Это были два незабываемых дня.
К большому сожалению, я не застал Яшина в воротах. Но безоговорочно верю бывалым специалистам и болельщикам, что это лучший голкипер всех времен и народов. А уж какой он человек, знаю не с чужих слов. Не раз доводилось встречаться и беседовать со Львом Ивановичем. Простой и душевный, он был совсем не похож на легенду.
Сколь велика народная любовь к прославленному вратарю, я убедился на его чествовании в столичном Дворце спорта «Динамо», куда мы пожаловали целой белорусской «командой» в составе Эдуарда Васильевича Малофеева, Альберта Григорьевича Денисенко, Сергея Боровского, Андрея Зыгмантовича и Сергея Гоцманова. Такое впечатление, что оказался на грандиозной выставке цветов — столько их подарили в тот вечер юбиляру. Не счесть было и поздравлений, теплых слов благодарности и признательности, идущих из глубины души и вышибающих слезу у сидящих в зале.
На штангах расцветают розы
Лишь для такого вратаря! —
этими трогательными строками Евгений Евтушенко закончил стихотворение, посвященное другу. И я готов вторить поэту.
Время близилось к полуночи, а желающим обнять Яшина и вручить ему сувениры не видно было конца. Кое-кто из зрителей, смущенный поздним часом, стал потихоньку покидать свои места. Заметив это, Лев Иванович вдруг воскликнул: «Люди уходят, а я им еще ничего не сказал!». Извинившись, он прервал выступавших и, тяжело поднявшись, опираясь на костыль, сам взял микрофон:
— Дорогие мои друзья! Не могу передать всех чувств, которые сейчас испытываю. Я счастлив, что столько замечательных спортсменов и артистов пришло сегодня к нам на праздник. Спасибо за добрые слова. Воспринимаю их не иначе, как хвалу советскому футболу, которому имел честь служить.
Вот она, скромность великого человека!
Кульминацией праздника стали назавтра две игры на стадионе «Динамо». Как в старые добрые времена, задолго до стартового свистка в Петровский парк потянулись с разных концов Москвы болельщики, чтобы за четыре часа вдоволь насладиться захватывающим зрелищем.
Примостившись на трибуне, я, затаив дыхание, следил за поединком сборных ветеранов советского «Динамо» и мира. Высадившийся в Москве звездный десант гостей поразил высочайшим классом. Эйсебио, Бобби Чарльтон, Карлос Альберто, Беккенбауэр, Любаньский… Какие имена! Неподвластные годам, они как и в пору своего расцвета блистали на поле техникой и хитроумием. Ничья (2:2) — самый подходящий результат для такой дружеской встречи.
Затем пришел наш черед помериться силами со звездами мира, атаку которых возглавляли Блохин и Румменигге.
Я играл в форме динамовской сборной все девяносто минут и, мне показалось, выглядел неплохо. Дважды мог добиться успеха. Однажды, изловчившись, нанес опасный удар из-под ноги защитника, но мяч пролетел рядом со штангой. А позже сильно пробил издали и готов уже был радостно вскинуть руки, однако в блестящем прыжке бразилец Пинто достал мяч в нижнем углу.
Не сумев поразить ворота сам, помог это сделать Добровольскому. За двадцать минут до конца отвлек на себя внимание защитников и вывел Игоря на ударную позицию. А уж он-то не промахнулся. Чуть позже Кобелев поставил победную точку — 2:0.
Негостеприимно? Возможно, но соперники на нас не обиделись. У зарубежных звезд совсем иное отношение к подобным матчам. Их ничуть не заботит исход встречи, главное — порадовать зрителей красивым футболом. Наши же игроки подчас выходят на поле с желанием непременно выиграть, дабы не омрачить своим поклонникам праздник.
…Опустели трибуны. Разъехались по разным городам и странам именитые участники торжеств, пообещав прославленному вратарю на прощание встретиться вновь на его следующем юбилее…
Не состоится эта встреча. Никогда. Скоро Льва Ивановича не стало. И все мы с горечью ощутили, как сразу обеднели, потеряв дорогого человека. Нам всем будет так не хватать Яшина — гордости и совести советского футбола.
КАЛЬЧО, ТИФФОЗИ, «ЮВЕНТУС»
Все началось довольно неожиданно — с сенсационной майской публикации в популярной итальянской газете «Тутто спорт». Эта заметка, перепечатанная в «Физкультурнике Белоруссии», оказалась, как снег на голову.
Еще и еще раз вчитывался я в газетные строки:
«Часто меняет функции — с одного места на другое. Каждый раз — новая «майка»: полузащитник, защитник, форвард.
Сергей Алейников, 28 лет — козырная карта минского «Динамо». Первый шаг «Дженоа» на международном рынке. Контракт — 3 миллиарда лир. Он станет плодом переговоров, состоявшихся в первых числах декабря, в ходе которых пришлось столкнуться с очень многими проблемами. Подписание контракта должно состояться в ближайшие дни. Приобрести Алейникова посоветовал сам Валерий Лобановский. Говорят, Алейников должен начать играть за «Дженоа» после чемпионата мира-90».
Ничего не понимаю. Откуда такие сведения? Впервые слышу о каких-то переговорах и заключении контракта «в ближайшие дни». Ерунда это, очередная репортерская «утка». Мало ли приходилось о себе такого читать.
Писали недавно, что президент МОК Х.-А. Самаранч передал начальнику управления футбола Госкомспорта СССР В. Колоскову просьбу сразу трех испанских клубов — мадридского «Реала», «Барселоны» и «Атлетико» подписать контракт с Алейниковым. Что мною интересуются клубы Франции и ФРГ. Однако никаких официальных приглашений я не получал.
В общем, прочитал и… забыл.
Но ненадолго. Вскоре представитель «Совинтерспорта» неожиданно привез в Минск… готовый, утвержденный покупателем и посредником, полуторамиллионный контракт с «Дженоа», который мне оставалось лишь подписать. Можете представить, как я удивился. Со мной и родной командой никто не беседовал, не советовался. Это настораживало, и поставить подпись под документом я отказался.
На выручку пришел Центральный совет «Динамо», куда мы обратились с просьбой помочь установить контакт с генуэзским клубом. Почему именно туда? Незадолго до этого было создано совместное советско-итальянское предприятие «Димод» («Динамо» и «Симод»), получившее монопольное право на заключение зарубежных контрактов спортсменов-динамовцев.
В Москве нам пошли навстречу, и, обсудив там все нюансы, вместе с Леонидом Павловичем Гараем мы вылетели в июле в Италию. У трапа лайнера в миланском аэропорту нас встретил президент «Симода» Паоло Синигалли и проводил в маленький восьмиместный самолет его компании. Через полчаса мы приземлились в Венеции, а оттуда переехали в Падую, где расположен офис фирмы. Синигалли тотчас позвонил в Геную, чтобы представители клуба срочно прибыли сюда на переговоры. Иначе Алейников будет иметь дело с другой командой. Какой? Я тогда и не подозревал.
Посланцев из «Дженоа» пришлось, тем не менее, ждать долго. Они явились только через день. А накануне мы были гостями Синигалли. Самодовольный президент показывал свои апартаменты. Словно на экскурсии, он водил нас по многочисленным просторным комнатам шикарного трехэтажного особняка, рассказывая по ходу о семье — жене и пятерых детях.
— Этого богатства я добился каторжным трудом, — гордо заявил Паоло. — Если очень захочешь, и у тебя здесь все будет. Надо только не лениться.
Я от души рассмеялся. Но услышанное из уст президента спустя секунды заставило вмиг стать серьезным.
— Как только «Дженоа» откажется, — повернул он неожиданно разговор, — с тобой сразу заключит контракт «Ювентус».
Так вот, оказывается, какую «другую команду» имел в виду Синигалли. Ну и дела!
Наконец прибыла делегация из Генуи — президент клуба «Дженоа» Альдо Спинелли с адвокатом и двумя советниками. И… разразился скандал. Синигалли стал эмоционально доказывать гостям, что их полуторамиллионный контракт с «Совинтерспортом» — вовсе не контракт, а так называемый протокол намерений, не имеющий никакой юридической силы, и что только «Симод» вправе представлять интересы футболиста минского «Динамо». А посему предложил генуэзцам выложить за три года моего пребывания в их команде сумму в два раза большую — три миллиона долларов.
Началось бурное выяснение отношений. В словесной перепалке двух президентов, за которой мы с Леонидом Павловичем безучастно наблюдали со стороны, нам помогла разобраться не теряющая выдержки переводчица.
В конце концов «Дженоа» пошла на попятную, однако при этом выдвинула ультиматум — три миллиона, но не на три, а четыре года, либо с правом перепродажи игрока другому клубу. Тут уж в разговор вмешался я, категорически отклонив подобные условия.
«Дженоа» нужен Алейников, но соглашения достигнуть не удается. Нам кажется, за спиной «красно-голубых» («Дженоа». — прим. авторов) стоит еще какой-то клуб, а именно «Ювентус». Туринцы притаились под окном в ожидании, когда рассеется пороховой дым, чтобы «стянуть» Алейникова у «Дженоа».
(«Тутто спорт»).
Компромисса достигнуть не удалось. Генуэзцы с боем отступили. На прощание рассерженный Спинелли обвинил Синигалли в том, что тот украл у них советского игрока, а мне пригрозил, что отправит телеграмму в УЕФА и Алейникова дисквалифицируют, запретив выступать в европейских клубах.
— Что ж, останусь тогда в минском «Динамо», — хладнокровно отпарировал я. — И достойно завершу там свою карьеру…
Едва разочарованные генуэзцы уехали домой, в офис нагрянули журналисты, и мы попали под обстрел их колких вопросов. Особенно допытывались, не боюсь ли, что меня постигнет участь Саши Заварова, не сумевшего адаптироваться и найти свою игру в год дебюта в «Ювентусе».
— Нет, — отвечал им уверенно. — Иначе не приехал бы сюда.
Утром почти все газеты обошли снимки, запечатлевшие нас с Гараем и Синигалли в веселом настроении. А накануне вечером мы отправились поужинать в Венецию. Много был наслышан об этом райском уголке Земли, но увиденное превзошло все ожидания.
Припарковав президентский автомобиль, пересели на катер, доплыв до «Харрис-бара». Как поведал Синигалли, этот уютный ресторан любил посещать Хемингуэй. Паоло оказался интересным собеседником. Он долго, но не навязчиво рассказывал о своей стране, итальянском футболе, разные занимательные истории. И не преминул при этом поучить русского спортсмена жизни:
— Деньги, которые здесь заработаешь, не транжирь, положи их в банк и постарайся со временем открыть свое дело. Я помогу.
Поблагодарив миллионера, про себя лишь ухмыльнулся.
Когда поздним вечером возвращались в Падую, Синигалли доверил мне руль своего «Мерседеса» последней марки. Хорошая машина.
Назавтра мы покинули Италию.
— Жду скорой встречи, — улыбнулся Паоло на прощание…
Она действительно оказалась скорой. Уже спустя несколько дней представитель ЦС «Динамо», которому мы доверили это право, подписал в Падуе контракт с «Ювентусом», а еще через, неделю, в августе 1989-го, я уже прибыл в Турин, чтобы надеть форму всемирно известного клуба.
Условиями трехгодичного контракта на сумму 2 миллиона 850 тысяч долларов было предусмотрено, что, кроме своей финансовой доли, минское «Динамо» получит два автобуса фирмы «Фиат» — «супер-люкс» и «микро», экипировку, а также белорусской команде будет предоставлена возможность в течение трех лет проводить ежегодные сборы в Италии.
Тепло проводил меня в дальнюю дорогу родной клуб. Ребята и тренеры искренне желали удачи, напутствуя высоко держать марку нашего футбола. Переживали за меня и болельщики. Тронут был, когда незнакомый мужчина принес самоучитель и пластинки с уроками итальянского. Говорит, всем коллективом на работе собирали. А чуть позже, перед самым отъездом, получил бандероль из Львова. Прочитал любитель футбола в газете о моем контракте с «Ювентусом» и поспешил на почту выслать учебник.
Огромное всем спасибо!
Не зря говорят, что Новый год приходит на Апеннины не первого января, а в день открытия нового чемпионата страны. Футбол для Турина, как и для всей Италии, гораздо больше, чем просто игра.
«Это стиль жизни, даже больше — искусство жизни, — пишет в своей книге «Моя жизнь, как один матч» Мишель Платини. — В Турине кальчо — самое важное из всего, что можно предположить. Если итальянское правительство сообщит о повышении цен на бензин, мало кто отреагирует. Но я помню, как в 1978 году, когда «Юве» был повержен в первом же круге Кубка чемпионов, футболистов чуть не линчевали. Тиффози не прощают такого: все или ничего, любовь или ненависть. После каждого проигранного нами матча из окон выбрасываются телевизоры…».
Итальянский футбол — это красочное шоу, феерическое зрелище, большой бизнес, неотъемлемая часть жизни горожан, которые с младенческих Лет впитывают фанатичную любовь к кальчо вместе с молоком матери. Такое впечатление, что миллионный Турин, знаменитый изящными средневековыми соборами и гигантским автомобильным концерном «Фиат», дышит только футболом.
Стоит появиться на улице, как в мгновение ока попадаешь в плен местных жителей. Неожиданности, зачастую приятные, поджидают на каждом шагу. То затормозит возле тебя патрульная полицейская машина и улыбающийся блюститель порядка поинтересуется через окошко, как дела, то выскочит из своей лавки рубщик мяса, умоляюще прося автограф для сына, то остановится на миг шествующая навстречу седовласая старушка, чтобы просто пожать руку.
С этой всепоглощающей любовью к футболу я столкнулся в первые же секунды пребывания на итальянской земле, едва самолет из Москвы приземлился в миланском аэропорту «Линате». Около тысячи болельщиков, преодолев 140-километровый путь, специально прибыли из Турина; чтобы приветствовать русского новобранца «Ювентуса».
Встречавший меня Гаэтано Ширеа, один из тренеров клуба, предусмотрительно посоветовал во избежание непредвиденных последствий такого ажиотажа воспользоваться запасным выходом. Однако тиффози не обиделись на нас: заметив удаляющуюся машину, они начали что-то радостно скандировать вслед и энергично замахали черно-белыми флагами, шарфами и шапочками.
Алейников менее робок и более открыт по сравнению со своим товарищем Сашей. Понравился тем, как смело отвечал на все, даже на каверзные вопросы. Высокий, сухой. Дзофф говорит, что по своим физическим данным он напоминает ему Райкаарда. Но самому Алейникову сравнение не нравится: «Извините, но меня зовут Сергей Алейников».
(«Стампа сера»).
Прибыв в Турин, своей новой команды я не застал: «Ювентус» еще не вернулся из предсезонного турне по США. Меня поселили в комфортабельном отеле «Джолли», и почти целую неделю я провел в компании двух прекрасных людей — Гаэтано Ширеа и персонально прикрепленного ко мне переводчика Марко Нальдини. Терпеливый и обходительный Марко по вечерам преподавал мне в гостиничном номере азы итальянского. Первым делом мы разучили с ним самое необходимое — футбольные термины. Скажем, «тиро» означает удар, «дай» — дай пас, «уомо» — осторожно, сзади — игрок, «фуори» — выйти из штрафной, «субито» — сразу.
Этого скудного словарного запаса оказалось поначалу вполне достаточно, чтобы общаться с партнерами в игре. Да и вообще пресловутый языковой барьер передо мной не возникал. Моего знания английского хватило, дабы изъясняться с журналистами и игроками. Когда же во время тренировок и матчей возникала необходимость, понять по-итальянски мне помогал Заваров. Впрочем, я забежал вперед.
«При встрече с поклонниками в холле гостиницы один из них дарит Алейникову золотой брелок для ключа от машины. По словам этого болельщика, смысл подарка в том, чтобы Сергей смог запустить мотор «Юве», который вот уже три года не выигрывает».
(«Стампа сера»).
Днем моим неразлучным компаньоном был Ширеа. Он опекал меня с трогательной заботой. Мы вместе тренировались, посещали теннисные корты, обсуждали у телевизора игру «Ювентуса» в Америке. Гаэ познакомил меня со своей семьей и друзьями — адвокатом и телекомментатором. Мы обходились без переводчика, общаясь на английском. И прониклись друг к другу взаимной симпатией.
Не забуду первую тренировку. Вышел с Ширеа из подземного тоннеля на поле — и обомлел: на трибунах туринского стадиона полно болельщиков, как минимум — пару тысяч. Поймав мой недоуменный взгляд, Гаэ улыбнулся и поспешил объяснить:
— Это они на тебя пришли посмотреть. А вообще зрители на тренировке у нас — привычное дело.
Так вдвоем и занимались несколько дней под бдительным взором тиффози.
…Я долго не мог поверить в случившееся. Возвращаемся поздним вечером из Вероны с победой, а на лицах встречающих нас журналистов… скорбь: погиб Ширеа. Любимец публики, замечательный человек и спортсмен, завоевавший с «Ювентусом» и «Скуадрой адзуррой» едва ли не все самые громкие титулы, в том числе — чемпиона мира, он ушел из жизни непростительно рано — в 36 лет…
Трагедия произошла в Польше, куда Гаэтано отправился посмотреть игру «Гурника» — нашего предстоящего соперника в Кубке УЕФА. На пути между Варшавой и Катовице его автомобиль столкнулся лоб в лоб со встречным и мгновенно загорелся. Ни Ширеа, ни сопровождавшие его польский водитель и переводчица не успели выбраться из пылающей машины…
Спустя два месяца жена Гаэтано пригласила меня с Наташей и Артемом домой. Мариэллу, эту молодую, красивую женщину, было не узнать. Горе высушило ее, превратило в комок нервов, и за время беседы она не проронила ни слезы — их у нее просто не осталось.
Войдя в зашторенную комнату, я сразу же заметил в полумраке, что хозяйка дома переставила мебель. На прежнем месте остались лишь полки, сплошь заставленные кубками, которые завоевал ее муж за свою долгую и блестящую карьеру.
Мы пили кофе и вспоминали Гаэтано. Мариэлла рассказала, как после гибели супруга ей позвонила из Неаполя неизвестная вдова одного из тренеров и с благодарностью поведала, что много лет втайне от всех Ширеа помогал ей материально, не афишируя своего милосердия даже в семье. Как, узнав о катастрофе, к ней явился через несколько дней задолжавший мужу незнакомец, чтобы вернуть сто тысяч лир. Мариэлла денег не взяла: знала, так бы поступил и Гаэ — он всегда прощал долги нуждающимся.
Какая личность! Я по-человечески понимаю Дзоффа, который категорически отказался взять себе в помощники вместо Ширеа другого тренера. Дино до сих пор не может себе представить, что рядом больше нет его «брата», как называл он Гаэтано. Целых пятнадцать лет они были неразлучными друзьями, деля пополам радости и горести жизни.
Когда настало время прощаться, Мариэлла достала дрожащими руками из шкатулки аккуратно завернутые в белую бумагу обручальное кольцо и обуглившиеся, без стекла часы. Мне стало не по себе: это все, что осталось от Гаэ. Обе стрелки на почерневшем циферблате замерли на «единице», с леденящей душу беспристрастностью зафиксировав тот страшный миг…
Уходя, я подарил их 12-летнему сыну, к слову, игроку юношеской команды «Ювентуса», часы, привезенные из Минска, — командирские, с алой звездой. Глаза мальчишки засияли от счастья — таких в его коллекции, конечно же, не было.
Провожая нас, Мариэлла глубоко вздохнула:
— Сергей, когда я вижу тебя, мне кажется, что сейчас появится Гаэ, и мы снова будем вместе — ты, он и я. Как раньше, когда ты приходил к нам в гости…
Комок подступил к моему горлу. Еле сдерживая слезы, я пожал ее руку и ступил за порог.
Она еще долго глядела нам вслед…
Наконец приехал из Штатов «Ювентус». Вернулся со вторым местом в престижном турнире и под впечатлением превосходной игры Заварова.
«С приездом Алейникова Заваров переродился. Не узнать отягощенного прежде физическими и психологическими проблемами игрока. Сейчас он полноценный лидер команды, участвующий в создании всех голевых ситуаций. Заваров повеселел, стал раскрепощеннее в беседах с журналистами».
(«Коррьере делло спорт»).
Поинтересовавшись при первой встрече, как здоровье, сколько не играл, успел ли хоть чуточку адаптироваться, Дино Дзофф, 48-летний главный тренер «Ювентуса», спросил напоследок:
— У тебя нет проблем с номером?
— Нет, — отвечаю.
— Тогда выбирай один из свободных — четвертый или седьмой?
Я взял «семерку».
Не знаю почему, но сразу же ощутил симпатию к этому великому в недавнем прошлом голкиперу, чьим мастерством и спортивным долголетием восхищаюсь и по сей день. «Мистер», а так все звали его в команде, оказался добродушным, мягким, интеллигентным человеком. Характером он мне чем-то напоминал Арзамасцева.
Ни разу не слышал, чтобы тренер повысил на игрока голос. Впрочем, в этом не было особой нужды: дисциплина здесь, как и в любом профессиональном клубе, безукоризненная. При необходимости же либерализм не мешал ему быть строгим и требовательным.
Однако главная роль в клубе принадлежала не Дзоффу, а 62-летнему президенту «Ювентуса» Бониперти. Именно он решал, кому тренировать команду, кого из игроков купить, а кого — продать. Правда, в дела наставника он не вмешивался. Определение состава на игру — целиком прерогатива «мистера».
— Твоя задача — хорошо играть, а обо всем остальном мы позаботимся за тебя, — сказал мне при знакомстве президент. — И не волнуйся, если сначала не будет получаться. Наш футбол своеобразен. Платини, и тот потратил на акклиматизацию целых семь месяцев, прежде чем заиграл, как умеет.
Я же про себя подумал: великолепный технарь и виртуоз Зава ров не сумел освоиться за целый год. А Раш, этот блистательный валлиец, снискавший себе в «Ливерпуле» репутацию безотказной «машины» по забиванию голов, и вовсе не прижился в «Ювентусе», бесславно покинув Турин. Что-то ждет меня?
Бониперти знал толк в футболе. Как-никак бывший форвард, проведший в форме «Юве» без малого четыреста (!) матчей. Он с наслаждением вспоминал молодость, неизменно и с гордостью подчеркивая, что слыл жестким игроком и никому не уступал в единоборствах.
Президент не пропускал в Турине ни одной встречи своего клуба, но… Для меня остается непостижимой тайной, почему синьор Бониперти всегда присутствовал только на первом тайме, покидая в перерыве стадион.
Ребята встретили меня в команде доброжелательно. На высокомерие или неприязнь в отношении к новичку не было и намека. Напротив, старались всячески поддержать, будь то дружеская шутка или дельный совет. Особенно старался Саша.
«Александр Заваров: «Мы с Алейниковым знакомы очень давно. Он действительно очень сильный игрок. Сергей обладает качествами, благодаря которым выступает в национальной сборной: он умеет управлять игрой, а именно это и нужно такому скоростному и изобретательному игроку, как я. Мы отлично сыграны.
Сергей был лидером минского «Динамо», душой команды. Большой опыт позволил ему стать знаменем клуба, как на поле, так и за его пределами. Его все уважают, им восхищаются. Те, кто разбирается в футболе, знают, какое значение имеют такие игроки».
(«Тутто спорт»).
Не собираюсь идеализировать «Ювентус», но обстановка в команде меня приятно удивила. Здесь все равны — и титулованные корифеи, и мечтающая об их лаврах молодежь. Никакой зависти, взаимных обид и упреков, никаких конфликтов между игроками. Им нечего делить. Каждый делает свое дело, как умеет, и знает: право на место «в основе» надо доказывать ежедневно, ежечасно.
Тренировки — в удовольствие. Дружеская атмосфера, несмолкаемые шутки и «подколки» создают прекрасное рабочее настроение. Ошибся — ну и Бог с тобой, ты же — не специально.
Я без труда нашел общий язык с новыми партнерами. Мы встречались не только на стадионе, но и за его пределами, весело проводя время за шахматной доской, карточным столом, на теннисных кортах. Кроме Заварова, появились новые друзья — Бонетти, Марокки, Таккони. Особенно сблизились с последним, защищавшим, к слову, ворота национальной сборной. Случилось, остались мы со Стефано «холостяками»: его жена уехала отдыхать, а моя еще не приехала из Минска. Вот и коротали вместе свободное время.
Балагур и юморист, Таккони сразу же придумал мне кличку — «Алекс». Но, к его разочарованию, в команде она почему-то не прижилась.
Иногда Стефано сам становился объектом шуток, причем отнюдь не безобидных. Рассказывали, как после неудачной игры голкипера в одном из матчей ему позвонил домой расстроенный президент «Фиата» Аньелли:
— Если еще раз такой мяч пропустишь, поставлю охранять заводские ворота.
А, может, это была вовсе не шутка?..
Только не подумайте, будто проблемы благополучно миновали дебютанта. В первых же матчах я с горечью почувствовал настороженно-недоверчивое отношение к себе. Партнеры словно не замечали моего присутствия на поле, не спешили отдать пас, предпочитая адресовать мяч «своему». Мне ничего не оставалось, как запастись терпением и упорно, в каждом игровом эпизоде доказывать, что «Юве» не ошибся в выборе русского.
Судя по всему, это удалось. Очень скоро туринцы оценили способности новобранца, «зачислив» его в свой коллектив полноправным членом. Теперь только успевал получать и распределять мячи.
Первым делом Дзофф очертил круг моих обязанностей в игре. Любой ценой я должен был остановить в центральной зоне рвущегося к нашим воротам соперника, когда же переходили в наступление — своевременно отдать точный пас находящемуся в выгодной позиции партнеру.
При угловых и штрафных у ворот «Юве» брал под персональную опеку «своего» игрока, которого мне определяли заранее — на предматчевой установке. А наступал черед подавать угловой нам, оставался «дома», чтобы подстраховать ринувшихся вперед рослых центральных защитников, типа Хидиятуллина и Кузнецова.
Как видите, функции в основном оборонительные. Но даже при такой строгой дисциплине импровизация не запрещалась. Можно было устремиться в атаку на поиски счастья у чужих ворот, самому пробить штрафной или замкнуть при угловом дальнюю штангу, что я нет-нет, да и делал. Причем порой небезуспешно. Только одно условие: риск должен быть оправдан.
Первый официальный матч — кубковый — я провел в Кальяри. Благодаря голу-красавцу Заварова «Юве» победил. Но особого восторга от своего дебюта я не испытывал.
Незадолго до финального свистка Дзофф подошел к кромке поля:
— Тяжело? Нужна замена?
— Да, — не стал кривить я душой.
Мне действительно было тяжело и непривычно. «Отпахал» почти весь матч на совесть, бегал по всему полю. Устал смертельно. А толку? Лишь незадолго до замены понял, что все это ни к чему. Итальянцы играют совсем в другой футбол. Они не приучены к «челночной» работе, жесткому, как у киевского «Динамо» и нашей сборной, прессингу с первой до последней минуты. Техничные итальянцы предпочитают рациональную игру с многочисленными короткими передачами и паузами.
Кроме того, я был ошеломлен неведомой прежде тактикой. «Ювентус» конструирует игру исключительно в центре, выступая сразу с тремя (!) опорными полузащитниками и совсем без крайних хавбеков. Дзофф отвел мне роль левого центрального полузащитника. Это необычное амплуа выбило меня из колеи, и я тщетно пытался найти свою игру.
«Временами Алейников напоминал рыбу, выброшенную на берег. По меньшей мере его действия были предсказуемы. Возможно, он отыграл почти весь матч именно для того, чтобы понять те огромные трудности, которые ему придется преодолевать».
(«Корръере делло спорт»).
«В первой половине встречи Алейников демонстрировал хорошую технику, помогая защите. После часа игры здорово устал. Отличный трудяга, отличное приобретение для «Ювентуса» в том, что касается геометрии и сути его игры».
(«Тутто спорт»).
Аналогичная картина повторилась и спустя несколько дней — в стартовом матче первенства с «Болоньей». Я вновь чувствовал себя не в своей тарелке и получил низкую оценку.
Наконец решился — пошел к Дзоффу:
— Извините, «мистер», но я был бы вам полезнее на своем привычном месте.
К счастью, мне удалось убедить тренера, и следующую встречу я уже проводил на любимой позиции центрального опорного полузащитника. А игравший прежде в этой роли Фортунато был перемещен на место «либеро».
Пресса не замедлила отметить прогресс Алейникова в новом амплуа, и с тех пор я в своей стихии.
В живописном горном ландшафте, минутах в сорока езды от Турина, запрятана база «Ювентуса» под звучным названием «Пероза». Впрочем, база — громко сказано. Это всего-навсего одинокая комфортабельная гостиница.
Сюда мы приезжали вечером накануне игры и отсюда отправлялись днем на неизменно переполненный, жаждущий победы своих любимцев 45-тысячный стадион.
Совсем рядом с отелем — шикарная вилла президента «Фиата» Аньелли. Храня верность давней традиции, в преддверии чемпионата многолетний патрон «Ювентуса» пригласил команду к себе в гости. На тенистой аллее за высокой инкрустированной оградой нас встретил улыбкой респектабельный синьор. Не обремененный почтенным возрастом, бодрый и энергичный, он завел беседу. Длилась она недолго — у президента забот невпроворот. Вспомнил, как был в России во время войны, — под Днепропетровском. Холодно, говорит, было… Рассказал вкратце о своей гордости — прославленном клубе. И не преминул поинтересоваться напоследок делами новобранца.
— Нет проблем, синьор Аньелли.
— А нравится в нашей команде?
— Я рад выступать за ваш знаменитый клуб.
Он остался доволен и пожелал мне удачи.
Не скрою, мне тоже было приятно. И интересно, когда узнал любопытные подробности. Вот уж действительно, Турин без «Фиата» — что Пиза без знаменитой башни. Процветающий автомобильный концерн — гордость не только города, но и всей Италии. «Фиат» — это 68 исследовательских и производственных предприятий в 15 странах, это 290 тысяч работников, это 15 разных моделей машин в 117 вариантах. Доход фирмы, скажем, в 1988 году достиг кругленькой суммы в 900 миллионов долларов. Что ей стоит отдать восемь миллионов за Заварова с Алейниковым?..
По-настоящему серьезный экзамен в форме «Ювентуса» на международной арене мне впервые довелось держать в Париже.
Незадолго до игры в раздевалку зашел сияющий Платини — повидаться со старыми знакомыми. Поздоровался с Дзоффом, Бониперти, обнялся с ветеранами клуба. И, заметив нас с Заваровым, радостно воскликнул:
— О, русские в «Юве»!
Мы давно не виделись с Мишелем. Жаль, что не удалось поговорить. Успели лишь пожать друг другу руки, и я заспешил на поле. Потом уже прочитал в газете его резюме о матче и в душе поблагодарил за поддержку.
«Мишель Платини: «Мне очень понравились Баррош, Марокки, Заваров, но прежде всего — Алейников, который играл хорошо, просто очень хорошо. Он стал настоящим организатором игры туринской команды, постоянно участвовал во всех действиях в середине поля. Правда, не блистал индивидуальными проходами, но в течение девяноста минут направлял всю игру команды по верному пути».
(«Гадзетта делло спорт»).
В жаркой схватке на пути к Кубку УЕФА «Ювентус» одолел «Пари Сен-Жермен» на глазах его разочарованных поклонников. Словно предчувствуя неудачу, они устроили нам перед матчем «жаркий» прием. По пути на стадион на наш автобус обрушился град камней. С помощью полиции еле удалось вырваться из-под этой «бомбежки», устроенной бушующей толпой. К счастью, никто не пострадал, но настроение было безнадежно испорчено.
Происшествие в Париже оставило на душе горький осадок и воскресило в памяти аналогичный случай в Баку. Тогда после убедительной победы над хозяевами автобус минского «Динамо» был столь же дерзко атакован местными фанатами.
Опомнитесь, болельщики-вандалы! Неужели мало вам крови, пролитой на стадионах мира? Неужели так ничему и не научили вас трагедии Брюсселя и Брэдфорда, Лимы и Шеффилда?..
Вскоре меня ждало еще одно испытание — в Генуе. На первый взгляд ничем не примечательное событие: рядовой матч первенства с дебютантом. Если бы не тот памятный скандал в межсезонье, когда «Дженоа» не поделила меня с «Ювентусом»…
Только вышел на поле, как взгляд сразу выхватил из пестрых, заполненных до отказа трибун огромный плакат на русском языке: «Сережа, ты ошибся командой!». Меня это еще пуще раззадорило. Словно крылья выросли: не бегал по полю — летал. Сначала точным пасом вывел на ударную позицию Скиллачи, и тот забил свой второй в этой встрече мяч. А когда хозяева вновь сравняли счет — 2:2, получил передачу от Марокки и сильно пробил с линии штрафной. Мяч попал в штангу, но я успел добить его в сетку. Это была победа!
Надо же, провести первый гол в итальянском чемпионате именно в Генуе. После игры местные журналисты все меня донимали: мол, специально приберег этот мяч на встречу с «Дженоа» — чтобы доказать ей, какого игрока упустила. Ничего не оставалось, как отшучиваться.
«Гол стал для Алейникова своего рода наградой, которую он заслужил. Этот футболист начинает играть в самом сердце команды роль калибровщика, способного и на индивидуальные действия, если того требует ход встречи, и на координацию всей деятельности в центре поля. Он не суперигрок, не гений, но немногие обладают таким тактическим умом и умением видеть игру, как он. С адаптацией этого парня из Минска возросла и мощь «Юве».
(«Тутто спорт»).
Полоса везения продолжилась в следующем туре. Я снова забил решающий гол, на сей раз — соседу по таблице и одному из главных конкурентов — «Сампдории». Марокки перебросил мяч через защитника, и ваш покорный слуга метров с пятнадцати с лёта точно пробил в нижний угол. Радостное 1:0 так и осталось гореть на табло туринского стадиона вплоть до финального свистка.
Тщетно пытался я прорваться на автомобиле из окружения ликующих тиффози. В какой-то миг даже показалось, что благодарные поклонники подняли машину и готовы вынести ее со стадиона на руках. Слава Богу, все обошлось. На сувениры меня не разобрали, и, пусть с опозданием, но вернулся домой целым и невредимым.
Столь бурное выражение чувств не вызвало поначалу восторга. Но, поостыв, задумался: черт побери, а для чего, собственно, играем, если не ради таких мгновений? И захотелось все пережить заново.
Известные итальянские специалисты и футболисты были на редкость единодушны в своих отзывах о советском «легионере».
Адзельо ВИЧИНИ, тренер сборной Италии: «Это хороший игрок, и мне кажется, что он способен помочь «Ювентусу».
Джоаанни ТРЛПЛТТОНИ, тренер «Интера»: «Юве» сделал удачный выбор, приобретя этого техничного футболиста».
Арриго САККИ, тренер «Милана»: «У меня была возможность восхищаться Алейниковым лишь по телевизору, когда он выступал в форме сборной СССР. Дзофф сделал правильный выбор. Этот мощный и техничный игрок может стать туринским Райкаардом.
Сандро МАЦЦОЛА, звезда «Скуадры адзурры» 60-х годов: «Покупка этого советского футболиста оказалась для «Ювентуса» счастливой. Алейников — исключительно полезный игрок».
Джузеппе БЕРГОМИ, капитан «Интера»: «Алейников — это то, что нужно «Ювентусу». Он — умный, стабильный игрок. Умело выбирает правильную позицию и никогда не ставит партнеров в трудное положение».
Джанлука ВИАЛЛИ, лучший бомбардир «Сампдории»: «Алейников — хавбек с неоспоримыми достоинствами, ключевой игрок советской сборной».
Джузеппе ДЖАННИНИ, капитан «Ромы»: «Все всяких сомнений, Алейников — выдающийся футболист. Главное достоинство этого разностороннего игрока в том, что он может выполнять на поле любые функции».
После игры с «Сампдорией», в которой получил гроссмейстерский балл — 7,5, меня, наконец, оценили по достоинству. И стоило через пару дней получить травму в ответном поединке с «Пари Сен-Жермен», как в прессе появился лестный для меня прогноз: «В Милане без Алейникова туринцам придется тяжело».
Я действительно не смог выйти против «Милана», хотя и поехал на игру. Повреждение оказалось серьезнее, чем предполагали, не позволив даже сыграть через десять дней в Симферополе с турками, где решалось, быть или не быть советской сборной в финале мирового первенства.
«Алейников стал первым игроком «Юве», на котором было опробовано новое медицинское (с использованием лазера) оборудование, применяемое при различных мышечных воспалениях. Сергей заслуживает сейчас особого внимания благодаря той роли, которую он начал играть в центре поля».
(«Тутто спорт»).
Зато встретил в Милане «коллегу» по несчастью — травмированного Гуллита.
Признаться, давно восхищаюсь этим великолепным голландцем — интеллигентным, веселым, никогда не унывающим. Рууд — великий кудесник мяча. Убедился в его экстраклассе на чемпионате Европы в ФРГ, где волею судьбы мы дважды мерились силами с голландцами. Не зря за победу в первенстве королева Нидерландов пожаловала ему дворянский титул.
Меня поразила не столько виртуозная техника Гуллита, сколько его колоссальная работоспособность. Рослый, атлетичный футболист неустанно сновал по всему прямоугольнику поля, успевая помогать своим защитникам и таранить оборону соперника. Угнаться за ним — бесполезная затея.
Но ценю «летучего голландца» не только за чудеса, творимые им на стадионах мира. Меня привлекает его неординарная колоритная личность. Всем своим поведением он разрушает стереотип суперзвезды.
Простота, коммуникабельность, доступность принесли ему необычайную популярность. Говорят, он разъезжает по Милану на трамвае и никому не отказывает в автографах. А его несчетные искусно заплетенные косички вызвали настоящий бум среди молодежи, которая бросилась копировать экзотическую прическу своего кумира.
В отличие от многих звезд, Гуллит не ограничивает сферу своей деятельности и интересов исключительно футболом. Профессионал не только в спорте, но и в музыке, он изредка выходит на сцену с гитарой. И тогда тысячи поклонников его таланта «сходят с ума». Ударяя по струнам, прославленный форвард, наверняка, вспоминает о еще не столь далеких временах, когда пел в одной из популярных голландских групп и работал диск-жокеем в ночном клубе Амстердама.
Но это еще не все. Рууду не чужда и политика. Смуглолицый голландец, в чьих жилах течет суринамская кровь отца, без устали и уже много лет выступает против расизма и апартеида. Борется не только на словах, но и на деле. Знаю, что Гуллит внес солидный финансовый вклад в фонд освобождения Нельсона Манделы.
Он был искренне рад нашему свиданию в Милане. Посочувствовал мне и сам посетовал на больную ногу. Но не терял оптимизма и сказал, что во втором круге обязательно свидимся на поле.
Однако ни в Турине, ни снова в Милане сыграть друг против друга нам не довелось. После двух безуспешных операций в Италии ему сделали третью, на сей раз о Бельгии. Карьера блестящего футболиста оказалась под большим во просом. Пресса поспешила броситься на поиск замены обреченному голландцу. В газетах замелькали фамилии собравшихся примерить форму «Милана» немца Ридле, румына Хаджи, нашего Протасова…
К счастью, тревога оказалась напрасной. Дела Рууда пошли на поправку, и он приехал на мировое первенство в Италии. Правда, встретиться с ним опять не удалось: слишком рано наши сборные отправились по домам, так и не вкусив сладости больших побед.
Некоторые горячие головы поспешили обвинить во всех грехах Гуллита. Мол, поблекла его звезда, и от очаровательной голландской сборной осталась лишь бледная тень. Неужели не оценили, не поняли: само по себе возвращение Рууда в большой футбол после почти годичного перерыва — уже подвиг.
Ох уж эти итальянские журналисты, вездесущие и всезнающие, одержимые неустанной погоней за сенсацией. С ними держи ухо востро. Проронишь одно неосторожное слово — можешь горько пожалеть.
Впрочем, иногда и предусмотрительность не спасает. Вроде бы довольно ясно изъяснялся в задушевной беседе с миловидной журналисткой из «Репубблики», а прочитал — глазам своим не поверил. Оказывается, и в церковь я хожу молиться (?), и братьев у меня четверо, а не трое, и жена — ровесница, а не двумя годами моложе, и…
Ну да Бог с ней. Мне все-таки повезло: о многом остальном газета поведала читателям весьма правдиво. И на том спасибо.
«Поговорим о любви. Может быть, о первой? У меня красивая, да нет, очень красивая жена. Ее зовут Наташа… Мне трудно объяснить вам, где мы с ней познакомились, но если вы приедете в Минск, я вам это место покажу. Мне тогда было лет двадцать, и мне в ней понравилось все. Сердце (он показывает на грудь) сразу сказало: это женщина твоей жизни». Любовь по-советски, полная реализма: «Целый год у нас был «испытательный период», а потом мы поженились. Это мое самое прекрасное воспоминание. Пока я верю, что можно оставаться верным одной женщине всю жизнь.
У нас дома командую я, здесь у нас всегда была ясность. Мы с Наташей все обсуждаем, я ей все рассказываю, в конце решение принимаю я. Никогда не позволял ей работать вне дома. Она работает мамой и женой, пусть даже она и умелая портниха и ей хотелось бы преподавать кройку и шитье». Сергей считает, что слишком многие женщины лишились женственности из-за того, что занимаются работой, к которой они не приспособлены. «Я не хочу сказать, что женщина не может стать летчиком. Но как же ей одновременно быть и хорошей мамой, и женой?». Хороший вопрос.
Несмотря на все это, Сергея Алейникова нельзя назвать «домашним деспотом». Доказательством этого является его отношение к детям. У молодой пары уже есть один ребенок, Артем. Имя ему выбрала Наташа. Но Сергей хочет еще детей, много детей, а для начала маленькую женщинку…
Он хотел бы научить Артема и его пока еще не существующих братиков и сестричек «быть людьми, открыть перед ними максимум возможностей, а уж остальное будет зависеть от них». Он религиозен? «Да, — говорит он. — Но я хожу в церковь и молюсь редко. Сына своего я крестил…»
Хорошо, Сергей, оставим в покое феминизм и скажем, что ты любящий и даже ревнивый муж. А Наташе остается доверять тебе: «Если бы со мной случилось то, что произошло с Заваровым, когда его сфотографировали с какой-то женщиной, которую никто не знал, моя жена просто посмеялась бы над этим и поверила лишь тому, что я ей скажу». Друзья? «У меня их всего двое: первый — это Наташа, второй — один спортивный журналист…».
Сердечный, открытый Алейников, столь, по мнению спортивной прессы, отличающийся от Заварова, все же обладает чуточкой, ну самой малой чуточкой тщеславия. Спросите его, сколько ему лет, и он ответит: «А сколько дадите?». Попробуйте узнать у него, считает ли он себя красивым мужчиной? Он обнажит свои, похожие на бобриные, зубы, одарив вас улыбкой, приготовленной на особенно торжественный случай, и позволит себе признаться: «В Минске так считают».
(«Репубблика»).
Аналогичная история с авторитетной «Коррьере делло спорт», опубликовавшей обо мне зарисовку, которую вполне можно бы озаглавить… «Шахтер из Минска». Именно этой фразой начал свой неправдивый опус итальянский репортер. Не представляю, какой безудержной фантазией нужно обладать, чтобы такое придумать и вложить в мои уста: «Хорошо помню то время, когда работал на шахте. Там 14-летним школьником я научился страдать, укреплять свой характер… Носил ведра, ходил в красной каске с лампочкой». Самое смешное, что на шахте я никогда не был.
А каково прочитать в утренней газете, что вчера днем жена Алейникова отправилась на прием к стоматологу, а вечером мы гостили у Заваровых. Ума не приложу, откуда доведались?
Любопытен, на мой взгляд, рассказ Збигнева Бонека, талантливого польского хавбека, которого «Ювентус» купил в 1982 году у «Видзева» за 1,8 миллиона долларов: «У каждого более-менее процветающего футбольного клуба Италии есть свой легион яростных поклонников — тиффози. О своих кумирах они желают знать абсолютно все. А посредниками в этом деле являются журналисты. Их профессиональная обязанность — создавать соответствующий «климат» вокруг футбола, который (они так считают!) должен быть не только лишь спортивным зрелищем, но и хорошо отрепетированным и соответственно показываемым шоу. Поэтому радио- и телевизионные передачи, касающиеся футбольных дел, весьма похожи на программы кабаре.
Часто кто-то из репортеров публикует в своей газете якобы высказывание кого-то из футболистов (и мне так попадало!), которое никем и нигде не произносилось. На следующий день в той же газете уже другой журналист ставит под сомнение будто бы сказанное игроком во вчерашнем номере. Недоразумений не- избежать! Но все мы — и футболисты, и журналисты — вынуждены всегда помнить: этого требуют тиффози. Им по душе острые межличностные отношения. Одним это приносит больше денег, другим — популярность, пусть даже и скандальную. А в итоге растет интерес к футболу среди людей, заполняющих трибуны. Это означает: рост прибылей обеспечен».
Надо ли удивляться, что страницы итальянских газет пестрят «утками»? Чего стоит одна из множества, о которой с улыбкой рассказали мне ребята из «Ювентуса».
За год до моего приезда в туринский клуб кто-то из журналистов в необузданном рвении опередить коллег-конкурентов и прославиться своей осведомленностью сообщил в престижном издании потрясающую «новость»: «Юве» покупает знаменитого мексиканского форварда Уго Санчеса, блистающего результативностью в мадридском «Реале». Ошарашенная и обрадованная сенсационной вестью, из Турина в Милан примчалась встречать популярного футболиста толпа тиффози и репортеров. И Санчес прилетел. Да… не тот. Ко всеобщему разочарованию с трапа лайнера сошел другой Санчес — пожилой испанский коммерсант, обалдевший от столь неожиданно высокого внимания к собственной персоне.
Забавный курьез, не правда ли? Вот только не завидую дезинформировавшему общественность корреспонденту. Попадись он тогда под руку тиффози…
А вообще итальянским журналистам надо отдать должное. Футбол они любят, знают и умеют преподнести. Прекрасно иллюстрированные журналы, обширные и подробные отчеты, появляющиеся в газетах уже на следующее утро, не скупящееся на драгоценное эфирное время для кальчо телевидение — все это поднимает планку интереса к игре до невообразимой высоты.
Любопытно, что многие телепередачи здесь ведут известные футболисты: Виалли — из Генуи, Дзенга — из Милана, Таккони — из Турина.
Стефано не упустил возможность пригласить меня в студию на традиционную, по пятницам, телеперекличку городов «Мания футбола». Правда, времени хватило на блиц-интервью всего из двух вопросов:
— Слышал, ты будешь зарабатывать больше Заварова? — «удружил» мне Таккони.
— Я еще ничего не успел заработать, — отвечаю. — Так что разговор на эту тему преждевременен.
— Как ты относишься к нашим журналистам?
— Хорошо. Пока у нас проблем не возникало.
И весь разговор. Едва попрощались со зрителями, как мне несут телевизор — презент, говорят, за выступление. Вот уж не ожидал…
Журналисты преследуют буквально по пятам, хотят знать о тебе абсолютно все. Но при этом корректны и ненавязчивы. В первую очередь непременно поинтересуются, свободен ли? Если нет — назначат встречу в удобное для тебя, а не себя, время.
Есть и неписаные правила. После игры каждый футболист обязан уделить репортеру пару минут для экспресс-интервью в номер. И не вправе отказать болельщикам в автографе либо сфотографироваться со своим кумиром на память. Не с юридической, разумеется, точки зрения — с человеческой. Просто игроки здесь твердо усвоили, что работают с журналистами в одной упряжке и все это — ради благодарных зрителей. Без них футбол — ничто.
Говорят, мало родиться звездой — ее надо уметь сделать. Коль так, итальянские репортеры преуспели в этом не меньше своих предприимчивых коллег из Голливуда. Тем не откажешь в умении окружать ореолом славы порой отнюдь не феноменальных способностей актеров, превращая их в суперзвезд экрана, которые потом своими громкими именами работают на давшую им счастливую жизнь киноиндустрию.
На Апеннинах столь же щедро раздают похвалы своим любимцам, вознося их до заоблачных высот. Только хочу, чтобы меня поняли правильно. В Италии много истинно футбольных дарований, равно как в Америке — подлинных киноталантов. Я о другом. Поучиться бы нашим журналистам у зарубежных коллег. Уверен, если бы советским футболистам, да такую рекламу — было бы в Союзе гораздо больше игроков с мировым именем.
Дино Дзофф: «В отличие от Заварова у Алейникова не было проблем с адаптацией. В его лице «Ювентус» приобрел техничного, думающего игрока. С помощью Алейникова мы надеемся создать сильную среднюю линию».
(Из интервью Советскому телевидению).
В Италии принято оценивать игру футболиста в каждом матче по десятибалльной шкале. Делают это журналисты нескольких наиболее авторитетных изданий страны. В большинстве случаев мнения различных газет не очень расходятся и в целом объективно отражают качество действий игрока. Но не всегда. Сужу об этом по себе.
В одном из стартовых матчей стараюсь изо всех сил, успеваю и в атаку ходить, и обороне помогать, а получаю в итоге», скромненькую «пятерку». Через неделю чувствую, что игра не клеится, стою в центре поля и только мячи распасовываю — утром вижу в газетах против своей фамилии «семерку». Ничего не понимаю!
Максимум, чего я удостоился в чемпионате, — 7,5. Впрочем, по итальянским меркам это довольно солидно. Здесь не очень-то щедры на высокие баллы. Не представляю, как нужно сыграть, чтобы заработать «десятку». Пока же выше «восьмерки» не получал никто. Равно как и ниже «четверки», которой «наградили» однажды Райкаарда. А вообще в почете прежде всего те, кто забивает. Их имена не сходят со страниц прессы и уст болельщиков. Провел гол — ходишь всю неделю королем, до следующего тура.
Минуло полгода, как я впервые надел форму «Ювентуса» — одного из самых богатых и знаменитых клубов мирового футбола. Того самого, что пока единственный в истории владел всеми тремя европейскими кубками, чьи цвета защищали в свое время такие легендарные иностранцы, как Сивори и Халлер, Платини и Бонек, Лаудруп и Раш.
Сбылись ли ожидания? Этот вопрос я задал себе во время короткого антракта после первого круга. И себе же ответил: да, я не обманулся.
Как и предполагал, уровень итальянского чемпионата оказался очень высок. Как нигде в мире. Ничего удивительного в этом нет: на Апеннинах собралось целое созвездие выдающихся мастеров планеты. Всех сразу и не перечислишь. Не зря первенство этой страны именуют «чемпионатом миллионеров».
Знаменитые «легионеры» стоят огромных денег. Однако в Италии не скупятся на импорт «золотых бутс», зная, что любые затраты окупятся сторицей. Вербовка футбольных ландскнехтов идет по всему свету.
Тон в этой погоне за звездами задают ведущие, самые богатые клубы — «Наполи», «Милан», «Интер», «Ювентус». Причем, в отличие от нашего футбола, кадровую политику определяют не тренеры, а покровители команд — честолюбивые толстосумы. Такие, как шефствующий над «Миланом» телемагнат Берлускони или многолетний патрон «Ювентуса» президент гигантского автомобильного концерна «Фиат» Аньелли. Именно они руководят комплектованием состава, покупкой и продажей игроков. Словом, кто платит, тот заказывает музыку.
Только в 1990 году Аньелли потратил на укрепление любимой команды высококлассными игроками около 50 миллионов долларов. Причем 20 из них — мировой рекорд на грани фантастики — выложил за понравившегося ему полузащитника Баджо, дабы переманить его из «Фиорентины».
Это случилось уже после того, как я обнаружил в югославском еженедельнике «Темпо» любопытный список самых «дорогих» футболистов мира: венгр Детари («Айнт-рахт», ФРГ — «Олимпиакос», Греция) — 12,6 миллиона долларов, аргентинец Марадона («Наполи») — 11,2, голландец Куман («Эйндховен» — «Барселона», Испания) — 10,7, голландец Гуллит («Эйндховен» — «Милан») — 8,9, немец Румменигге («Бавария» — «Интер») — 8,4, англичанин Линекер («Эвертон» — «Барселона») — 6,7, валлиец Раш («Ливерпуль» — «Ювентус») — 6,7, немец Маттеус («Бавария» — «Интер») — 6,4.
Цены на русских пока ниже: Заваров — 5, Алейников — 2,85, Дасаев («Севилья», Испания) — 2. Но, уверен, так будет не всегда.
Примечательно, что многие клубы предпочитают иметь в своих рядах трех иностранцев одной национальности. Скажем, за «Милан» играют голландцы Гуллит, ван Бастен и Райкаард, за «Интер» — немцы Маттеус, Клинсманн и Бреме, за «Дженоа» — уругвайцы Агилера, Пердомо и Нас…
Правда, «Наполи» и «Ювентус» отчасти изменили этой традиции. Неаполитанцы дополнили и без того яркий дуэт бразильцев Алемао — Карека еще более великолепным аргентинцем Марадоной. Туринцы, кроме двух русских, остановили выбор на португальце Барроше. Но кто знает, может, наступит время, когда в строю «бьянко-неро» (так порой называют ювентинцев за их бело-черную полосатую форму) или другого клуба окажутся сразу трое советских «маэстро»…
Футбол на Апеннинах — не просто захватывающий спектакль, а еще и бизнес. Причем большой, связанный прежде всего с тотализатором. И не только открытым, но и массой подпольных. Правда, о последних ничего подробного сказать не могу — не сталкивался. Хотя много наслышан о закулисных махинациях и встречал в печати сведения, что ежегодно в кассы мафии попадает около четырех миллиардов долларов. Что же до официального тотализатора, сам в нем участвовал. Он напоминает наш «Спортпрогноз». Выигрышными считаются карточки, в которых угаданы исходы 13 или 12 матчей национального первенства. Рекордный же выигрыш составил, если не ошибаюсь, три миллиона долларов.
Но одним лишь тотализатором бизнес не ограничивается. Есть и другие источники доходов. Речь идет об огромных прибылях, получаемых от рекламы, продажи билетов, всевозможных атрибутики, сувениров, печатной продукции, от деятельности разбросанных по всей стране клубов тиффози…
Конкретнее? Билет на центральную трибуну туринского стадиона во время международной встречи «Ювентуса» стоит ни много ни мало сто долларов. Руководство клуба имеет право повышать цену на билеты в два раза на два самых интересных, по его мнению, матча чемпионата Италии. Несть числа фирменным магазинам «Юве», где заядлые болельщики могут купить все, что душе угодно, — майки, вымпелы, шарфы, шапочки, значки, брелоки, плакаты, фотографии… Причем, в дни ключевых встреч, скажем, финала Кубка УЕФА, предприимчивые хозяева, учитывая повышенный спрос, без зазрения совести взвинчивают цены на товар в два раза.
Клуб издает превосходно иллюстрированный ежемесячный журнал «Ура, «Ювентус»!»
Могу лишь догадываться, сколь щедро заплатили итальянская фирма «Упим» и американская «Каппа», чтобы на футболках, спортивных костюмах, сумках игроков самой именитой команды мира красовалась их реклама.
Она — дополнительный и довольно мощный финансовый источник и для пользующихся популярностью футболистов. Рекламируют все, что угодно: Дзенга — детские игрушки, Таккони — одеколон, Заваров — шоколад… Не обошли вниманием и меня. Итальянская фирма «Лотто» предложила рекламировать ее бутсы, предварительно опробовав их на мировом первенстве. Я дал «добро», но… Приехав накануне чемпионата в Новогорск, выяснил, что поторопился с обещанием. Оказалось, сборная уже заключила контракт на рекламу бутс другой, всемирно известной фирмы — «Адидас».
Итальянский футбол — зрелище не для слабонервных. Его фирменный знак — жесткость, граничащая порой с откровенной жестокостью. Того и гляди — на носилки угодишь.
Нет, нас не запугаешь (всякое видали), но, признаться, поначалу не всегда удавалось избавиться от боязни вмиг стать калекой. Нет-нет, да и уберешь инстинктивно ногу от мяча, когда соперник на тебя с «косой» мчится.
Спасибо за совет Бониперти. Как-то отвел меня в сторону после матча:
— Сергей, у нас каждая игра — это самая настоящая битва.
Да уж, не на жизнь, а на смерть, — подумал я.
— Мы не должны проигрывать ни одной баталии, — продолжал президент. — Играй жестче, на грани фола — здесь так принято. Пусть боятся тебя. Поставь ногу на мяч так, чтобы у противника отпала всякая охота идти с тобой на столкновение.
В следующей же игре я не замедлил воспользоваться советом бывалого специалиста по нейтрализации не в меру агрессивных соперников. И представьте себе — помогло. Очень скоро почувствовал, что визави стали обращаться со мною куда бережнее и обходительнее. Тьфу, тьфу, тьфу…
«Сергея Алейникова отличают безукоризненное видение поля и высокая техника».
(Франс Пресс).
На мой взгляд, одна из причин грязной игры, когда соперники не брезгуют грубыми приемами, хладнокровно бьют по ногам и беззастенчиво хватают руками, лежит на поверхности. Многочисленные нарушения стимулируются недостаточно строгими санкциями. Футболист дисквалифицируется на один матч лишь после того, как получит четыре предупреждения. Собрав же «коллекцию» из восьми желтых карточек, пропускает всего две встречи.
Впрочем, раздают эти карточки итальянские судьи несравненно щедрее наших. Арбитры не церемонятся с игроками. Упрекнул представителя Фемиды, иронично поаплодировал ему, картинно упал в штрафной, выпрашивая пенальти, — наказание следует неотвратимо.
В целом уровень судейства довольно высок. Случаются, конечно, и ошибки. Да разве без них обойдешься? Люди-то в черной униформе живые — не роботы. Но, что мне нравится, тренеры и игроки это понимают, не предъявляя к арбитру никаких претензий. В помине нет и просмотра видеозаписи, преследующего цель обнаружить промах и обвинить судью. Да и комментаторы ведут себя корректно: при демонстрации по телевизору спорного момента они предпочитают избегать каких-либо оценок, предоставляя зрителям возможность самим разобраться в ситуации.
Не могу воздержаться от комплиментов организаторам чемпионата. Ими все продумано до мелочей. Календарь игр просто идеален. Матчи первенства только по воскресеньям: тур — дома, тур — в гостях. Все игры начинаются одновременно — в 14.30, международные встречи по средам — в 20.30. Пресловутые переносы, столь часто практикуемые у нас, здесь неведомы. Нужно ли говорить о преимуществах такого стабильного и ритмичного игрового графика, нарушить который может разве что стихийное бедствие?
Люди идут на футбол, как на праздник. Стадион встречает их кричащей рекламой, бойко продаваемой на каждом углу всевозможной атрибутикой и множеством автолавок, бесперебойно торгующих съестным: аппетитными гамбургерами, бутербродами, мороженым, соками. И никаких очередей. Точнее, бывают, но чисто символические.
А потом начинается зрелище. Уж насколько богат русский язык эпитетами, да все равно не описать. Расцвеченные знаменами и плакатами трибуны не утихают ни на секунду. Окутанный дымом взорванных петард, стадион напоминает кратер вулкана, извергающий лаву невообразимого шума. В оглушающей какофонии труб, трещеток, барабанов и песнопений тонет свисток судьи… Это и есть знаменитые тиффози.
Они в чем-то схожи с нашими фанатами. Постоянно сопровождают команду на выезде, только гораздо большими группами и в любой стране. Страстно болеют и поддерживают любимый клуб, даже когда игра не ладится и на табло горит безнадежный счет. Беззаветно преданы своей команде и не делят симпатий с другой, даже если она из того же города.
В Турине соседствуют два клуба — «Ювентус» и «Торино». Первый, 22-кратный чемпион страны, сегодня самый популярный в Италии. Клубы «бьянко-неро» разбросаны по всей республике — крупным городам и маленьким поселкам.
«Торино» — не столь титулован, как его старший «брат», но в сороковые годы любимее него в Италии не было. Жизнь той доблестной дружины трагически оборвалась в мае 1949-го. Возвращаясь из Португалии, вся команда погибла в авиакатастрофе.
«Торино» опустился в класс рангом ниже, но, ведомый бразильским форвардом Мюллером, в 1990 году вернулся в элиту.
Обе команды играют на одном стадионе, но у каждой — свои болельщики. Так же, как в Москве у «Спартака», «Торпедо», «Динамо», ЦСКА…
«Алейников — настоящий мастер, потому что он относится к себе критично и не рискует делать то, чего делать не может».
(«Тутто спорт»).
Не намерен приукрашивать действительность, в которую окунулся на Апеннинах. Я достаточно поколесил по белу свету и давно уже потерял розовые очки. Но тем не менее увиденное в Италии впечатляет. Здесь я впервые узнал и испытал на себе, что такое профессионализм в подлинном значении этого слова.
Футболисты избавлены от мельчайших хлопот, не говоря уже о крупных, с которыми то и дело сталкиваешься у нас. Клуб берет на себя обязанность обеспечить игрока всем необходимым, вплоть до ежедневной стирки формы и полной экипировки, включая цивильный костюм и пальто.
Отвлекусь на минутку: вспомнил веселый случай. Приехав на денек-другой в Минск, встретил старых приятелей.
— Ну и пальтишко ты там приобрел, — иронизируют по-доброму, глядя на фирменный наряд «Юве». — Неужто не заработал на лучшее?
— Да нет, — говорю, — не покупал, клуб подарил. А чего вы перестали улыбаться? Наверное, итальянцы ничего в моде не понимают.
— Ты не подумай, хорошее пальто, — успокаивают. — Серьезно, презент «Ювентуса»? Дай потрогать…
Клуб сразу же предоставил в мое распоряжение автомобиль. Разумеется, «Фиат». Предлагали еще одну машину — для жены. Но пришлось отказаться: Наташа не горела желанием сесть за руль.
Мы пользовались услугами специально прикрепленных к нашей семье переводчика, с которым вы уже знакомы, и двух врачей — терапевта и педиатра.
За квартиру, машину, медицинское обслуживание, питание, телефонные разговоры и прочее платил «Ювентус». Правда, определенная сумма (со скидкой) удерживалась при этом из моей зарплаты.
В Турине есть даже специальные рестораны, где игроки «Юве» и их семьи могут прекрасно провести время, воспользовавшись льготными ценами.
Сколько ж он там зарабатывал? — поинтересуетесь вы и будете не оригинальны. С этим вопросом мне не давали прохода ни здесь, ни, особенно, дома. Неужели так любопытно?
Откровенно говоря, я бы не хотел афишировать свои доходы. Тем более, что в профессиональном клубе это считается правилом дурного тона. Впрочем, всезнающая пресса и без меня обнародовала условия контракта. Вот только сведения в газетах бывают подчас разноречивы и недостоверны.
«Что касается зарплаты Алейникова, то, по словам Жулиано (генеральный директор «Ювентуса». — прим. авторов), он будет, согласно договоренности, получать столько же, сколько и Заваров — 800 миллионов лир (592 тысячи долларов за три года)».
(«Футбол-хоккей» по сообщению «Гадзетта делло спорт»),
«Хотя сумма контракта меньше, чем у Заварова, лично для Алейникова контракт более выгоден — по его условиям в конце сезона 1989/90 года минчанин получит более 200 тысяч долларов, тогда как Заваров — только 125 тысяч».
(ТАСС — «Комсомольская правда» по сообщению французской «Экип»).
Вправе сказать лишь, что зарабатывал в 5-6 раз меньше итальянских футболистов. Но и этого хватало, чтобы жить в полном достатке. Хотя не мог позволить себе роскошь купить за сто тысяч долларов шикарный «Мерседес», как у Таккони.
Были еще премиальные. Примечательно, что за победу в каждой встрече одинаковое вознаграждение получали все восемнадцать штатных игроков «Юве», независимо от того, сражались ли на поло или вообще не были заявлены на матч.
Вот и закончились мучительно долгие «холостяцкие» будни: спустя полтора месяца приехали жена и сын. Я встретил их в миланском аэропорту. Трехлетний Артем никак не мог понять, где очутился, и растерянно глазел на окружающих, тщетно пытаясь уловить смысл неведомых ему слов. Сыну еще долго было невдомек, что Италия — это вовсе не Зеленый Луг или Чижовка. Иногда схватит за руку: «Папа, поехали к бабушке на Харьковскую».
Дождавшись семьи, я перебрался из отеля в предоставленную клубом просторную трехкомнатную квартиру. Раньше здесь жил Мауро, выступавший позже за «Наполи».
Кроме нас, в трехэтажном особняке обосновались еще две семьи. Дом получился прямо-таки интернациональный. Хозяева — страховой агент и страстный болельщик Альбэрто, журналистка Брынья, исландка по происхождению, и четырехлетняя Анна-Кристина — сдавали еще одну квартиру французской чете. У вечно спешившего по своим делам Патрика, представлявшего в Турине интересы фирмы «Данон» по выпуску йогурта, и его супруги — двое сыновей-школьников.
Квартира, естественно, со всеми удобствами. Во дворе — открытый бассейн и фруктовый сад. Пользуйся на здоровье. Но стоит этот комфорт недешево, даже со скидкой. Как говорится, за удовольствие надо платить.
Хозяева предоставили мебель и холодильник. При этом, знакомясь, Альбэрто не забыл предупредить:
— Обстановка старинная. Пожалуйста, поаккуратней, синьор!
Все остальное пришлось покупать самим, вплоть до ложек и кастрюль. Благо, при слово «дефицит» здесь недоумевающе смотрят тебе и глаза: «А что это такое?».
Никак не могли привыкнуть: дважды в неделю к нам приходила служанка — делать генеральную уборку. Жена сначала возражала: «Что я у тебя, белоручка, сама по хозяйству не управлюсь?» Но потом убедили — так заведено. У футболиста «Ювентуса» должна быть прислуга.
Процветающий и маститый клуб высоко держит марку, ревностно заботясь о своем престиже. Мелочей в этом важном деле не существует — резонно считают руководители команды. Приходилось следовать негласным правилам.
Мы с супругой не имели права ездить на общественном транспорте — трамвае или автобусе, посещать базар, дешевые магазины, бесплатную поликлинику. Больше того, хотя бы изредка должны были наведываться за покупками в магазины, где от цен с многочисленными нулями дух захватывает. И еще обязаны модно, опрятно и со вкусом одеваться. Иначе…
Как-то, прогуливаясь по городу, заглянули в лавку. Собрались уже было выходить, как к Наташе подошла незнакомая продавец и… вежливо, с улыбкой объяснила, что жене футболиста такой команды не подобает «вареную» юбку носить. Ну и дела! Мы, конечно, посмеялись, но замечание учли, временно изъяв из своего гардероба джинсовые вещи.
«Терпение — доблесть сильных духом. Алейников, несмотря на трудности периода адаптации, смог дождаться своей очереди: «Я пока еще не в лучшей своей форме, но в новой тактической роли мне удается реализовать свои возможности наилучшим образом. С «Дженоа» мне посчастливилось забить важный гол. Конец кошмара? Да я и так всегда спал спокойно. У меня никогда не было амбиций бомбардира. Я и в Минске-то больше десяти голов за сезон не забивал».
(«Тутто спорт»).
Чуть обжившись, решили справить «новоселье». Пригласили на обед Заваровых и хозяев дома. Искусный кулинар, Альбэрто сам взялся приготовить бифштекс. Проявив свойственную итальянцам экономность, загодя поинтересовался, сколько будет гостей, дабы не стряпать лишнего.
Мясо получилось на славу. Впрочем, и хозяин оценил по достоинству русскую, а точнее — белорусско-украинскую, кухню. Отведав борща, драников и специально припасенной для него «Беловежской», перевел дух и показал большой палец.
Разноязычие отнюдь не мешало нам общаться. Теплая обстановка растворила языковой барьер, и мы прекрасно понимали друг друга, о чем бы ни говорили — футболе, политике, любви.
С Заваровыми такие встречи стали традицией, без которой наша заграничная жизнь была просто не мыслима.
Здесь, на далеких Апеннинах, когда чувства болезненно обострены ностальгией, познается истинная цена дружбы между соотечественниками. Чужая земля сплачивает, делает человеческие отношения чище и надежнее.
Дома у каждого из нас были (и остались) свои друзья: у Саши — Олег Кузнецов, у меня — Вася Рац. Мы же с Заваровым были на родине просто приятелями, связанными лишь одним общим интересом — помочь успешно выступить сборной. И, пожав руки, спешно разъезжались по своим городам. За границей мы стали друзьями.
От нашего дома на Страра дель Кантелло до обители Заваровых — десять минут езды. Не одну сотню километров накрутили спидометры двух «Фиатов» по этому проторенному маршруту. Наведываясь вечерами друг к другу в гости, мы зачастую окунались в воспоминания.
Поначалу чаще собирались у Заваровых. Был в этом маленький секрет: они поставили спутниковую антенну и регулярно смотрели из Москвы первую программу. Так что благодаря им и мы знали обо всех событиях в стране.
От души болели у телевизора каждый за своих бывших одноклубников, принимая близко к сердцу их любую неудачу и искренне радуясь победам. Обычно узнавали все новости из «Футбольного обозрения».
В это время годовалому Валерке уже снились сны. Его семилетний братик Санька «по-отечески» опекал нашего Артема. Ну а Оле с Наташей тем для разговоров было не занимать…
— В «Ювентусе» никто никого не заставлял работать. Но команда была обязана выигрывать, — вспоминает Бонек. — Наших работодателей не интересовало, к чему стремится каждый из нас, выходя на игру: жажда славы, желание побольше заработать или… всего лишь каприз. Например, Кабрини утверждал, что для него деньги не главное. Его жена — владелица нескольких отелей на Сардинии. Скорее всего этой семье денег хватало, поэтому Антонио мог себе позволить делать вид, что футбол для него всего лишь любимое занятие. Зато для Росси (и он не скрывал этого) деньги — прежде всего! Ведь популярность — одно, а деньги — другое дело. Хотя чаще всего их нельзя разделить.
С тех пор, когда знаменитый поляк поделился этим своим мнением, минуло немало лет. Но, похоже, время не властно над законами жизни профессионального клуба. По крайней мере я не обнаружил ничего нового по сравнению с услышанным из уст «Зиби».
«Алейников напоминает Бонека не только казацким упрямым чубом, но и своей открытостью».
(«Стампа сера»).
Правда, синьор Бониперти не уставал напоминать нам едва ли не перед каждым поединком:
— Вы хотите и любите красиво жить. Но чтобы хорошо зарабатывать, надо выигрывать. Так что вперед, ребята, к победе!
Однако не думаю, чтобы у президента очень уж болела голова о нашем финансовом благополучии.
Зато в остальном Бонек прав на все сто. На самом деле, в «Ювентусе» не принуждают работать до седьмого пота. Никак не ожидал, что туринцы тренируются всего лишь раз в день — полтора часа. Освободился к полудню и делай, что хочешь, аж до завтра.
Непривычно после ежедневных двухразовых занятий в минском «Динамо» и сборной. Вот и приходилось иногда оставаться с Сашей после тренировок для самостоятельной работы. Дабы форму не потерять.
Подъем — в девять утра. Зарядка не обязательна. Выходной — понедельник. Встречаясь во вторник, лаконично, в общих чертах обсуждали перед занятиями предыдущий матч. И никаких детальных разборов.
Предыгровая установка тоже здорово отличается от нашей. Нет тут ни назиданий, ни «разжевывания» персональных заданий. Тренер краток: пару слов о тактике — и вперед!
Как-то разоткровенничались на тренировке с капитаном команды Тричелла.
— Роберто, ну и режим у вас, — говорю ему. — Когда ехал сюда, думал «пахать» придется от зари до зари. А оказалось все наоборот. Не то что у нас.
В разговор неожиданно вмешался Брио, самый старший в команде.
— А что вы, собственно, выиграли, чтобы критиковать итальянскую систему, — мировое первенство или Кубок чемпионов? — «завелся» Серджо. — Самое главное результат. Кто побеждает, тот и правильно тренируется. Вот станете чемпионами мира, тогда другое дело. А пока больше побед у нас.
Скажу честно, я не нашел веских аргументов возразить ему. Разве что оставалось на их родине отобрать у аргентинцев Кубок мира. Увы, не получилось…
На этом неожиданные и удивительные для меня открытия в итальянском футболе не кончились. За первым же совместным обедом понял, что понятия «спортивный режим» у «профи» не существует. На виду у тренеров игроки беззастенчиво пьют вино, исключительно сухое. Многие курят. Это — в порядке вещей. Правда, на время чемпионата мира врач «Скуадры адзурры» ввел для футболистов сборной ограничение: выкуривать не более трех сигарет в день.
Когда я решительно отодвинул от себя бокал с вином, на меня посмотрели, как на инопланетянина, и тактично поинтересовались, не болен ли?
Итальянцам этого не понять. Вино для них словно сок. Оно — непременный атрибут не только праздничных застолий, но и обычных, ежедневных семейных трапез, за которыми им угощают даже четырнадцатилетних.
Да что там подростки. Оля Заварова вообще анекдотичный случай рассказала. Только Сашка пошел в первый класс итальянской школы, как приносит в дневнике запись для родителей: «Просим купить полкилограмма винограда для завтрашнего урока виноделия».
Оказывается, детвора на практике изучает весь технологический процесс. Надевают резиновые сапоги и с визгом топчут гроздья, как положено. А потом вместе с преподавателями… дегустируют алкогольный продукт собственного производства. Каково матери?
Слава Богу, хоть в детском садике этого не проходят. Считают, рановато еще. А то мы вряд ли решились бы отдать туда Артема.
«Дино Дзофф: «Фортунато и Алейников отменно сыграли в середине поля в нескольких матчах. Они отлично сосуществуют на поле, как и следует ожидать от таких опытных и умелых мастеров, и четко делят между собой обязанности».
Сергей Алейников: «Сегодня ясно одно: «Ювентус» — это очень сильная команда, примерно такой мне ее и описывали. У нас отличная организация, соперникам трудно предугадать наши действия».
У советского игрока установились хорошие отношения с Дзоффом».
(«Коррьере делло спорт»).
Руководители клуба считают ниже своего достоинства контролировать футболистов. Да в этом и нет нужды. Отношения с игроками строятся на полном доверии. Ведь они — профессионалы. Занимайся, чем хочешь, но ты обязан быть всегда в форме и демонстрировать игру, достойную «Ювентуса». Ты обязан побеждать.
Мне ни разу не доводилось видеть, как кого-то из футболистов оштрафовали. Разве что в шутку. Однажды Бруно на минуту опоздал на тренировку и вынужден был раскошелиться на… пять бутылок шампанского.
Тысячу раз прав Платини, который утверждает в своей книге: «Результат. Здесь считаются только с результатом игры. Поддержка зрителей просто сказочная. Страшный шум внезапно прекращается, когда выходим на поле. После этого мы должны выиграть. Любой ценой! Только результат важен, он — святыня. Во Франции спорят на тему создания голевых моментов и преимуществ одной команды над другой. В Италии этого нет. Результат. И проигравшая команда не достойна ничего, кроме презрения».
Памятуя об этом, ювентинцы выходят на каждый матч, словно на битву гладиаторов. И сражаются, как в последний раз.
Не всегда сопутствует удача, не всегда самоотверженность вознаграждается желанной победой. Но каждый из ребят, добредя после игры до раздевалки и устало опустившись в мягкое кресло, может смело посмотреть в глаза тренерам, болельщикам и, не покривив душой, сказать: «Я отдал борьбе все силы, все, что мог».
В новом сезоне «Ювентус» поменяет сразу всех одиннадцать игроков». Такой вердикт вынесла накануне Новогоднего праздника беспощадная итальянская пресса, когда мы пришли к промежуточному финишу лишь шестыми, далеко отстав от «Наполи» — «зимнего» чемпиона страны, как здесь именуют команду-победительницу первого круга. Не менее категоричен был и рассерженный президент «Фиата» Аньелли, заявив в печати: «Отныны я буду иметь дела с русскими во всех сферах, кроме футбола».
Оставалось проглотить горькую пилюлю и после недельной передышки ринуться в бой за медали, хотя бы бронзовые. Которых… не существует. На Апеннинах нет призеров в нашем понимании этого слова. Взамен медалей три лучших клуба получают щедрое денежное вознаграждение, а чемпионы еще и скудетто. Этот знак отличия в виде щита с изображением трехцветного национального флага игроки пришивают к футболкам и гордо носят его на протяжении всего следующего сезона, словно грозя соперникам: «Берегитесь! Перед вами — чемпионы». Скудетто для итальянцев дороже всяких наград.
На форме ведущих команд можно увидеть еще один фирменный знак — позолоченную звезду. Ее удостаиваются те, кто выигрывал первенство страны не менее десяти раз. Футболки ювентинцев украшают сразу две такие звезды, напоминая об абсолютном рекорде знаменитого туринского клуба, праздновавшего победы в 22 чемпионатах Италии.
Но довольно про эмблемы. В тот критический период жизни команды на них не обращали внимания. Что проку от былых заслуг? Они не в счет, и в каждом новом сезоне нужно отстаивать свой высокий авторитет, добиваясь громких побед. Иначе…
Первой «жертвой» разгневанного Аньелли стал многолетний президент клуба Бониперти. Глава «Фиата» не смилостивился над сединами уважаемого специалиста, при котором «Юве» только девять раз выигрывал первенство страны, и дал ему отставку в разгар сезона. Аньелли мотивировал свое сенсационное решение недовольством кадровой политикой подчиненного. Мол, его ошибки в подборе тренеров и игроков не позволили клубу добиться в последние годы сколь-нибудь значимых побед.
Бониперти ничего не оставалось, как смириться с судьбой. Он приехал проститься с командой перед матчем с «Лацио». Мне стало жаль президента, теперь уже с приставкой «экс»: никогда прежде не доводилось видеть его таким печальным и растерянным.
— Я ухожу. Так надо, — его голос предательски дрожал. — Но мое сердце по-прежнему принадлежит «Юве», и я буду болеть за него до скончания дней своих. Вы игроки великого клуба, помните и гордитесь этим. Будьте всегда мужчинами…
Но не так-то просто оказалось расстаться с дружиной, к которой прикипел душой. Спустя несколько месяцев, под занавес сезона, Бониперти пригласил команду домой на прощальный ужин. Пришли все, кроме… Дзоффа. Но об этом позже.
«Можно смело утверждать, что Алейников хорошо вписался в схему «Ювентуса» и в очередной раз (в матче с «Аталантой». — прим. авторов) продемонстрировал качества футболиста, способного регулировать игру и вдохновлять партнеров на зрелищный футбол
(Франс Пресс).
На смену Бониперти пришел приятель Аньелли бывший вице-президент «Юве» адвокат Кьюзано.
Следующим попал в немилость всемогущему боссу славный и беззащитный Дзофф. Решение об отставке тренера, окончательное и бесповоротное, созрело задолго до финиша сезона — после вызвавшего бурю негодования мартовского поражения в гостях у будущего чемпиона — «Наполи». И, разумеется, никто не хотел слушать нашего ироничного оправдания, что «Юве» попросту заколдовали. На обеде в день игры официанты беззастенчиво, с серьезным видом посыпали вокруг большого стола, за которым трапезничала команда, без малого пуд соли.
Впереди Дино ждали блестящие победы его питомцев в розыгрышах Кубка УЕФА и Кубка Италии. Но даже столь великолепный успех не смог спасти «мистера» от прощания с родным клубом. Ничего не понимаю! Вернее, никак не возьму в толк, отчего на Апеннинах ценится прежде всего победа в чемпионате страны? Все остальные достижения, даже на международной арене, отступают на второй план. Разве справедливо?
Разведав о намерении Аньелли расстаться с Дзоффом, пресса тотчас принялась искать преемника обреченному тренеру «Юве». Кого только ни называли: англичан Далглиша и Венейблса, голландца Беенхаккера, итальянца Бьянки, немца Беккен6ауэра.~ Но прогнозы не оправдались. Дзоффа сменил тренер «Болоньи» Майфреди — протеже Бониперти. Едва приступив к своим обязанностям, новый наставник во всеуслышание заявил:
— Цель «Ювентуса» в грядущем сезоне — выиграть все турниры, в которых он будет участвовать.
«Я не знаком с господином Майфреди, — говорит Сергей Алейников. — Единственное, что знаю, так это то, что он высокий и толстый».
(«Гадзетта делло спорт»).
Болельщики любили Дзоффа. «Дино, не уходи!» — скандировали они, шествуя по улицам Турина после нашей победы в Кубке Италии. Но что проку от этой манифестации — глас вопиющего в пустыне. Здесь вершат судьбы другие.
Не скрою, тяжело переживал расставание с «мистером», перед талантом и спортивным долголетием которого преклоняюсь. Величайший голкипер, за плечами которого более тысячи матчей, он единственный на всем белом свете, кому удалось в сорокалетнем (!) возрасте завоевать титул чемпиона мира.
Вся жизнь Дзоффа — беспрерывная и неустанная борьба с каверзами судьбы, в которой он получил отменную закалку. Сколько раз его списывали со счетов, но он вновь и вновь возвращался в ворота, доказывая, что равных ему на последнем рубеже обороны нет. Годы не отняли у него прекрасную реакцию, хорошую скорость. Для молодых он всегда был примером надежности и хладнокровия. «Папа Дино», как звали ветерана в команде, сохранял в игре завидное спокойствие, вселяя его в партнеров. И только потом, после матча, давал себе разрядку, выкуривая две, а то и три сигареты подряд…
Ступив на тренерскую стезю, Дзофф остался таким же простым в общении. Он никогда не ставит себя над игроками, считая, что авторитет у подопечных надо зарабатывать делами, а не словами.
Наши теплые с первого дня отношения постепенно переросли в дружбу. Не побоюсь этого громкого слова, хотя как-то не принято характеризовать им взаимоотношения тренера и игрока. Позже подружились и наши жены. Они познакомились в ресторане на торжественном вечере, который по поводу рождественских праздников организовало для футболистов и их семей руководство «Ювентуса».
Все время до окончания банкета мы были вместе с очаровательной и несчастной Мариэллой Ширеа и ее сыном Рикардо — теми самыми, что остались без трагически погибшего недавно в автокатастрофе мужа и отца, знаменитого капитана «Скуадры адзурры». На вечере Мариэлла и познакомила Наташу с Анной, супругой Дзоффа. Был приятно удивлен и тронут, когда Дино вместе с женой и Мариэллой проводили нас на автомобилях домой.
Вскоре я сменил временно предоставленную в мое пользование машину на собственную. Футболистам «Ювентуса» предоставляется право купить автомобиль своей фирмы «Фиат» с 50-процентной скидкой. Причем можно сделать спецзаказ: от цвета кузова и обивки сидений до люка в крыше и кондиционера в салоне. Из всех марок «Фиата» мне приглянулась темно-зеленая «Ланча». На ней, к слову, итальянец Массимо Бьязион выиграл в Греции престижные международные ралли «Акрополи».
Мне, конечно, далеко до знаменитого гонщика, и его лавры не тревожат моего самолюбия. Хотя без ложной скромности считаю, что умею управляться с машиной. Однако не уберегся: слишком уж специфичны, мягко говоря, на Апеннинах правила уличного движения. Не официальные, на бумаге, а реальные, с которыми ежесекундно сталкиваешься на мостовой. Только прибывший в Италию иностранец очень скоро начинает сомневаться в надобности светофоров, на которые никто не обращает внимания.
Короче говоря, новенький автомобиль я разбил. Не вдребезги, но в ремонт все равно пришлось отдать. Случилось это в Турине по пути на стадион, откуда «Юве» должен был отправиться на последний матч первенства в Лечче. Как чувствовал: просил Дзоффа не брать меня на эту ничего не значащую игру и дать перевести дух в преддверии решающего сражения за Кубок УЕФА с «Фиорентиной». Как-никак провел без передышки 86 (!) встреч. Но тренер отказал, и…
— Ну вот, «мистер», я так и знал, — шутливо упрекнул Дзоффа, глядя на вмятину в крыле изящной «Ланчи».
— Дино, придется платить, — улыбнулась приехавшая проводить мужа Анна.
— Придется, — вздохнул тренер и сунул руку во внутренний карман блайзера…
Борьба не на жизнь, а на смерть продолжается на полях Италии вплоть до последнего тура. Результаты матчей абсолютно не предсказуемы. Даже обреченные аутсайдеры сражаются так, словно ничего уже не решающий матч — самый главный в их жизни. Ну кто бы мог подумать, что грозный «Милан» уступит безнадежно застрявшей на дне турнирной таблицы «Вероне»? Эта осечка дорого стоила популярному клубу, уступившему в итоге высшую ступень пьедестала «Наполи».
Не хочу утверждать, что проблема так называемых договорных матчей для Италии совсем не актуальна. Но за годы, прожитые в этой стране, ничего подозрительного не замечал. Вполне возможно, потому что именно в сезоне моего дебюта на Апеннинах здесь был принят сенсационный закон: трехлетнее тюремное заключение грозит организаторам «черного тотализатора», а один год в застенках — футболисту, который за денежное вознаграждение содействовал намеченному результату встречи. Сурово, но справедливо.
Решительно пресекаются даже попытки совершить подлог. Строгое наказание постигло президента клуба «Удинезе» Поццо, пытавшегося на финише первенства договориться с «Лацио». Он на три года отстранен от футбола. Но это еще не все. Пострадала и его команда: следующий чемпионат «Удинезе» начала с… минус пяти очков.
Победа в заключительном поединке с «Лечче» нам ничего не дала. Собрав одинаковый «урожай» с «Интером», мы уступили конкуренту третье место из-за худшей разности мячей. И незамедлительно подверглись обструкции. Нас нещадно критиковали пресса, тиффози и, конечно же, Аньелли. Избавившись от президента и объявив о скором расставании с тренером, влиятельный хозяин «Ювентуса» принялся за игроков. Главными виновниками, как и следовало ожидать, оказались иностранцы.
Не дождавшись финиша сезона, который венчали решающие поединки за Кубок УЕФА, посоветовали собирать чемоданы Саше Заварову. Он покинул Турин со словами: «Очень жаль, но я все-таки не смог прижиться в итальянском футболе и приноровиться к системе игры «Ювентуса».
За ним последовал португалец Баррош, о котором рассерженный Аньелли с иронией заметил: «Я не нахожу в нем ничего перспективного. К тому же он так мал, что его плохо видно с трибун».
Следующим на очереди был я. Мне так казалось, хотя руководители клуба не спешили заявить о своем намерении расторгнуть контракт с последним из оставшихся «легионеров». Более того, изредка после матчей я даже удостаивался личной похвалы не только Кьюзано, но самого Аньелли. И тем не менее…
«Лишь один иностранец может сохранить свое место в «Ювентусе» 90-х годов. Его зовут Сергей Алейников. Он попал в эту команду почти случайно и продолжает собирать хвалебные отзывы.
В пользу Алейникова говорят такие факты: он очень быстро освоился, не испытал кризисов, через которые прошел Заваров, он так же, как и жена, быстро выучил итальянский, ему симпатизирует команда, он обзавелся большим количеством друзей в городе и явно нравится широкой общественности. Кроме того, поговаривают в обществе, не так уж много есть игроков, которые могли бы справиться с ролью, играемой им.
Итак, если Заваров и Баррош все поняли несколько месяцев назад, Алейников имеет право на надежду».
(«Коррьере делло спорт»).
Я устал от неопределенности, постоянного тревожного ожидания новой трансферной политики Аньелли, устал от пестрящих сенсационными фактами и слухами газет. Каждый день в прессе появлялись новые имена зарубежных претендентов на наши места в «Юве». Их я насчитал полтора десятка: немцы Хесслер, Меллер, Ридле, Ройтер, бразилец Хулио Сезар, швед Нильссон… Любопытно только, как они все поместятся в одной команде? Нет, не зря ребята в клубе первым делом мне посоветовали:
— Если хочешь спокойно спать и хорошо играть, не читай наших газет.
А «утки» все летели и летели — со всех концов света в теплую и экзотическую Италию. И вот уже оказывается, что Ридле из бременского «Вердера» подписал контракт с «Лацио», а вовсе не с «Ювентусом». Не собирается в Турин и Меллер, всего лишь переехавший из Дортмунда во Франкфурт-на-Майне и сменивший форму «Боруссии» на «Айнтрахта».
— Я решил остаться дома, так как еще слишком молод, чтобы уверенно чувствовать себя среди «волков» высшей итальянской лиги, — заявил он.
Твердо решил: если продолжу карьеру на Апеннинах, выпишу сюда, как Заваров, нашу прессу — «Советский спорт», «Пресс-бол», «Физкультурник Белоруссии», «Знамя юности», «Крокодил»… А пока благо хоть купил спутниковую антенну. Она-то и связывает меня с родной землей. Каждый вечер с волнением смотрим в семейном кругу нашу первую телепрограмму — как-то там, дома?
Пока мы и наши болельщики горевали по ускользнувшим из рук «медалям», Неаполь праздновал победу — не день и не два… Сами виновники торжества во главе со своим «королем» — непревзойденным Марадоной решили не искушать судьбу. Во избежание непредсказуемых своими последствиями встреч с ошалевшими от счастья (и не только) тиффози и в стремлении не разжигать ажиотажа, команда, наскоро собравшись, в полном составе обосновалась на шикарном катере и отбыла пировать в море.
А тем временем Неаполь захлебывался от восторга. Победа стерла на пару суток контрасты между ослепительной роскошью и убогой нищетой, объединив всех горожан в пылкой любви к своим идолам в лазурных футболках. Перед триумфом кумиров оказались все равны. И это здорово!
«Алейников прибыл в команду последним и, видимо, уйдет из нее также последним. В его пользу говорят серьезность поведения, быстрая адаптация, постоянная эффективность отдачи. Все эти элементы имеют большое значение и для нового «Ювентуса», который в настоящий момент только рождается. Во всяком случае в команде, которая, по заявлениям, будет состоять из архитекторов и волшебников мяча, обязательно понадобится умелый и честный каменщик, который сможет положить фундамент».
(«Тутто спорт»).
На берегу Неаполитанского залива праздновали успех так, как это умеют делать только итальянцы. В ночь после решающего выигрыша у «Лацио» на улицах города расплескалось море эмоций, всеобщего ликования. Тысячи фанатов запрудили площади и скверы, дружно скандируя: «Наполи» — ты непобедим!», «Марадона — ты наш король!». Разрывались от непрерывной нагрузки автомобильные клаксоны, счастливые тиффози разъезжали на машинах и мотоциклах, размахивая голубыми знаменами.
На центральной улице съели праздничный торт длиной в… восемь метров. Прохожих бесплатно угощали вином и пиццей. Самые отчаянные из болельщиков попытались с помощью пиротехники заставить дымиться Везувий.
Увы, не обошлось без трагедии. Футбольные спектакли, как это ни прискорбно, неразлучны с людскими драмами. Так было, так есть и так… Рад бы ошибиться в своем прогнозе.
Стремительно мчавшись на мотоцикле, парень в наушниках пребывал во власти радиорепортажа о последних минутах захватывающего поединка «Наполи» с «Лацио». Финальный свисток. «Наши — чемпионы!» — надрываясь, закричал в микрофон комментатор. Позабыв от счастья обо всем на свете, юноша не справился с управлением и врезался в каменный столб. Победа любимцев обернулась для него гибелью…
В этой жизни горе и веселье ходят рядом.
Первый за долгие годы крупный успех пришел к «Ювентусу» в апреле 1990-го. И я счастлив, что причастен к этому событию…
Финал Кубка Италии. Первый поединок с «Миланом» в Турине завершился безрезультатно (0:0), что заметно снизило наши шансы в споре за почетный трофей. Пресса и миланские тиффози поспешили «похоронить» «Юве», окрестив ответную встречу чистой формальностью.
Меня же не покидало предчувствие удачи. Подкреплялось оно приятными воспоминаниями о разгроме, который полтора месяца назад «бьянко-неро» учинили тому же хваленому «Милану» в матче первенства. То была одна из лучших моих игр на итальянских стадионах. Из трех безответных голов два забивались при моем непосредственном участии, за что и получил самую высокую среди партнеров оценку — 7,5.
«Советский футболист сыграл безукоризненно и был сегодня сильнейшим на поле», — сказал Кьюзано.
(«Тутто спорт»).
Настал долгожданный день решающей битвы. Милан бурлил с утра, предвкушая победу своих любимцев. Более 80 тысяч зрителей, заполнивших трибуны красавца-стадиона «Сан Сиро», пришли засвидетельствовать наше фиаско. И просчитались.
«Юве» в этот вечер был неудержим. В середине первого тайма нам удалась кинжальная контратака, которую метким ударом завершил Галиа. Надежды хозяев на триумфальную победу рассыпались, как карточный домик. Обескураженные случившимся, они бросились отчаянно штурмовать ворота Таккони. Но все их попытки спасти матч были тщетны. Лишь однажды у меня екнуло сердце, когда сильнейший удар ван Бастена отразила перекладина.
Кубок — наш!
Что было потом — не описать. Ошалев от радости, мы обнимались, целовались, пели песни на глазах у раздраженной и разочарованной публики, поспешившей свернуть красно-черные знамена и транспаранты с надписью «Вперед, «Милан»! Ты непобедим!».
Вдруг из невообразимого шума вырвался громовой голос Таккони:
— Ребята, дайте кубок Сергею. Он первым из русских выиграл этот приз.
Мгновенно огромная и тяжеленная чаша оказалась в моих руках, что не замедлили зафиксировать для истории недремлющие фоторепортеры.
Пока я позировал, в раздевалке уже опустошали последнюю бутылку шампанского. И, охмелев (больше от счастья, чем от спиртного), под дружный хохот искупали в бассейне не успевших сбросить одежду двух массажистов.
Неожиданно в дверях появился Берлускони, многолетний патрон «Милана», телевизионный магнат и миллиардер. Страшно расстроенный, он нашел в себе силы на джентльменский жест и пришел поздравить доставивших ему столько страданий соперников.
Немало наслышан о благородстве этого преданного футболу человека. Такие люди достойны уважения. Всего лишь два факта, но как красноречиво характеризуют его. Рассказать?
По пути к кубковой встрече с нами «Милан» сыграл вничью (1:1) с «Аталантой». Этот счет вывел его в полуфинал. Но еще за считанные минуты до конца миланцы терпели катастрофу — 0:1. В столь критический момент их игрок получил тяжелую травму, и капитан соперников Стремберг умышленно выбил мяч за кромку поля, дабы врачи оказали пострадавшему экстренную помощь. А дальше… Во всем цивилизованном футбольном мире, следуя негласным правилам, соперники, выбрасывая мяч из-за боковой, с благодарностью возвращают его противнику. Но Райкаард и не подумал ответить благородным жестом. Он немедля адресовал мяч партнеру, и миланцы сравняли счет.
Возмущению Берлускони поведением своих подопечных не было предела. Он едва не снял родной клуб с розыгрыша, но, поостыв, решил ограничиться публичным осуждением своих игроков.
Еще один пример. Наверняка, у многих из вас до сих пор перед глазами печальный эпизод встречи мирового первенства ФРГ— Голландия. Помните, как по-хамски поступил все тот же Райкаард, дважды плюнув в лицо Феллеру?
И этот возмутительный факт не остался без внимания Берлускони. Он тотчас отправил выступающему в «Милане» голландскому защитнику гневное письмо, в котором обвинил известного футболиста в неспортивном поведении и подрыве репутации знаменитого клуба.
Хорошо, что есть в футболе люди, для которых благородство и честь — отнюдь не отвлеченные понятия.
«Этот игрок из-под знака серпа и молота весел, хитер, ироничен. Надо было видеть, как он шутил с миланскими тиффози, когда те задавали ему вопросы в связи с воскресным триумфом. Все смеялись от души».
(«Тутто спорт»).
У выхода со стадиона меня задержали.- сотрудники телевидения Монте-Карло. Очень уж им хотелось взять интервью у первого русского, который выиграл кубок чужой страны. Вот только как быть без переводчика? — засуетились они. Но быстро успокоились, едва началась беседа. Посредник в общении нам не понадобился — ответы на все свои вопросы они получили на итальянском, чему были немало удивлены.
…Из Милана вернулись за полночь. Спать не хотелось. Да разве уснешь после такой победы, когда внутри все поет и яркие воспоминания о случившемся громоздятся друг на друга, напрочь лишая покоя. Включил шестой телеканал, почти круглосуточно извергающий в эфир лавину музыки на любой вкус. И… ушам не поверил. Вот так сюрприз! Выступает какая-то итальянская группа, и в припеве лишь одно повторяющееся несколько раз слово: «А-лей-ни-ков».
Только не подумайте, что сразу возомнил из себя героя, о котором слагают песни. Просто фамилия у меня, наверное, мелодичная — вот и приглянулась музыкантам. Но как бы там ни было, все равно приятно.
Одолев в четвертьфинале западногерманский «Гамбург», мы впервые, пожалуй, почувствовали близость и реальность достижения самой заветной цели — выиграть Кубок УЕФА. Проблемы в чемпионате страны, где нам уже ничего не светило, сами по себе отошли на второй план. Все помыслы были сосредоточены на одном — во что бы то ни стало победить в престижном европейском турнире. Вслух об этом не говорили, но каждый, уверен, затаил в себе дерзкую мечту.
Судьба двухраундового поединка с «Гамбургом» была решена уже в первой встрече на поле соперника. Разочаровав его болельщиков, мы на удивление легко расправились с маститым клубом — 2:0. Мой труд в этом матче был удостоен самой высокой среди игроков, по итальянским меркам гроссмейстерской, оценки — 8 баллов. Пока это личный рекорд.
Ответный поединок в Турине «Юве» мог себе позволить даже проиграть — 1:2.
«В конце нынешнего сезона мы можем еще многого добиться, например, выиграть престижный трофей, — говорит Сергей Алейников. — Через несколько месяцев мы станем непобедимыми».
(«Тутто спорт»).
Жребий словно издевается над «бьянко-неро». Не успело еще стереться в памяти сражение с «Гамбургом», а в полуфинале нас ждет еще один «матерый» клуб из этой великой футбольной державы — «Кельн». Ждет, потирая руки и грезя рассчитаться за обиду и боль, причиненные его соотечественникам.
Но нам терять нечего. Все или ничего. Перчатка брошена. Извольте поднять…
Мы начинаем в Турине. И как! В начале второго тайма на табло уже 3:0. Это постарались Баррош, Скиллачи и Марокки. Что творится на трибунах! Я не слышу собственного голоса. Командуя партнерами, не знаю, доносится ли до них мой хрип?
Все идет как по маслу. На крыльях удачи мы летим вперед. Противник смят и лишь отчаянно отбивается от наших «кавалерийских» наскоков.
Встречаемся взглядами с Литтбарски, лидером атак «Кельна». На его лице растерянность и разочарование. Не только происходящим на поле. Пьер уже знает, что не сможет помочь одноклубникам в ответном матче: только что арбитр показал ему желтую карточку, вторую в розыгрыше. Невосполнимая потеря для соперников.
Еще один гол, и в Кельн можно ехать на экскурсию — мелькает мысль, и… трибуны мгновенно утихают. В редкой контратаке гости отквитывают мяч. Успех вселяет в них силы. Германские футболисты преображаются на глазах. Воодушевленные, они яростно рвутся к воротам Таккони.
Играть еще десять минут, напряжение возрастает, и нам уже ничего не надо — только поскорее б раздался финальный свисток. Мы с трудом сдерживаем атаки, арбитр все чаще поглядывает на секундомер. Кажется, все. Ан нет. На последних секундах неимоверные усилия гостей венчает второй гол. Трибуны — в трауре. Победа за нами, но всего лишь — 3:2.
Журналисты вновь удостаивают меня высшей среди одноклубников оценки — 7. Но что проку…
«Это будет своего рода битва, защите предстоит создать железный заслон, — говорит Сергей Алейников о предстоящем матче в Кельне. — Конечно, им будет не хватать Литтбарски. Имеет ли большое значение премия за выход в следующий круг? Не думаю. Сначала необходимо мыслить об удовлетворенности результатом, а уж потом — о деньгах. Я никогда ничего не выигрывал, кроме одного чемпионата с минским «Динамо». Очень хотелось бы завоевать европейский кубок».
(«Гадзетта делло спорт»).
И все же мы выстояли. С огромным трудом. При поддержке родных стен «Кельн» обрушил на нас всю мощь своих атак. Предвидя такой ход событий, заранее побеспокоились об укреплении обороны. Я уж и не помышлял об атаках, сосредоточив все внимание на разрушительной игре. Судя по тому, что форвард соперников Орденевитц заявил после матча журналистам: «Алейникова невозможно было пройти. Каждый раз он вырастал передо мной «Берлинской стеной», со своей задачей я справился.
Последняя в этой встрече судейская трель застала хозяев в наступлении. Мы вырвали спасительную ничью — 0:0, но радоваться сил не осталось.
А вечером меня ждал сюрприз. Возвращаемся в отель, и встречаю у входа… Витю Пасулько. Специально приехал повидаться. Оказалось, живет сейчас в Кельне, играет во второй бундеслиге чемпионата ФРГ.
Посидели за кружечкой холодного баварского пива. Поговорили про наше заграничное житие-бытие. Вспомнили общих друзей, матч двухлетней давности с англичанами на этой земле, когда забили с ним родоначальникам футбола по голу. И разъехались. У каждого свои дела, свои проблемы…
Здесь, на чужбине, такие встречи с земляками глубоко врезаются в память. Они, как подарок судьбы, как долгожданный праздник в бесконечной череде буден.
Особенно повезло мне на свидания с соотечественниками зимой. Сначала в Турин заехала сборная. Ненадолго, всего на денек, чтобы обыграть в контрольном матче «Торино».
— Ну вот, вы тут уже не только тренеров, но и президентов с работы снимаете, — заулыбался при встрече Лобановский.
— Да нет, — говорю, — здесь этим занимаются не игроки.
— Успел уже освоиться? — спрятал улыбку Валерий Васильевич.
— В общем-то да.
— А чей футбол лучше?..
Словом, поговорили по душам.
Ребята встретили как-то по-особому, теплее, что ли, чем обычно. Жаль только, времени в обрез. С закадычным другом Васей Рацем, и то не побеседовали, как следует. Все куда-то спешим. Куда?
Перед игрой с «Торино» по привычке зашел в раздевалку. Загодя знал, что мое участие в товарищеском матче не планируется. Захотелось просто послушать, что скажут тренеры на установке.
— Сережа, — неожиданно обернулся ко мне Лобановский. — Извини, но тебе придется выйти. Ты сейчас не наш…
Не наш… Острое, как лезвие, слово резануло слух и кольнуло сердце. Я молча вышел.
Нет, я не обиделся на тренера, прекрасно понимая, что именно он хотел сказать. Но все равно стало как-то не по себе.
Едва уехала сборная, прилетело на тренировки и игры минское «Динамо». Не в Турин, правда, далеко от него — в Падую. Выбраться туда, к сожалению, не удалось. Но с ребятами все-таки увиделся: примчался проводить их домой из миланского аэропорта.
Хорошо хоть нашли время заглянуть в Турин Эдуард Васильевич Малофеев, первый заместитель председателя Белсовета «Динамо» Павел Владимирович Пиляк и массажист команды Саша Чернуха. Приехали прежде всего по делам — на переговоры с руководством «Ювентуса». Ну и, конечно же, не отказали в приглашении погостить.
Я встретил их на стадионе «Комунале», где подходила к концу наша тренировка. Представил друг другу Малофеева и Дзоффа. Они пожали руки и тотчас нашли общий язык. Им было о чем поговорить, двум великим игрокам, а ныне коллегам, связавшим свою судьбу с тяжелым тренерским трудом.
Очень уж хотелось во время пребывания земляков на Апеннинах порадовать их голом. Однако получилось все наоборот. В февральском матче с «Дженоа» мяч я забил, но… в собственные ворота. Надо же так оконфузиться. После игры соперники, улыбаясь, крепко жали мою руку, а их довольные болельщики громко скандировали: «А-лей-ни-ков!».
Нет бы приехать минчанам на недельку раньше. Увидели б, как, разыграв стенку с Заваровым, в мгновение ока остался наедине с голкипером «Аталанты» и послал между его ног мяч в ворота. Это был мой третий гол в форме «Ювентуса».
А потом в Турин пожаловал московский цирк — целое событие в жизни видавших виды горожан. На каждом представлении аншлаг, сплошь восторженные отзывы в прессе. Здесь умеют ценить подлинное искусство.
Как было не познакомиться с артистами? Страстные поклонники футбола, они сами нашли меня. Несколько недель гастролей пролетели до обидного быстро. За это время мы успели привыкнуть друг к другу, бывали у нас в гостях, гуляли с семьями по городу. Однажды «изменив» любимому «Спартаку», москвичи пришли на стадион поболеть за «Ювентус». А потом пригласили нас с Наташей и Артемом на представление.
Нетрудно представить, что испытали с женой, когда под куполом цирка раздалось: «Этот номер мы посвящаем нашим друзьям из Минска». Весь вечер они работали для нас. Мы чувствовали это не только по трогательному объявлению конферансье. То и дело во время выступления жонглеров и акробатов, дрессировщиков и клоунов мы с женой ловили на себе их приветливые взгляды. Спасибо вам, дорогие земляки!
Цирк уехал, а мы еще долго жили светлыми воспоминаниями о гастролях.
В далекой Италии Сергей не забыл о соотечественниках, нуждающихся в милосердии. Алейников первым из белорусских спортсменов внес вклад в дело борьбы с «чумой XX века» — беспощадным СПИДом. Купив в Турине десять тысяч одноразовых шприцев, он отправил их в Минск, где дефицитный товар был передан в дар одной из больниц.
В ответ на слова благодарности Сергей воскликнул «За что «спасибо»? Это мой долг. Понимаю, что посылка с Апеннин — лишь капля в море нужд. Но рад, что хоть чем-то могу помочь землякам».
Финал Кубка УБФА получился чисто итальянским: «Ювентус» — «Фиорентина». Признаться, не ожидали, что в двух решающих поединках за почетный европейский трофей доведется скрестить «оружие» с клубом из Флоренции, еле выжившим в ожесточенной борьбе за сохранение места в серии «А», как здесь именуют высшую лигу. Но случилось чудо: «Фиорентина» одолела в полуфинале западногерманский «Вердер», в который раз доказав — футбол поистине непредсказуем.
Нам прочили безоговорочную победу, и это тревожило. Не поддаться бы охватившему местную прессу и туринских тиффози всеобщему благодушию, не попасть бы в плен коварной самоуспокоенности.
В ночь перед игрой так и не смог сомкнуть глаз. Волнение плюс накопившаяся за полтора сезона беспрерывных игр усталость напрочь лишили сна. Говорят, медленный счет успокаивает нервную систему. Попробовал восстановить в памяти все матчи, проведенные без отдыха с марта прошлого года, когда выступал еще в форме минского «Динамо». Насчитал 90! Как еще ноги носят?..
Бессонная ночь, которой, казалось, не будет конца, растворилась в солнечном дне. Автобус стремительно мчит нас по живописной горной дороге от загородного отеля «Пероза» к стадиону «Комунале». Сегодняшний матч — последний на этой уютной арене, с которой связаны блестящие в прошлом успехи «Ювентуса». Отныне она будет отдана в распоряжение других команд — музыкальных. А «бьянко-неро» переселятся на новый 70-тысячный красавец «Нуово Комунале», специально сооруженный к чемпионату мира.
Но это потом. А сейчас мы на подступах к доброму старому стадиону. Издалека слышно, как волнуется, бурлит на трибунах людское море. Кажется, еще чуть-чуть, и буйная стихия расплещет огромную, заполненную до краев, чащу. Бдительные полицейские с овчарками, выстроившись по всему периметру поля, не спускают глаз с возбужденных зрителей, среди которых особенно усердствуют славящиеся крутым норовом флорентийцы.
— Обошлось бы, — говорю себе, глядя на взбудораженные трибуны, и сразу забываю о творящемся вокруг. Начинается игра, и я весь в ее власти.
Стартуем лучше не придумать. Уже на 9-й минуте Скиллачи простреливает в штрафную, и везунчик Галиа, опередив защитников, вонзает мяч в сетку. Но вскоре гости обдают нас ледяным душем, неожиданно восстанавливая равновесие в счете. Еще страшнее — мы надолго отдаем сопернику инициативу, и едва не пропускаем второй мяч, позволив Баджо остаться с глазу на глаз с Таккони.
Скорее бы перерыв — осмыслить происходящее, успокоиться, взять себя в руки. Выходим на второй тайм, горя желанием сломить противника, подчинить его своей воле. И гости сами «помогают» нам в этом. Словно испугавшись собственной дерзости, флорентийцы уходят в глухую оборону, мечтая любой ценой удержать ничью. Неужели не понимают, что обрекают себя на верную гибель?
Сбросив оковы волнения, мы решительно устремляемся вперед. Мяч постоянно мечется в штрафной «Фиорентины», и наша задача поскорее указать ему путь в ворота. Наконец-то! Удар Алессио отражает защитник, но юный Казираги повторным «выстрелом» попадает в цель.
Теперь «Ювентус» не остановить. Мы запираем соперников на их половине поля. Прорвавшись по флангу, защитник де Агостини сильно бьет издали. Мяч ударяется о невесть откуда взявшуюся кочку и перепрыгивает над распластавшимся на газоне голкипером — 3:1.
Страсти накаляются. Удрученные неудачным поворотом событий, флорентийцы теряют самообладание. В ход идут грязные приемы: подножки, накладки, удары исподтишка и даже в открытую… Мы не сдерживаемся, отвечая противнику тем же. Испанский арбитр пытается охладить пыл грубиянов серией желтых карточек. Но тщетно, На поле разгорается настоящая битва, в которой ослепленные злобой соперники не щадят друг друга.
— Это не футбол, а бой гладиаторов, — подходит ко мне во время минутной игровой паузы возмущенный полузащитник «Фиорентины» чех Кубик. — Отвратительное представление.
— Ты прав, — отвечаю на итальянском новому знакомому. — Но уже ничего не изменишь. Береги ноги.
Матч возобновляется, и мы вновь окунаемся в борьбу. К счастью, обходится без помощи санитаров с носилками. Зато врачи обеих команд трудятся в поте лица.
Наконец финальный свисток. «Ювентус» выигрывает два мяча — хороший задел для победы перед ответной встречей. И ноги, слава Богу, целы…
Как всегда, у выхода со стадиона меня встретили жена с сыном. Собрались прогуляться по вечернему городу. Но где там! Завидев нас, счастливые болельщики оросились обниматься, целоваться. Растерянного Артема подхватили на руки. Так в сопровождении благодарных тиффози мы покидали «Комунале»… Домой добрались нескоро…
«Любопытная судьба у Алейникова. Когда он приехал, похищенный у «Дженоа», его представляли, как человека порядка, игрока универсального и как моральную и технико-тактическую поддержку Заварову, которого считали «невзорвавшимся» игроком суперкласса. «Имея рядом с совой соотечественника, который понимает его и помогает ему, — говорили все, — увидите, это будет совершенно другой Заваров». Короче говоря, его считали жеребенком в конюшне чистокровной лошади.
Чем это закончилось, знают все. Алейников дебютирует не совсем уверенно, но вскоре начинает играть стабильно и очень продуктивно. Заваров начинает великолепно, но потом гаснет. Теперь, в конце сезона, Саша наверняка возвращается в Киев, а будущее Сергея пока не ясно. Оно, однако, скорее безоблачно, чем наоборот
(«Гадзетта делло спорт»).
На следующий день меня пригласили почетным гостем на юношеский турнир памяти Гаэтано Ширеа. Отказать я не смог, хотя после битвы с «Фиорентиной» ныло все тело и хотелось покоя.
Вместе с Артемом мы открыли соревнования, нанеся символический удар по мячу. А затем обосновались с сыном на трибуне и стали болеть за команду, капитаном в которой Рикардо Ширеа.
Я радовался, как ребенок, когда этот талантливый мальчишка, сын моего погибшего друга, красиво вколотил мяч в ворота. Его команда взяла верх.
После матча сияющий Рикардо подбежал ко мне с видом человека, выполнившего долг:
— Ведь обещал тебе, что забью. Как видишь, умею держать слово.
Я крепко обнял паренька:
— Молодец! Отец был бы тобой доволен. Знай, что лучшая память ему — твои победы. И я верю, что из тебя вырастет достойный преемник.
Отдохнув четыре дня, мы стали готовиться к ответной встрече с «Фиорентиной», уже зная, что она состоится где угодно, но только не во Флоренции. Права играть на родном стадионе команду лишили… ее болельщики. В полуфинальном поединке с «Вердером» кто-то из них швырнул на поле консервную банку, которая попала в голову вратаря гостей, ранив его.
Откликнувшись на этот инцидент, дисциплинарный комитет УЕФА дисквалифицировал стадион во Флоренции, предписав «Фиорентине» помериться силами с «Ювентусом» на арене, расположенной от ее города не ближе 300 километров. В конце концов, местом ответной встречи был избран Авеллино.
Коль уж речь зашла о болельщиках, замечу, что случившееся ЧП — отнюдь не случайность. Флорентийцы вообще пользуются на Апеннинах скандальной репутацией. Вызывающе вели они себя и в Турине» вынудив полицию после матча продемонстрировать свое умение усмирять бесчинствующих.
Не в пример им поклонники «Ювентуса» слывут наиболее миролюбивыми и порядочными. Убежден, этот отрадный факт находится в прямой зависимости с тем, что туринский клуб считается в Италии одним из самых дисциплинированных.
Заботясь о престиже знаменитой команды, ее руководство придает значение даже внешнему виду игроков, полагая, что они всегда должны быть образцово опрятны. Дабы не оказаться голословным, приведу несколько занимательных примеров.
Едва португальский форвард Баррош спустился с трапа самолета, чтобы предстать перед своим новым клубом, как его ждал «сюрприз». Представитель «Ювентуса» Морини первым делом предложил длинноволосому иностранцу посетить парикмахерскую, а уж потом отправиться на обед для знакомства с президентом.
Участь Барроша постигла и меня. При первой же встрече Бониперти посоветовал тоном, не терпящим возражения, укоротить прическу.
Говорят вполне серьезно, если бы в «Ювентусе» пожелал играть сам Марадона, его прежде всего заставили б снять с левого уха пиратскую сережку…
Вандализм и хулиганство на стадионах. Как ни прискорбно, но эта извечная для футбола проблема приобрела особую актуальность в последние годы. Волна насилия захлестнула арены многих стран.
Не могу целиком согласиться с утверждением итальянской печати, что, в отличие от «коллег» из Англии и Голландии, тиффози отличаются особой жестокостью и расовой нетерпимостью. По-моему, равных в свирепости фанатам с Британских островов нет. Однако это вовсе не значит, что на стадионах Апеннин и за их пределами царит полное благополучие. Несмотря на бдительность полиции, многие матчи чемпионата страны были омрачены побоищами.
«Не в пример англичанам или голландцам, тиффози перед игрой не накачиваются пивом либо более крепкими напитками, а тщательно готовят свои акции, — верно заметил корреспондент ТАСС, материал которого случайно попался мне на глаза во время приезда домой. — Стихийные столкновения между враждующими группировками возникают редко. Как правило, «Красно-черные бригады» («Милан»), «Бритоголовые» («Интер») или «Веронский фронт» («Верона») отлично знают, где, когда и с кем будут драться. Детально разрабатывается план побоища, подготавливаются цепи, ножи, металлические прутья.
Есть еще одно отличие итальянских «ультра» от английских хулиганов: в их рядах немало представительниц прекрасного пола. Одна молодая итальянская болельщица была осуждена на сто дней тюремного заключения за нападение на полицейского…».
К перечню наиболее воинственных и жестоких тиффози из Милана и Вероны я бы смело добавил флорентийцев. Не стану описывать, как две тысячи их недовольных представителей после матча с «Ювентусом» громили витрины туринских магазинов. Есть примеры красноречивее.
И впрямь от любви до ненависти один шаг. Стоило поклонникам «Фиорентины» узнать, что их кумир Баджо заключил контракт с «Ювентусом», как симпатии к нему вмиг сменились презрением. Вне себя от гнева, фанаты устроили за «предателем», которого еще недавно боготворили, настоящую охоту, грозя ему расправой. Роберто впору стало нанимать телохранителей.
Пытаясь образумить владельцев «Фиорентины» братьев Понтельо и заставить их отказаться от продажи «Ювентусу» лучшего игрока, тысячи тиффози провели на стадионе перед встречей с «Наполи» демонстрацию протеста. Когда же акция не возымела действия, разгневанные болельщики разгромили административный корпус клуба, устроили в городе массовые беспорядки.
«— Сергей, все говорят, что ты классический пример хорошего, но медленного игрока. Что ты об этом думаешь?
Лисенок подтверждает свою кличку. Вот послушайте:
— Для той роли, которую я исполняю, вовсе нет необходимости обладать огромной скоростью. Кто может сказать, что Фалькао, Платини, да тот же Гуллит являются монстрами в этом отношении? Мне так не кажется… Важно работать по всему полю и работать быстро не ногами, а головой».
(«Гадзетта делло спорт»).
Но и это еще не все.
Воспользовавшись двухнедельной паузой между финальными матчами Кубка УЕФА, тренер «Скуадры адзурры» Вичини решил созвать сборную для подготовки к мировому первенству. Выбрав местом тренировок Коверчиано близ Флоренции, он и предположить не мог, чем это обернется для его подопечных…
Несколько тысяч хулиганов устроили итальянской сборной неожиданно «горячую» встречу. Под конвоем полиции вынужден был пробираться на базу Баджо. Блюстителям порядка пришлось спасать от ярости болельщиков «Фиорентины» и туринского форварда Скиллачи, которому те не могли простить отличной игры против их любимцев в первой финальной встрече Кубка УЕФА. Сальваторе довелось выслушать массу оскорбительных выкриков и пережить неприятные минуты ожидания расправы, когда разбушевавшиеся фанаты разбили окно автобуса и едва не добрались до футболиста. Знали бы, на кого подняли руку — на героя предстоящего мирового первенства…
Досталось и остальным посланцам «Ювентуса» в сборную — де Агостини, Таккони, Марокки.
Не пощадили флорентийцы и выступающего за «Интер» Берти. Бывшему игроку «Фиорентины» ничего не оставалось, как укрыться в полицейской машине.
Осада базы ретивыми болельщиками длилась несколько дней, пока у Вичини не лопнуло терпение и он не распорядился «закрыть двери» в Коверчиано.
Но довольно о флорентийцах. Тиффози из других городов тоже не пай-мальчики.
Когда за несколько туров до финиша первенства футболисты «Наполи» потеряли драгоценное очко в Бергамо, их главные конкуренты в споре за чемпионский титул миланцы потирали руки. Но радость последних оказалась преждевременной. Спустя пару дней дисциплинарная комиссия итальянской федерации аннулировала ничейный результат, присудив неаполитанцам победу. За что? Незадолго до конца матча кто-то из болельщиков «Аталанты», бросив твердый предмет, разбил голову игроку гостей бразильцу Алемао…
«Уверен ли Сергей, что хорошо отыграл сезон? Ответ утвердительный, но с некоторыми оговорками. «В целом, я думаю, провел неплохой сезон, хотя и не самый лучший. Я проявил свои возможности на сто процентов в 4-5 матчах. На мой взгляд, лучшими были игры с «Дженоа» и «Кельном». Лично я думаю, что останусь в команде, хотя, конечно, от меня здесь ничего не зависит».
Независимо от того, сохранит он место в клубе или нет, «Ювентус» переживает пору радикального обновления. Согласен ли он с осуществляемыми изменениями, или же они ошибочны?
«Я бы укрепил защиту». Вот так сухо, не вдаваясь в подробности, которые могли быть интересными, но в то же время могли и задеть кого-нибудь из товарищей».
(«Гадзетта делло спорт»).
К счастью, нынешний сезон обошелся без жертв. Чего, увы, не скажешь о предыдущем. Двое убитых, сотни раненых — такова его печальная статистика.
Сначала кровавая драма разыгралась в Милане. Пятеро разъяренных молодчиков из «Красно-черных бригад» безжалостно избили болельщика «Ромы». Да так, что бедный парень скончался, не приходя в сознание. Возмущенные римские тиффози поклялись отомстить за погибшего товарища…
Следующей жертвой насилия пал болельщик «Асколи». Он был зверски убит ножом.
Я уж не говорю о десятках избитых и покалеченных цепями, металлическими прутьями, обожженных пламенем от взрыва бутылок с горючей смесью. Или о таких «мелочах», как кражи. У Таккони, например, угнали автомобиль. Машину, правда, вскоре нашли, но без «внутренностей». Мне досталось меньше, чем Стефано — всего лишь украли из багажника «Фиата» запасное колесо…
Осознав, что так дальше жить нельзя, итальянская полиция объявила вандалам войну. Среди множества решительных мер по избавлению болельщиков от угрозы расправы, отмечу, так сказать, профилактическую. Взятым на заметку отпетым футбольным хулиганам из Рима, Милана, Неаполя и других городов запрещено появляться на стадионах. В противном случае их ждет тюремное заключение.
Кто победит в этой ожесточенной борьбе? Я — оптимист и верю, что у полиции хватит сил справиться с разгулом насилия и навести порядок не только на трибунах, но и вне стадионов. Ведь сумели люди в темно-синей униформе обеспечить безопасность во время мирового первенства, сведя число инцидентов до минимума и не дав разгореться ожидавшемуся грандиозному побоищу голландских и английских фанатов в Кальяри.
Небольшой даже по итальянским меркам провинциальный город Авеллино всю неделю жил ожиданием встречи с большим футболом. Вмиг оказались распроданными тридцать тысяч билетов. Дельцам подпольного бизнеса представился счастливый случай погреть руки на примечательном спортивном событии в жизни города. Цена заветного билета на «черном» рынке подскочила до 800 (!) долларов.
Задолго до матча Дзофф объявил мне, что придется сыграть на непривычной позиции заднего центрального защитника. Иного выхода не было, ибо обычно выступающий в этом амплуа Тричелла получил травму, а Бонетти не мог выйти на поле из-за двух предупреждений.
Восприняв указание тренера без особого энтузиазма, приготовился к изнурительной черновой работе. Нетрудно было догадаться, что, проиграв в Турине, «Фиорентина» на своем, пускай и условно, поле в Авеллино пойдет ва-банк, и нам придется сдерживать бурные атаки «раненого» противника.
Я знал: от того, насколько успешно сыграю свою новую, чрезвычайно ответственную роль, во многом зависит удачный исход встречи. Знал, что не имею права на ошибку, даже одну-единственную.
Судя по тому, что ворота «Юве» остались нераспечатанными, со своим важным заданием я справился. Правда, получил от арбитра предупреждение — за опасную игру против Баджо.
«Дино Дзофф: «Вы спрашиваете меня об Алейникове? Человек с таким умом (как футбольным, так и нефутбольным) может играть на любом месте, не только «либеро». Я знал, что могу на него положиться, и он оправдал доверие в матче с «Фиорентиной».
(«Гадзетта делло спорт»).
А игра действительно выдалась напряженной и нервозной. Семь желтых карточек и одна красная — таков итог решительной борьбы германского судьи с грубостью и жестокостью. За полчаса до конца мы остались вдесятером — арбитр выдворил с поля нашего защитника Бруно. И «бьянко-неро» пришлось совсем туго. Флорентийцы пошли на отчаянный штурм. Но на сей раз Фортуна к нам благоволила. В выгодных ситуациях промахнулись Дунга и Кубик, а Баджо умудрился с нескольких метров попасть в Таккони. Как говорится, везет сильнейшим.
Мы отстояли нулевую ничью, которая принесла «Ювентусу» столь желанную победу в престижном, самом трудном европейском турнире.
Услышав пронзительный, как сирена, финальный свисток уставшего не меньше нашего арбитра, я бросился в объятия Таккони. Сюда, в эпицентр радости, примчались остальные игроки вместе с Дзоффом, образовав ликующую кучу-малу. Все позади? Наивный, я и предположить не мог, что ждет нас еще впереди…
Как по команде, на израненный шипами черно-зеленый газон хлынула пестрая многотысячная толпа разгоряченных, обезумевших от счастья туринских болельщиков. Меня прошиб холодный пот. На поле стало до жути тесно. Не церемонясь, тиффози принялись «разрывать» нас на сувениры. Когда от моей майки в мгновение ока остались одни клочья, я понял, что все остальное — бутсы, гетры, щитки — лучше снять самому. Остался в одних трусах, и на том спасибо…
Награждение явно затягивалось. Наконец не без помощи полицейских удалось навести порядок, и каждому из шестнадцати заявленных на матч игроков «Ювентуса» вручили медали, пообещав подарить позднее и миниатюрные копии Кубка УЕФА.
Быстрее бы в Турин. Представляю, что там сейчас творится. Наскоро собравшись, мы помчались в аэропорт, где команду ждал собственный лайнер.
Вот уже запущены двигатели, пристегнуты ремни… Стоп! В салоне нежданно появляются полицейские, хмурые и чем-то не на шутку взволнованные:
— Просим покинуть самолет.
Недоумевая, спускаемся с трапа. На душе тревога: случилось что-то из ряда вон. Но что?
Наконец-то выясняется. Перед самым вылетом, объясняют нам в аэропорту, позвонил какой-то фанат и сообщил, что террористы спрятали в самолете бомбу. Как вам нравится?
В томительном беспокойном ожидании проходит час, другой, третий… Когда же кончится этот ночной кошмар?
Тревога оказалась ложной. Длительные поиски взрывного устройства закончились безрезультатно. Убедившись в полной безопасности, полиция дала «добро» на повторную посадку. Через час мы были в Турине.
Тысячи болельщиков приехали в аэропорт встретить своих любимцев, триумфально завершивших марафонский сезон. Несмотря на позднее время и неожиданную задержку рейса, они дождались нас. В сопровождении счастливых тиффози мы прибыли в город. Уже брезжил рассвет, но Турин не спал. «Одетый» в знамена и транспаранты, он бурно праздновал победу. Это была сказочная ночь. Окунувшись в атмосферу всеобщего веселья, мы напрочь забыли об усталости и приключениях в Авеллино. Хотелось раствориться в этой гигантской ликующей толпе горожан и вместе со всеми пуститься в пляс…
Как хорошо быть победителем!
«В матче с «Фиорентиной» «Юве» вынужден был поставить на место свободного защитника Алейникова. Он постарался свести риск до минимума, но также и атаковал, по крайней мере в первом тайме, что являлось лучшей защитой.
Алейников сыграл непривычную для него роль «либеро» с привычной эффективной простотой, не создавая себе проблем, даже если для этого и приходилось отправлять мяч на трибуны.
В интервью после матча он сказал: «Самый родостный день в моей карьере. Я — первый советский игрок, выигравший Кубок УЕФА, правда, в рядах иностранной команды. Не хочу преувеличивать, но считаю, что вошел в историю. Жаль, что не принял участия в финале Заваров. Для Саши это была бы большая радость.
Оставляют ли меня в «Юве»? Дзофф, который завоевал два кубка, и тот уходит. Так неужели же могут оставить меня? Хотя надежды я не теряю».
(«Тутто спорт»).
…Он пригласил команду на прощальный вечер за четыре дня до последней и решающей встречи в Авеллино.
В звучавших наперебой искренних, трогательных тостах то и дело повторялось: «Браво, «мистер»! Грациэ!». Игроки от души благодарили любимого тренера за блестящую работу.
Взял слово и новый президент клуба Кьюзано:
— Дзофф покидает «Ювентус», добившись замечательных успехов. Он доказал, что его система тренировок способна побеждать. Я хочу сказать Дино огромное спасибо.
Он мужественно держался, старался быть веселым и общительным. Но, добрый и искренний по натуре, Дзофф плохо скрывал свою печаль. На его лице застыл немой вопрос: «За что?».
«Ох, и не скоро утихнет его душевная боль, — подумал я, глядя на тренера. — Слишком многое связывает его с этой командой».
На прощание он подарил каждому брелок с гравировкой «Спасибо от Дино!»…
Потом была игра с «Фиорентиной» — одна из самых памятных в его и моей биографии.
— Это незабываемый вечер, — скажет Дзофф, расставаясь после матча. — Я вам всем очень благодарен. Жаль, что мне суждено покинуть этот клуб…
— До свидания, «мистер», — я крепко пожал его руку. — Может, увидимся скоро в «Лацио»?
— Может, — горько улыбнулся он.
«Дзофф уходит в «Лацио». Прежде всего, он попросит президента своего нового клуба оставить в команде ди Канио (лучшего нападающего «Лацио», который позже все-таки будет продан «Ювентусу» за 5,8 миллиона долларов. — прим. авторов), а также предложит усилить команду. Первым новичком может стать Алейников или, как альтернатива, Фортунато.
Кто станет третьим в «Юве» иностранцем рядом с Хесслером и Хулио Сезаром? Аньелли хочет купить звезду мирового класса. В противном случае, возможно, останется Алейников».
(«Тутто спорт»).
Сезон уже пересек финишную ленточку, а я все еще терзался в догадках по поводу своей дальнейшей судьбы. Вопреки многочисленным обещаниям загодя сообщить о своем решении, руководители «Ювентуса», оттягивая время, долго не говорили мне категорично ни «да», ни «нет».
Через день после матча с «Фиорентиной», когда терпению пришел конец, я отправился к Жулиано, генеральному директору «Ювентуса».
— Синьор, я могу, наконец, узнать, что меня ждет?
Он приветливо улыбнулся и…
— Увы, Сергей, тебе придется расстаться с «Ювентусом». Мне искренне жаль, что так решили, но…
— Кто именно решил?
Жулиано промолчал.
Впрочем, вопрос этот был лишним. Ясно, кто — Аньелли, причем по подсказке нового тренера Майфреди. Приехав в Турин, преемник Дзоффа сразу же заявил: «Мне не нравятся русские футболисты».
Напоследок Жулиано предложил подписать документ для итальянской федерации футбола. Суть его в том, что Алейников не возражает против расторжения контракта с «Ювентусом». Но почему, по какому праву меня выпроваживают из команды, за которую по условиям контракта мне еще играть два года?
К большому удивлению директора, я отказался поставить подпись. Жулиаио просто не ожидал, что русский посмеет ослушаться.
Теперь мне ничего не оставалось, как прибегнуть к услугам адвоката. Но очень скоро понял, что вступил в неравный бой. Дошло даже до угроз: «Безумец, нашел, с кем ссориться. Не зли Аньелли. С его связями стоит только снять телефонную трубку, и карьере Алейникова наступит конец. От тебя откажутся не только все итальянские клубы, перед тобой закроют двери команды Испании, Франции… Одумайся!».
Однако я не сдавался. Хотя с каждым днем все явственнее осознавал тщетность своих усилий добиться справедливости.
Уладить конфликт поспешили мне на помощь москвичи. В Турин срочно вылетел представитель ЦС «Динамо». По возвращении из Италии он рассказал, что встречался с президентом и генеральным директором «Ювентуса», его игроками. Все они высоко оценили мой труд, но… С туринской командой, скорее всего, придется расстаться. Такова воля нового тренера. Достигнута договоренность о выплате советскому футболисту денежной компенсации, а взамен «Юве» мне предложены на выбор четыре итальянских клуба — «Лацио», «Дженоа», «Лечче» и «Парма». Во время стартующего на Апеннинах через полторы недели мирового чемпионата меня разыщут представители туринской команды, чтобы расставить все точки над «i».
Прощай, «Ювентус»? Что ж, я служил тебе верой и правдой. И твердо знаю, мог еще принести пользу. Как знаешь…
Если не «Юве», то кто? Лучше уж в Рим — к Дзоффу в «Лацио». Но это еще вилами по воде писано. Мое будущее по-прежнему в тумане. Остается ждать.
На душе тревожно. Но надо забыть о неурядицах. Сейчас все мысли — о первенстве мира, все заботы — о сборной.
«Италия-90». Мой второй и, наверняка, последний мировой чемпионат. Может быть, на сей раз капризная Фортуна одарит улыбкой и нам удастся то, чего не смогли сделать четыре года назад в Мексике? Правда, беспристрастный всезнающий компьютер предсказал советской сборной фиаско уже в 1/8 финала, где она уступит австрийцам. Но не верю я умной машине. Чепуха все это. Не затем мы приехали на Апеннины, чтобы так скоро вернуться домой. Как минимум, рассчитываем пробиться в полуфинал. Об этом намерении заявил журналистам Лобановский. А дальше будет видно…
Нагрузки, предложенные тренерами с первого дня пребывания на базе в курортном горном местечке Чокко, я принял с недоумением. После сезона, проведенного в «Ювентусе», занятия в сборной показались каторгой. К чему столь невыносимый труд в преддверии ответственного старта? Этим вопросом терзался ежедневно не я один. Чем меньше времени оставалось до первого матча с румынами, тем чаще ребята жаловались на усталость. Правда, только друг другу: сказать правду о своем самочувствии в глаза Лобановскому не осмелился никто. Знали, чем грозит подобная прямота… А еще надеялись в душе, что изнурительная работа окупится сторицей. У многих до сих пор свежо было в памяти успешное выступление на европейском первенстве, где количество перешло в качество. Вот и терпели, стиснув зубы.
Когда накануне старта тренера ирландцев Джекки Чарльтона журналисты язвительно спросили: «Почему вы на тренировках дурака валяете?», он с юмором и достоинством ответил: «А мы сюда играть приехали!»
И парни с «Зеленого острова» действительно играли: резво, красиво, завоевав вместе с обаятельным наставником симпатии зрителей. Мы же еле волочили ноги, напоминая загнанных лошадей. Только не подумайте, что во мне говорит слепая внутренняя злость за неудачное выступление, крушение всех надежд по вине тренеров и их резкие, до обидного несправедливые нападки в адрес многих футболистов, в том числе и мой, после фиаско сборной…
Первое, самое сильное впечатление по приезде в Бари — новый стадион «Сан Никола», построенный по проекту знаменитого итальянского архитектора Ренцо Пьяно, автора не менее поразившего меня великолепного центра имени Жоржа Помпиду в Париже. С восхищением глядя на это неземной красоты сооружение, очень похожее на упавшую с небес громадную летающую тарелку, и предположить не могли, какое разочарование принесет нам выступление на «космическом» стадионе.
Спустившись с высокогорного Чокко в Бари, мы окунулись в жуткую жару впридачу с повышенной влажностью. Сразу привыкнуть к таким условиям невозможно, и они усугубили накопившуюся за интенсивные предстартовые тренировки усталость. Удивительно ли, что быстрый темп игры с румынами нам оказался не под силу и те выглядели гораздо свежее?
Впрочем, даже при всех упомянутых трудностях исход встречи мог быть иным, реализуй мы в первом тайме три явных голевых момента. Уже на второй минуте Протасов ворвался по центру в штрафную, но пробил неудачно, и голкипер легко отвел угрозу. Затем, эффектно обыграв на ложном замахе румынского защитника, наедине с Лунгом остался Заваров. И вновь вратарь парировал удар. А незадолго до перерыва сплоховал и я. Разыграв «стенку» с Заваровым, очутился на углу штрафной и нанес сильный удар под перекладину. Мяч должен был влететь в сетку, однако словно из-под земли вырос высокий даже по вратарским меркам Лунг и в акробатическом прыжке защитил последний рубеж обороны.
Не хочу оправдываться, но, может, и Протасов, и Заваров, и я не забили и потому, что появлялись в расположении противника не на свежих ногах?
Румыны, в отличие от нас, своего шанса не упустили. Оставленный без присмотра быстрый Лэкэтуш ворвался в штрафную и пробил в ближний угол. Гол был настолько не логичен, что я сразу и не поверил в случившееся. Стой Дасаев на месте — непременно отразил бы удар. Но, к несчастью, Ринат стал угадывать его направление и просчитался.
«Во втором тайме наши игроки руководствовались не разумом, а эмоциями. Они потеряли голову и напрочь не выполнили тренерскую установку. Сразу по семь-восемь человек устремлялись в атаку, предоставляя румынам возможность остро контратаковать», — такой комментарий дал журналистам Лобановский. Отчасти прав Валерий Васильевич. Но почему-то не сказал о том, что его подопечные не бегали, а ползали по полю, выбившись после перерыва из последних, сил и оказавшись не готовыми к продолжению борьбы.
Второй гол в наши ворота был совершенно не справедлив. Уругвайский арбитр Карделлино допустил грубейшую ошибку, назначив необоснованный пенальти: Хидиятуллин сыграл рукой за пределами штрафной площади. Это настолько очевидно, что промах судьи признали все — от репортеров до специалистов. Но что примечательно, о возмутительной оплошности служителя Фемиды даже наши тренеры вспоминали между прочим, ибо было абсолютно ясно: даже не случись судейского ляпсуса, все равно итог матча вряд ли оказался бы для советской сборной благоприятным.
Сколь велико было огорчение проигравших, столь огромна радость румын — не только игроков, но и болевших за них на родине миллионов соотечественников. Потом уже, вернувшись домой, прочитал в «Известиях», что газета «Адевэрул» исход этой встречи сравнила по важности события с избранием И. Илиеску президентом. И с гордостью констатировала: «Изящные, продемонстрировавшие настоящий футбольный балет «трехцветные» обратили в бегство своего страшноватого, но неповоротливого соперника, поставив в конце концов на колени команду, которой серьезно побаиваются в мире и которую видели даже на пьедестале европейского чемпионата».
Поражение в первом туре тем не менее не помешало четырем советским футболистам быть включенными в символическую сборную группы, составленную римской газетой «Коррьере делло спорт». Состав этой команды выглядел так: Пумпидо (Аргентина), Бессонов (СССР), Сёнсини (Аргентина), Литовченко (СССР), Руджери (Аргентина), Алейников (СССР), Каниджа (Аргентина), Хаджи (Румыния), Протасов (СССР), Марадона (Аргентина), Лэкэтуш (Румыния).
Целый месяц футбол кружил страну на Апеннинах в бешеном ритме итальянской тарантеллы. Заботы местных жителей вмиг отошли на второй план. Кроме кальчо, для них не существовало ничего. Они жили футболом, наслаждались им, и разговоров было только о нем, любимом всеми — от младенца до старца.
Наиболее энергичные и предприимчивые хозяева отелей и ресторанов быстро смекнули, как зазвать к себе посетителей, отбив их у конкурентов. Улицы засветились множеством телеэкранов, к которым льнули по вечерам тысячи горожан. Потягивая Прохладное пиво и смакуя вино, они живо обсуждали в компании друзей и незнакомых перипетии матчей. Когда же наступал черед выходить на поле фанатично любимой «Скуадре адзурре», города буквально вымирали. Вся страна неистово болела за своих кумиров, желая им победы. И, дождавшись ее, не спала до утра, выплескивая на ночные улицы бурю эмоций, всеобщего ликования.
Могу вообразить, каким безутешным горем обернулось для каждого итальянца поражение в полуфинале от аргентинцев. Не исключено, что вместе с финальным свистком жизнь кого-то из впечатлительных тиффози оборвалась от сердечного приступа, а кто-то в отчаянии наложил на себя руки. Увы, истории известны сотни подобных печальных примеров. Вот лишь некоторые из них, приведенные «Известиями» и «Комсомольской правдой». В 1950 году бразильцы проигрывают на «Маракане» решающий матч мирового первенства уругвайцам, и в траурном Рио десятки болельщиков кончают жизнь самоубийством. Спустя 38 лет, во время официальной игры своей команды, прямо на стадионе умирает из-за переживаний врач югославской сборной. В 1982-м экспансивный болельщик из ФРГ в порыве гнева выбрасывает в окно жену, мешавшую ему смотреть по телевизору матч испанского чемпионата мира.
Наконец, совсем свежие новости, касающиеся «Мондиале-90». В одной из бразильских больниц скончалась от кровоизлияния в мозг пожилая женщина. Трагедию можно было предотвратить, если бы ей своевременно оказали помощь. Но в эти роковые мгновения весь медицинский персонал увлеченно следил за матчем сборных Коста-Рики и Шотландии.
В Мексике друг убил друга только за то, что тот… критиковал действия арбитра встречи Италия — Австрия. А в Египте во время трансляции матча местной команды с голландцами от разрыва сердца умерли сразу три болельщика.
Среди советских журналистов, аккредитованных на мировом первенстве, до таких крайностей дело не дошло. Хотя погоревать пришлось изрядно. И виновниками безнадежно испорченного настроения стали аргентинцы — бледная тень чемпионов мира четырехлетней давности…
Преодолел на автобусах без малого 600-километровый путь поперек Апеннинского «сапога», мы прибыли из Пезаро в Неаполь. Подъезжая к нему, седовласый водитель-весельчак вмиг стал серьезным и, глянув на гордо возвышающийся за окном Везувий, признался: «Боюсь этого города не меньше, чем грозного вулкана, который последний раз напомнил о себе 32 года назад».
Чем же так пугает Неаполь бывалого шофера? Нет, не тем, что в знаменитом порту крепко обосновалась «легендарная» итальянская мафия — «каморра», как ее тут называют. Просто нет в стране города грязнее и беспорядочнее. Какие там правила уличного движения! И зачем вообще светофоры, коль на них никто не смотрит, — ни те, кто за рулем, ни пешеходы. Выключи их однажды — ни один неаполитанец и не заметит. Сплошной хаос, на который беспомощная полиция попросту закрывает глаза. Встретить автомобиль без царапин и вмятин — большая редкость.
Но Неаполь — это не только невзрачные узкие улочки и мусор на тротуарах. Это и неописуемая красота древних памятников, воинственного Везувия, лазурного Неаполитанского залива.
Это город, где «прописан» чемпион страны — «Наполи». И где живет Марадона. Очень уж хотелось нашему заботливому водителю показать русским обитель знаменитого аргентинца, но к спрятанному от посторонних глаз в густой зелени дому «короля» на крутом горном склоне, нависшем над морем, оказалось не подступиться. Железный забор вырос непреодолимой преградой.
Шикарный особняк в это время пустовал. Его хозяин находился в другом городе на базе сборной, и наследника Пеле было лучше не тревожить. Он пребывал в расстроенных чувствах после сенсационного поражения от дерзких, не считающихся с авторитетами камерунцев. Все газеты обошел трогательный снимок, на котором очаровательная девчушка обнимает грустного Марадону. Подпись гласила: «Дочь пытается утешить папу. Вместе с мамой они приехали к Диего на базу, чтобы поддержать его в трудную минуту».
«Спасем нашего короля!» — такой заголовок появился в «Тутто спорт» накануне поединка СССР — Аргентина. И неаполитанцы дружно откликнулись на призыв газеты, придя на стадион поддержать своего кумира. На протяжении всего матча над полем разливалось тысячеголосое «Мара-до-на!» Это заветное имя в унисон скандировали объединившиеся в симпатиях итальянские и аргентинские болельщики, заглушая надрывно и тщетно выкрикиваемое десятками уст «А-лей-ни-ков!»
Тогда-то стал понятен истинный смысл заявления Марадоны накануне встречи:
— Стадион «Сан Паоло» мой дом. Мы будем играть с русскими в Неаполе, словно на своем поле. «Родные» стены нам помогут.
Мы догадывались, с какими трудностями предстоит столкнуться в этом городе, где каждый мальчишка, каждый взрослый боготворит Марадону. Но место встречи изменить нельзя, а посему приготовились ко всему, что нас ждет.
Обе команды неожиданно оказались в одинаковой ситуации: на краю пропасти. Проигравший срывался в бездну, практически теряя шансы выбраться на поверхность и продолжить борьбу за выход в следующий круг. Это придавало поединку в Неаполе особую значимость и привлекательность.
Не зря тренер аргентинцев Карлос Билардо заявил:
— Для нас победа в предстоящем матче — вопрос жизни или смерти!
Добавлю: для нас — тоже.
Словом, отступать было некуда. Об этом и шла речь на установке. Задание опекать Марадону получил Зыгмантович. Мне поручили подстраховывать бывшего одноклубника, а при подключении Андрея к атаке брать знаменитого аргентинца на себя. Хлопот нам с земляком Диего доставил немало, однако главного не добился. Не удалось ему поразить ворота Уварова. Что, впрочем, не спасло советскую сборную от поражения.
Зато «отличился» Марадона в другом. В начале матча после удара Кузнецова капитан чемпионов рукой выбил мяч из пустых ворот и тем самым спас свою команду от неминуемого гола. Явный пенальти! Но свисток находившегося рядом с местом события шведского арбитра Фредрикссона, того самого (злой рок!), что четыре года назад насильно «отправил» нашу сборную из Мексики домой, когда «помог» ей проиграть бельгийцам, почему-то безмолвствовал.
Как тут не посетовать на судьбу, а заодно не вспомнить, как той же «божьей» рукой в той же Мексике Марадона забил гол англичанам?
«Ошибка Фредрикссона вызвала протест полковника Лобановского, и мы не можем не согласиться с русским тренером, — писала по горячим следам «Тутто спорт Его команда во второй раз вынуждена досрочно покинуть мировое первенство из-за просчета шведского судьи». Глядя же на карикатуру в итальянской прессе, где аргентинская звезда изображена играющей с наручниками, оставалось лишь горько усмехнуться.
Однако ничего не поправишь. Счастье в этот вечер улыбнулось титулованному сопернику. После того, как Троглио в высоком прыжке нанес головой неотразимый удар, мы, хотя и пали духом, но продолжали сопротивляться. Когда же Кузнецов неосмотрительно отбросил мяч Уварову, чем не преминул воспользоваться опытный Бурручага, и на табло зажглось 0:2 команда прекратила борьбу.
В печали покидали мы несчастливый для нашей сборной Неаполь. За окном стремительно мчащегося по просторному автобану «Мерседеса» остались огни ночного города, крепко спящий Везувий. Нам же было не до сна. Совсем еще свежие впечатления будоражили мысли. Вспоминали, как дружелюбно встретили русских журналистов местные тиффози, искренне приветствуя нас в своем городе. Как тщательно обыскивали каждого на подступах к стадиону грозные карабинеры с овчарками, выстроившие двойной кордон. Как, во избежание недоразумений, дотошно проверяли подлинность билетов (к слову, отнюдь не дешевых — по 55 долларов) бдительные контролеры. Вспоминали так и не состоявшееся после матча свидание с надежно спрятанными от болельщиков полицией за железным занавесом «Сан Паоло» советскими футболистами.
Теперь их путь снова лежал в Бари.
Как это ни удивительно, но даже после двух поражений кряду мы еще сохраняли шансы, пускай лишь теоретические, продлить свое пребывание в Италии. Победа над камерунцами со счетом 4:0 и выигрыш любого из соперников в матче Аргентина — Румыния (но только не ничья) наверняка гарантировали нам выход в 1/8 финала.
В такое счастливое стечение обстоятельств верилось с трудом. Не потому ли после поединка с аргентинцами мы почти прекратили тренироваться? И не оттого ли, наконец, заиграли с наделавшей на Апеннинах много шума камерунской сборной легко и раскованно, разорвав путы не только ответственности, но и усталости?..
На следующий день после встречи с румынами Рац имел неосторожность посетовать на переутомление. С Аргентиной Вася уже не играл. Памятуя об этом, я держал язык за зубами, хотя чувствовал себя отнюдь не лучшим образом. Тем не менее перед последним матчем Лобановский вызвал меня к себе:
— Ты что, не хочешь играть?
— Почему? — искренне удивился я.
— Слышал, что ты сказал: «Уже нет смысла ломаться, лучше отдохну».
— Разве я вам это говорил?
— Ну ладно, не будем больше об этом, — остыл Валерий Васильевич…
Меня заявили в основной состав и, надеюсь, тренеров я не подвел. На 29-й минуте обыграл вратаря и, сместившись влево, под острым углом нанес удар. Мяч попал в перекладину, но, к счастью, тут как тут оказался Зыгмантович, добив его в сетку. А незадолго до этого, опередив защитника, поразил цель Протасов, и теперь уже выигрываем два мяча.
Мы безудержно рвемся вперед. После перерыва Заваров и Добровольский, словно по заказу, увеличивают счет до заветных цифр — 4:0.
Наши делают почти невозможное, сводя разность мячей в групповом турнире до нуля. Теперь, когда в Бари все в порядке, мы обращаем свои взоры на Неаполь. Увы, судьба советской сборной в чужих руках. Аргентинцы проводят румынам гол, и мы ликуем. Но недолго. Балинт сравнивает счет — 1:1. Все, что угодно, только не ничья. Ну забей же, Марадона! Не промахнись, Лэкэтуш! Выиграйте, кто-нибудь!
Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Понимая это, соперники «соглашаются» на ничью, гарантирующую обоим продолжение борьбы за Кубок мира.
Увы, чуда не случилось. Хлопнув на прощание дверью, мы оказываемся на обочине ведущей в Рим футбольной дороги. И, утешив свое самолюбие разгромом завоевавшего авторитет противника, собираем чемоданы. Домой, где так рано нас не ждали.
— Команда не сумела психологически настроиться на этот ничего не значивший для нее поединок, — сказал на пресс-конференции тренер камерунцев Валерий Непомнящий. — Отчасти поэтому мы не смогли противостоять высокому темпу игры, навязанному нам сборной СССР.
Работающий с африканскими футболистами советский специалист вовсе не выглядел удрученным неудачей. Его питомцы с гордо поднятой головой финишировали первыми в групповом турнире, продолжая участвовать в празднике мирового футбола. И теперь нам ничего не оставалось, как болеть за возглавляемую соотечественником изящную сборную Камеруна. Она-то наших надежд не обманула….
Провал. Как ни горько, но надо мужественно признать, что иначе выступление советской команды в «Мондиале-90» не назовешь. Мы чувствовали себя чужими на этом грандиозном празднике футбола.
По мнению специалистов группы технического отчета ФИФА (а их-то в необъективности никак не заподозришь), наша сборная оказалась по уровню подготовленности самой слабой из двух дюжин участников первенства и продемонстрировала футбол двадцатилетней давности, в котором не различалось ни тактики, ни мысли.
С газетных полос по игрокам и тренерам раздался дружный и мощный залп гневной критики. Что заслужили, то получили. На иное отношение к нам я, разумеется, и не рассчитывал. Но уж никак не ожидал, что едва ли не во всех грехах обвинят «иностранцев» — футболистов сборной, защищающих цвета зарубежных клубов. За что же мы попали в такую немилость?
При всем уважении к Валерию Васильевичу (а это именно так, и я никогда не перестану ценить его видную роль в моей судьбе), с недоумением и досадой читал в прессе его комментарии к выступлению команды на итальянском чемпионате. Согласиться с тренером могу далеко не во многом.
Оказывается, случившееся на Апеннинах — не провал, а всего лишь «невыполнение задачи». И турнирная стратегия была выбрана правильно. И все шло по плану, без проколов в подготовительном периоде. А то, что с 23 мая до 8 июня, последнего дня перед поединком с румынами, сборная работала без единого выходного и ребята буквально валились с ног от усталости, — это не просчет?
Не снимаю и с себя ответственности за фиаско коллектива. Не смог помочь ему всем, чем способен. Прибыл в сборную не в лучшей форме (изнурительный сезон в «Ювентусе» оставил след). Но не могу принять обвинения, косвенно, а порой и прямо звучавшие в мой и партнеров-«легионеров» адрес в том, что-де заелись наши «иностранцы», судьба сборной им стала безразлична и они больше думали, как бы сберечь драгоценные ноги и скорее вернуться в свои клубы, нежели достойно выступить в первенстве.
Да не смутит вас высокий слог, но я всегда считал за честь надеть алую майку с Гербом СССР и неистово стремился носить ее с достоинством и как можно дольше. Это святая правда. Когда после мирового чемпионата сменилось руководство и я на время остался за бортом сборной, места себе не находил: «Неужели навсегда?» Я «пахал», как каторжный, и выкладывался в форме «Лечче» на полях Италии до последнего прежде всего для того, чтобы мое имя вновь замелькало на страницах прессы и Бышовец, принявший руль команды из рук Лобановского, вспомнил обо мне. Случилось почти невозможное: я воскрес из небытия. И когда получил от Анатолия Федоровича вызов на матч с Италией, это был, без преувеличения, один из самых солнечных дней в моей жизни.
Если же у кого-то патриотические чувства «иностранцев» вызывают сомнения, могут удовлетвориться тем, что не смели мы; как, впрочем, и остальные, позволить себе играть вполсилы и по другой причине. Для профессионала лучше рекламы, чем участие в мировом первенстве, не сыскать. За каждым футболистом внимательно следят с трибун тысячи специалистов, особенно пристально — «купцы» знаменитых клубов со всего света. Станешь беречь ноги — потеряешь имя. Какой же здравомыслящий игрок вздумает сознательно ставить крест на собственной карьере?
Интересно мнение о наших «ландскнехтах» беспристрастных зарубежных репортеров, высказанное ими на страницах еженедельника «Футбол».
«Лобановскому не удалось создать из хороших солистов слаженный ансамбль, — считает Йорг Альме рот из германской «Франкфуртер альгемайне». — Он не смог безболезненно интегрировать в команду игроков, выступающих на Западе: прежде всего Заварова, Алейникова, Хидиятуллина, Дасаева».
«Мы имели возможность весь сезон наблюдать за Алейниковым и Заваровым — это игроки высокого класса, — вторит коллеге Джузеппе Меллилло из итальянского агентства «Ротопресс». — И если команда, имея в составе таких мастеров, выступает столь бездарно, причину фиаско надо искать не на палубе — среди матросов, а на капитанском, то есть тренерском, мостике».
Любопытный экспресс-опрос авторитетных тренеров и других специалистов провела «Комсомольская правда», предложив им оценить выступление каждого футболиста сборной по десятибалльной системе. Отрадно, что в пятерку лучших попали и два наших земляка, в том числе «легионер»: Уваров — 6,5, Алейников, Демьяненко, Зыгмантович, Протасов — по 6,0.
Не могу согласиться и с теми, кто одну из бед команды увидел в ее расколе на три лагеря — «иностранцев», киевлян и остальных. Я этого не заметил и смею утверждать, что подобное обвинение надуманно.
Группы по возрасту, интересам — это да. Они всегда были, есть и будут в любом клубе и сборной. Например, Зыгмантович, Горлукович, Дасаев и я объединились на почве неравнодушия к карточной игре и в не богатой на развлечения жизни на базе в Чокко большинство свободного времени проводили именно этой компанией. Что ж тут предосудительного?
А вот группировок, недовольных друг другом, враждующих между собой, не было. Как, впрочем, не было среди игроков и единения, сплоченности, чем славилась сборная в прежние годы. Помнится, в Мексике, ФРГ ребята тоже собирались группками по гостиничным номерам, но когда наступал черед выходить на поле, команда превращалась в монолит. Долой личные интересы. Всех нас одухотворяла единая цель — победить!
На сей раз не было полного единодушия и в стане руководителей сборной. Что не могло не отразиться на настроении коллектива.
Но довольно упреков, взаимных обид и претензий. Каждый из нас, игроков и тренеров, хотел сделать свое дело как можно лучше. Не получилось. Жаль, но с кем не бывает? Люди мы, в конце концов, а не запрограммированные железные роботы. И жизнь на этом не кончается…
Представители «Ювентуса» в Чокко так и не пожаловали. Тренеры нашей сборной запретили игрокам какие-либо контакты с внешним миром, и по этой причине, как рассказал позже мой переводчик Марко, запланированная встреча не состоялась.
Спустя три дня после игры с камерунцами, вернувшись в Турин, я вновь отправился на беседу с Жулиано. Генеральный директор «Юве» вежливо поинтересовался моими делами, посочувствовал и сообщил, что моя дальнейшая судьба теперь исключительно во власти «Симода». Его президент Синигалли окончательно убедил меня целиком положиться на эту солидную фирму и уговорил расторгнуть контракт с «Ювентусом»: насильно мил не будешь. То была моя роковая ошибка. Не пойди я тогда у него на поводу, прояви стойкость, откажись расстаться с туринским клубом и, наверняка, еще год выступал бы в черно-белой форме. Ведь «Юве» так и не приобрел в новом сезоне третьего иностранца, ограничившись покупкой немца Хесслера и бразильца Хулио Сезара…
На вопрос журналистов, о чем он больше всего жалеет, президент туринской команды Кьюзано ответил: «Об уходе Алейникова. Мы потеряли надежного, мыслящего игрока».
Синигалли клятвенно обещал мне чуть ли не «Милан». Но минул месяц, а от президента — ни слуху ни духу. Тем временем возглавивший столичный «Лацио» Дзофф предпринимал отчаянные попытки заполучить меня в свою новую команду.
«Дино Дзофф: «У Алейникова великолепный характер, который позволил ему в кратчайшие сроки приспособиться к совершенно чужой жизни. Ему нравился Турин, он понимал этот город, он очень открытый и расположенный к людям человек. А на поле он отдавал свой ум в распоряжение всей команды. Сергей умеет делать все. Он никогда не играет вполсилы.
Если «Ювентусу» удалось подняться на самый верх, то этим он обязан и тому игроку, от которого слишком быстро отказался.
Не стану отрицать, я питал слабость к Алейникову. И очень хотел забрать его в «Лацио».
(«Коррьере делло спорт»).
Дино боролся за меня до последнего. Но тщетно: аргентинец Троглио, у которого срок контракта с римской командой истекал только через год, наотрез отказался освободить место для русского.
До чемпионата Италии оставались считанные дни, футбольный «рынок» должен был вот-вот закрыться, а я все еще пребывал в подвешенном состоянии. Не выдержал, сам позвонил Синигалли. И услышал то, чего никак не ожидал:
— Увы, ты никому здесь не нужен. Если хочешь, могу устроить тебя рабочим на одну из своих фабрик…
Я вскипел: меня, игрока сборной, — грузить ящики? Ну, это уж слишком!
Хитрый Паоло выдержал паузу и неспешно продолжил:
— А, впрочем… Есть одно предложение. Выбирай: либо едешь в Лечче, либо возвращаешься в Союз. Третьего не дано.
Позже узнал, что меня не прочь были видеть в своих рядах симпатичная «Дженоа», другие клубы. Но президент «Симода» распорядился моей судьбой по своему усмотрению и с наибольшей для себя выгодой, решительно отказав всем претендентам и «сослав» бесправного русского в заштатный «Лечче». Так я был жестоко наказан за излишнюю доверчивость.
На следующий день в кемпинге на бepeгy Лигурийского моря, неподалеку от Генуи, где мы отдыхали всей семьей, меня разыскал по телефону Бонек…
С блеском проведя шесть сезонов в «Ювентусе» и «Роме», Збигнев решил повесить бутсы на гвоздь. Поселившись в Риме, он купил породистых лошадей, которые, участвуя в престижных скачках, несколько лет добросовестно «кормили» семью знаменитого поляка: его с женой и дочь с сыном. Тем временем Бонек закончил школу тренеров, получив право встать у руля профессионального итальянского клуба. Ему достался «Лечче», из года в год отчаянно сражающийся за сохранение места в элите.
— Как дела, Сергей? — услышал я в трубке приветливый голос «Знби».
— Спасибо, неважно.
— Догадываешься, зачем звоню? Я хотел бы видеть тебя в своей команде.
— Хорошо, Збигнев. У меня нет выбора.
Зарубежные агентства вместе с этой вестью поспешили сообщить, что Бонек решил воспользоваться услугами советского игрока после того, как голландский «Эйндховен» перехватил у «Лечче» румынского защитника Попеску. Однако это чистый вымысел. Позже «Зиби» признался, что давно имел на меня виды.
— Вы хотите знать мое мнение об Алейникове? — переспросил Бонек журналистов. — Это очень умный игрок, который в ходе матча всегда занимает правильную позицию. Он обладает отличным видением поля и готовностью к самопожертвованию. Исключительный парень в том, что касается человеческих качеств, — спокойный, интеллигентный, общительный. А это имеет фундаментальное значение.
Как игрок, Сергей продержится еще три-пять лет. А, как человека, его будут ценить всю жизнь. Очень рад, что он сейчас со мной.
Итак, я в Лечче. Переезд в этот 400-тысячный город на юге страны отнял без малого двенадцать часов. Контраст оказался поистине разительным. Из индустриально и культурно развитого красавца-Турина я очутился в глухой провинции. Воспоминания о счастливо прожитом годе в северной Италии, о ставшем своим «Ювентусе» преследовали на каждом шагу и бередили душу. Мимо воли я постоянно сравнивал два города, две команды — прежнюю и нынешнюю, и меня одолевали невыносимые тоска и отчаяние. Здесь все было иначе…
В скромном, не избалованном славой «Лечче» не запрещают ходить на базар и в дешевые магазины, ездить на общественном транспорте для простых смертных и носить джинсы. Иностранцам не полагается личный переводчик — велика роскошь. Я-то, впрочем, уже вполне мог обходиться и без помощника. Но каково дебютанту клуба Мазиньо, купленному у «Васко да Гама»? Прибыв на Апеннины, бразильский полузащитник знал по-итальянски всего два слова: «чао» да «грациэ».
К слову, о «легионерах». Накануне сезона руководители команды распрощались с аргентинцем Барбасом и венгром Винце, оставив лишь тридцатилетнего аргентинца Паскулли, увенчанного в 1986-м лаврами чемпиона мира. На смену двум попавшим в немилость иностранцам пришли мы с Мазиньо.
В этой провинциальной жизни тешил разве что выгодный контракт, заключенный на два года. Нас с семьей поселили в уютном двухэтажном особняке с непритязательными хозяевами. И никаких проблем.
Знакомство с командой началось с банкета, устроенного патроном «Лечче» Франко Юрланом. 63-летний глава туристической фирмы пригласил в ресторан с женами новобранцев клуба — Мазиньо, вратаря Гатту и меня. Весь вечер президент с трогательной нежностью ласкал свою любимицу таксу и говорил красивые тосты, суть которых сводилась к одному: с нашей помощью он надеется поднять команду на неведомую прежде высоту.
В новом коллективе я прижился довольно быстро и пользовался непререкаемым авторитетом. Игроки относились с почтением. Чувствовалось, уважают за прежние заслуги. Как-никак пришел я к ним не из какого-нибудь там «Кремонезе», а из самого «Ювентуса», да и в сборной на виду.
Мы сразу подружились с Бонеком, который не скрывал ко мне своих симпатий и откровенно заявлял журналистам: «Для меня Алейников, значит столько, сколько все остальные игроки вместе взятые».
«Теперь у Алейникова новый тренер, по происхождению поляк. Два человека родом с Востока отлично понимают друг друга. «Я мог бы говорить с ним и по-русски, — улыбается Сергей. — Но мы решили обменяться по-итальянски». С Бонеком у него сложились отличные отношения. Также установился хороший климат между Алейниковым и всей командой».
(«Гадзетта делло спорт»).
Не знаю, как «Зиби», а меня стесняло повышенное внимание, которое проявляли к нам обоим горожане. Не один месяц минул, прежде чем нас перестали путать. Неужели мы и впрямь так похожи, что поначалу то и дело попадали в комические ситуации? У меня тиффози частенько интересовались составом и тактическим планом «моих» подопечных на игру, а Бонека донимали просьбами дать автограф… Алейникова.
Молодой честолюбивый тренер не захотел мириться, с участью аутсайдера, которая постигла «Лечче» в предыдущем первенстве, где команда еле успела вскочить в последний вагон, финишировав 14-й среди восемнадцати. И засучив рукава взялся за работу. Интенсивные двухразовые тренировки, от которых в Турине я успел отвыкнуть, стали отныне нормой. Однако приученного к любому труду новый режим меня не угнетал. Тем паче, что полный творческих замыслов и неординарно мыслящий Бонек старался максимально разнообразить занятия, которые больше тонизировали, нежели утомляли. Во время тренировок «Зиби» без устали отпускал колкие, остроумные шутки и никогда не повышал голос. Что, впрочем, не мешало доброму и улыбчивому шефу держать игроков на дистанции.
Но порой выдержка изменяла ему. Это особенно проявилось под занавес сезона. Удрученный хроническими неудачами клуба, оказавшегося на краю пропасти, Збигнев стал мрачным и раздражительным. Все реже слышался его заразительный смех.
Первым испытал строгий норов тренера старейшина коллектива Вирдис, прошедший в свое время отменную школу «Ювентуса» и «Милана». А случилось вот что. Издавна повелось, что по пятницам вся команда регулярно наведывалась в костел и дружно молилась за грядущие победы. В конце концов мне это надоело, тем более, что к католической вере имею такое же отношение, как Аллах к христианству. Ходить в костел я перестал, и моему примеру неожиданно последовал Вирдис. Но если мне сошло, то Пьетро такого «предательского» поступка набожный Бонек не простил. Форвард был отлучен от тренировок и отправлен в запас.
С «Зиби» у меня не было проблем. Кроме одной. Как поначалу и Дзофф, он определил мне амплуа заднего защитника.
— Это твое призвание, — внушал ежедневно тренер. — Ты должен понять, что только на этой позиции можешь принести команде максимум пользы и успешно играть на Апеннинах еще многие лета. Ты будешь лучшим «либеро» Италии!
С тем же упорством я пытался переубедить Бонека, доказывая ему обратное.
«В «Лечче» Алейников хочет найти форму лучших времен. Поэтому он настойчиво просит тренера дать ему возможность играть в центре поля. Ему не по душе амплуа «либеро», хотя он выступал именно в этом качестве в товарищеских матчах накануне чемпионата. «Мне больше нравится действовать в середине поля, — объясняет он, — хоть Бонек ставит передо мной другие задачи. Но я просто уверен, что буду играть хавбека, дабы всегда быть готовым вывести партнеров к воротам, да и самому пытаться сделать последний шаг».
(«Гадзетта делла Пулья»).
К большой радости, наш долгий и жаркий спор закончился «капитуляцией» шефа. Збигнев согласился-таки поставить меня на один из матчей опорным полузащитником, и с тех пор иных ролей в «Лечче» я не исполнял.
Начало сезона получилось весьма обнадеживающим. Дошли до третьего тура Кубка страны, где нас остановил именитый «Милан». (Мой кубковый гол «Кальяри» был в том сезоне первым и последним в составе «Лечче».) На промежуточном финише нанесли поражение будущему чемпиону — «Сампдории», закрепившись в «золотой» турнирной середине. Этот успех настолько вдохновил команду, что после матча экспромтом провели в раздевалке собрание, единодушно решив дерзать дальше, добиваясь права дебютировать в розыгрыше одного из европейских клубных турниров. О, сладкие грезы…
По вполне понятной причине встречи с «Ювентусом» имели для меня особое значение. Готовился к ним тщательнее обычного, играл против недавних одноклубников с небывалым вдохновением, стремясь доказать, что поторопились списать с туринского «корабля» на берег.
Долго не мог прийти в себя после первого свидания с «бьянко-неро» в Лечче. Встретились с ребятами, будто и не расставались. Поговорили по душам с Таккони, Бонетти, Марокки, Скиллачи. И взгрустнули на прощание. Они уехали с победой, добытой на последних минутах равного поединка.
Мы свиделись вновь спустя четыре месяца, теперь уже в Турине. Замахнувшемуся на «золото» «Юве» выигрыш нужен был, как воздух. Хозяева вели мощное наступление все полтора часа. Но их атаки неизменно разбивались о наши оборонительные редуты. Особенно тяжело довелось «Лечче» под занавес встречи. Штурм туринцев усилился, а у нас получил травму задний защитник. Мне пришлось срочно переквалифицироваться в «либеро». Без ложной скромности скажу, что сыграл в новой роли здорово и был признан лучшим футболистом тура в своем амплуа. Возглавляемый грозными и разозленными Баджо и Скиллачи, «Юве» так и ушел с поля ни с чем, потеряв драгоценное очко.
Ни разочарованный тренер Майфреди, ни опечаленный президент Кьюзано руки мне, разумеется, не пожали. Да я и не расстроился. Зато было приятно слышать поздравления с хорошей игрой от бывших партнеров по «Юве», рядовых работников клуба, крепко обнимавших меня втайне от начальства. А еще был тронут, слыша на протяжении всего матча, как местные тиффози скандировали мою фамилию. Не забыли, оказывается.
На следующий день мне позвонил из Турина приятель Антонио. Рассказал, что в местных телепередачах, равно как и на трибунах во время игры, только и было разговоров: зачем отдали Алейникова в «Лечче»? «Юве» до сих пор не нашел постоянного опорного хавбека. Майфреди пробовал в этом амплуа то Фортунато, то Марокки, то еще кого-нибудь. А место третьего иностранца по-прежнему оставалось в команде вакантным. Многим этого было не понять. В конце концов тренера вынудили признаться: он хотел купить на мое место англичанина Гаскойна, но сделка не получилась.
Накануне первой в сезоне игры с «Ювентусом» подходит ко мне Бонек и полушутя-полусерьезно говорит:
— Готовься, скоро поедем вместе в Милан, на юбилей Пеле.
Ну, думаю, разыгрывает «Зиби». Он это может.
Ан — нет. После матча достает из кармана конверт:
— Читай, тебе персональное приглашение пришло.
Текст на фирменном бланке «короля» гласил:
«Уважаемому синьору Алейникову.
Дорогой друг! В среду, 31 октября 1990 года, в Италии я вернусь на поле в связи со своим 50-летним юбилеем.
Это событие имеет для меня большое значение. Я буду играть за сборную Бразилии в матче против сборной лучших футболистов мира. Хотел бы видеть тебя среди игроков сборной мира. Администратор Джордано Галеффи свяжется с тобой, чтобы подробнее рассказать об этом празднике.
С уважением Пеле».
Надо ли говорить, как потрясла эта весть. Целую неделю ходил под впечатлением. А тут еще одна радостная новость, не менее неожиданная. Получил из Москвы вызов на сбор перед отборочным матчем чемпионата Европы с итальянцами. Я-то думал, что после мирового первенства на мне уже крест поставили. А оказалось, тренеры сборной внимательно следили за мной в форме «Лечче».
Прилетел в Милан за два дня до торжеств в честь Пеле и за пять дней до поединка со «Скуадрой адзуррой». Но команды там не застал. Она разместилась в полуста километрах от города, в оборудованном в старинном замке отеле. Добрался на базу лишь под вечер.
Разговор с Бышовцем был долгим и откровенным.
— Молодой сборной необходим твой опыт. Но, когда узнал, что Бонек сделал из тебя заднего защитника, уж было рукой махнул, — признался Анатолий Федорович. — Хорошо, что вскоре вновь заиграл в середине поля. Ты мне нужен только опорным полузащитником. И я верю в тебя.
К счастью, тренер не возражал против моего выступления за сборную звезд. Попросил лишь сыграть не больше двадцати минут, дабы поберечь силы в преддверии исключительно важного сражения в Риме.
За пять часов до «матча Пеле» на базу приехали представители оргкомитета и доставили меня в Милан. Первыми встретил в холле гостиницы «Бруно» бельгийцев Предомма (мы знакомы еще с тех пор, когда минское «Динамо» мерилось силами с «Мехеленом»), Клийстерса и венгра Детари. Последний играл в то время в «Болонье», и нам было о чем поговорить. Лайош предложил заглянуть в бар. Пришлось отшучиваться: «Ты что, не хочешь, чтобы мы в субботу итальянцев обыграли?».
Наконец пришел автобус, и мы отправились на стадион. Когда до матча оставалось около часа, исполнявший роль тренера Беккенбауэр собрал команду в раздевалке. Поделили форму (по алфавиту мне достался второй номер), распределили игровое время и амплуа.
Установки, как таковой, не было. Беккенбауэр ограничился лаконичным напутствием:
— Вам предоставляется редкая возможность поиграть в свое удовольствие, не заботясь о результате. Прошу вас об одном: порадовать зрителей красивым футболом. С Богом!
…Он неожиданно появился на трибунах миланского стадиона «Сан-Сиро» и сквозь лес тянувшихся к нему, словно божеству, рук стал с улыбкой продираться к полю, где в центральном круге красовался огромный бутафорский торт с пятьюдесятью свечами. Ступив на изумрудный газон, под громовые овации зрителей, дружно скандировавших «Пеле!», он обнял каждого из игроков, прибывших на этот памятный для него матч.
Я стоял в шеренге последним.
— Спасибо за приглашение, — улыбнулся «королю». И услышал в ответ:
— Спасибо, что приехал.
Мне показалось, он хотел еще что-то сказать, но мощного сложения итальянский телекомментатор дерзко увлек знаменитого юбиляра за собой…
Живая легенда Эдсон Арантес до Нассименто, известный всему миру по имени Пеле, осчастливил своим возвращением на футбольное поле миллионы болельщиков всей планеты, прильнувших в этот вечер к экранам телевизоров. Обладатель феноменального рекорда — 1281 гол, отпраздновавший неделю назад свое пятидесятилетие в родном городе Сантосе вместе с родителями, братом, сестрой и двадцатилетним сыном Эдиньо, он страстно желал отметить торжественную дату голом. Увидев в форме бразильской сборной подтянутого, крепко сбитого форварда под неизменным номером «десять», я готов был поверить, что этот всемогущий, не подвластный годам атлет непременно осуществит свою заветную мечту. И он очень старался блеснуть былой удалью, нанес пару прицельных ударов. Но, увы… Сил хватило лишь на 42 минуты. Не дождавшись перерыва, Пеле покинул поле, передав капитанскую повязку заменившему его молодому Нето. Трибуны, стоя, аплодировали уходящему юбиляру. Растроганный, он послал им воздушный поцелуй и оказался в плотном кольце репортеров.
А матч, организованный итальянской «Гадзетта делло спорт» и японской фирмой «Панасоник», тем временем продолжался. К этому моменту звезды, выступавшие в белоснежной форме с надписью по-английски «Мир», уже выигрывали у молодой бразильской команды под руководством Фалькао со счетом 1:0. Откликнувшись на прострельную передачу Мартина Васкеса, Мичел с ходу вонзил мяч в угол ворот.
Как было условлено заранее, Беккенбауэр ввел меня в игру сразу после перерыва. Однако случилась неувязка. Позиция «либеро», а именно это амплуа определили мне тренеры перед матчем, оказалась занята Хулио Сезаром. Ничего не оставалось, как переместиться на левый фланг обороны.
Вскоре мы удвоили счет. Хрестоматийным ударом со штрафного, назначенного за снос Детари, Хаджи поразил «девятку». Однако бразильцы ответили столь же эффектным голом-близнецом. Н'Коно не успел даже среагировать на коварный удар Нето.
В оставшиеся полчаса ничего знаменательного на поле не произошло. Разве что на последних секундах я мог поставить победную точку. Ворвался по центру в штрафную и готов был уже нанести решающий удар. Однако поскользнулся, да и защитник помешал, зацепив ногу. А жаль. Этот гол стоил бы десятка других.
Финальный свисток итальянца Ланезе зафиксировал победу сборной мира — 2:1.
В отсутствие Марадоны, который потребовал за участие в матче круглую сумму и получил отказ, за команду звезд играли Гойкоэчеа (Аргентина), Предомм (Бельгия), Н'Коно (Камерун), Игита (Колумбия), Клийстерс (Бельгия), Хулио Сезар (Бразилия), Руджиери (Аргентина), Алемао (Бразилия), Кальдерон (Аргентина), Анчелотти (Италия), де Леон (Уругвай), Мартин Васкес (Испания), Милла (Камерун), ван Бастен (Голландия), Басуальдо (Аргентина), Стоичков (Болгария), Франческоли (Уругвай), Детари (Венгрия), Алейников (СССР), Жоао Пауло (Бразилия), Кунде (Камерун).
На память об игре каждому вручили медаль «50 лет Пеле». О гонораре же не было и речи. Приглашение на такой праздник все сочли за честь, и это дороже любых денег.
— Пеле по-прежнему в отличной форме, — заявил журналистам присутствовавший на матче Рууд Гуллит. — Конечно, с годами что-то пропало, но встреча в Милане показала, что он, как и прежде, тонко чувствует игру. Это великий футболист, которому нет равных в мире.
Сам юбиляр был растроган до слез:
— Сегодняшний день — один из самых счастливых в моей жизни. Его мне не забыть никогда.
А позже, во время «королевского» банкета, привел гостей в восторг остроумной шуткой:
— Я еще надеюсь сыграть на пятидесятилетии Марадоны.
Впрочем, побывать на пиршестве мне, к большому сожалению, не довелось. Сразу после матча поспешил в лагерь сборной. Мысленно я был уже в Риме, на стадионе «Олимпико»…
Итальянцы смотрели на нас, как на мальчиков для битья, с которыми разделаются, как грозный удав с робким кроликом. Их самоуверенность била через край. Они не допускали и мысли, что могут не одолеть на своем поле заметно омоложенную советскую сборную. По мнению местной прессы и специалистов, гости были обречены.
«Матч не будет для нас слишком сложным. Могу биться об заклад, что мы его выиграем», — заверял журналистов ведущий полузащитник «Скуадры адзурры» Джузеппе Джаннини. Полон оптимизма был и Адзельо Вичини: «Мы собрали сильнейших игроков, хорошо подготовились к встрече, и я не вижу причин, которые помешали бы нам обыграть сборную СССР, наполовину составленную из дебютантов».
Тренер итальянской команды настолько уверовал в успех, что отважился даже на красивый, хотя и рискованный жест: за день до матча вручил через посыльных Бышовцу список своих игроков, которые выйдут на поле в стартовом составе…
— Тебе когда-нибудь поручали персональную опеку? — поинтересовался у меня Анатолий Федорович перед матчем.
— Да, и не раз, — ответил я. — Играл против Детари, Платини, ван Бастена…
— Прекрасно. Тогда возьмешь сегодня на себя Манчини.
Семьдесят тысяч экспансивных тиффози ревели в предвкушении близкой удачи. Но, чем дальше, тем сдержаннее были их эмоции. Ибо зрителям на «Олимпико» стало очевидно: эти русские не так уж плохи и дерзнули диктовать честолюбивым хозяевам ход игры. Итальянцы выглядели растерянными, тщетно пытаясь наладить коллективные действия и пробить нашу оборону.
Незадолго до перерыва мне представился шанс огорчить Дзенгу: откликнувшись на подачу углового, сильно пробил с лету с линии штрафной, но мяч просвистел над перекладиной. А когда играть оставалось всего ничего, мы упустили победу. «Обокрав» многоопытного Барези, Протасов вышел один на один с голкипером. «Вот он, выигрыш!» — мелькнула мысль. Казалось, мячу некуда деться, кроме сетки. Однако, не рассчитав силу удара, Олег перебросил мяч не только через беспомощного Дзенгу, но и… ворота. Жаль. Хотя и 0:0 — отличный результат, повергнувший «Скуадру адзурру» и тысячи ее поклонников в шок.
— По-моему, сегодня мы показали очень неплохую игру, — оправдывался перед обступившими его журналистами расстроенный Вичини. — Но самоотверженность соперников не позволила нам использовать преимущество родных стен.
«Алейников и Михайличенко сделали игру в центре поля. Первому удалось надежно прикрыть Манчини…».
(«Коррьеро делло спорт»).
Счастливые ребята улетали в Москву, я, взгрустнув, воз вращался в Лечче. Перед отъездом Бышовец пригласил меня на беседу.
— Скажи честно, ты хочешь играть в сборной? — неожиданно спросил тренер.
— Это моя мечта, — выпалил я без раздумий.
— Тогда уже завтра начинай готовиться к матчу с венграми.
Ожиданием встречи в Будапеште я жил долгих пять месяцев. За это время в моей жизни произошло знаменательное событие.
…Утром 30 марта 1991-го, в преддверии игры с «Фиорентиной», врач команды приносит радостную весть:
— Поздравляю! У тебя сын только что родился!
Бонек улыбается и понимающе кивает. Я — ноги в руки и мчусь из гостиницы в больницу. У жены — отдельная палата, телефон, телевизор. Повидал Наташку с малышом и сразу — обратно. Весь матч не бегал — летал. Спасибо одноклубникам: не омрачили праздник, вырвали важную победу.
После игры, как назло, меня по жребию — на допинг-контроль. Пришлось задержаться, но никто из ребят не убежал. Дождались. А потом всей командой пили шампанское — за здоровье жены и Артура.
К слову, в «Лечче» употребляют вино и по другому поводу. Когда команда побеждает, ее ждут в раздевалке… две бутылки шампанского. На всех! Так «щедрое» руководство клуба поощряет своих питомцев. Правда, банкротство ему не грозит: за сезон мы выиграли всего шесть матчей.
По «милости» руководителей «Лечче» я едва не оказался за бортом сборной. Нарушив условия контракта, они отпустили меня в родную команду с опозданием на целую неделю, и я прибыл в Будапешт лишь за день до игры.
Как потом выяснилось, и меня, и тренеров сборной водили за нос. Из Москвы Сальков дал в Лечче телеграмму: если клуб срочно не командирует Алейникова на предматчевый сбор в Симферополь, Всесоюзная федерация футбола предъявит итальянской команде иск на крупную сумму. В ответ из Лечче пришло сообщение: советский «легионер» травмирован, и понадобится минимум три дня, чтобы он прошел курс лечения. А в это время, ничего не подозревая о подлоге и пребывая в полном здравии, я исправно посещал тренировки. Когда же узнал позже всю правду, был немало удручен. Оказывается, и у них порой играют в футбол не по правилам.
Венграм победа нужна была, как воздух. Только она сохраняла им шансы на заветное первое место. Нас же вполне устроила б на «Непштадионе» и ничья. Однако уже в дебюте встречи почувствовали, что можем добиться большего. А уж когда повели в счете, и вовсе уверовали, что столь ценный выигрыш не отдадим. Ни за что! И выстояли.
Долго буду помнить этот единственный победный гол. Получив на фланге эффектный пас от Кулькова, сильно прострелил в центр на ход Михайличенко, и Лёха искусно переправил мяч в сетку.
— Алейников прилетел в Будапешт слишком поздно, — поделился впечатлениями после матча Анатолий Бышовец. — И хотя я располагал свежей информацией с Апеннин, что Сергей по-прежнему в хорошей форме, решил было не рисковать и вместо него поставить в стартовый состав Кузнецова или Добровольского. Однако первый приболел, второй не оправился от травмы, и мне ничего не оставалось, как выпустить на поле Алейникова. О чем, естественно, не жалею. Я остался очень доволен его выступлением. Опытный футболист, он стал стержнем команды и придал ее игре надежность и уверенность. По-моему, это был один из самых ярких матчей Алейникова за сборную. Не зря его признали лучшим игроком встречи. Сергей — истинный профессионал, каких в Союзе больше нет. Попав с корабля на бал, он тем не менее показал отличный футбол. С ним легко работать: четко и беспрекословно выполняет все тренерские задания и не нуждается в надзоре.
Наша победа над венграми буквально «убила» Вичини. Если в преддверии встречи тренер «Скуадры адзурры» был настроен довольно оптимистично: «Русским на «Непштадионе» рассчитывать не на что», то, узнав счет, он впал в уныние: «Хуже результата для нас не придумаешь. Теперь перед нами архисложная задача — выигрывать все пять оставшихся матчей…».
Встретили меня в «Лечче» из Будапешта весьма сдержанно. Единственным, кто поздравил с успехом, был Бо-нек. А вот Михайличенко устроили в «Сампдории» на удивление теплый прием. Все, даже игроки итальянской сборной, искренне радовались его голу. Впрочем, есть тут подоплека. У «Сампдории» особые счеты с Вичини. Генуэзцы не могли простить тому, что игнорировал лидеров команды Виалли и Манчини. Обида зародилась во время мирового первенства и так и не прошла.
Пребывал я в хорошем настроении недолго. Потерпев спустя несколько дней поражение от «Болоньи», мы практически обрекли себя на расставание с «высшей лигой».
Возмущенные болельщики устроили нам после игры обструкцию. Целый час команда не могла выбраться со стадиона: все выходы были блокированы разъяренными тиффози…
Собственно говоря, ничего неожиданного не произошло. По крайней мере, для меня. Фиаско «Лечче» явилось логичным следствием терзавших команду неразрешимых проблем.
— Если вы думаете, что я разочарован своим тренерским дебютом, то глубоко ошибаетесь, — признался по окончании сезона Бонек. — Принимая год назад руководство этой командой, я не питал никаких иллюзий. Знал, что уровень ее мастерства ниже среднего, что «Лечче» испытывает большие финансовые затруднения. А попросту говоря — беден. В составе не хватало, как минимум, трех классных футболистов, особенно острого форварда. Денег на их покупку у клуба не нашлось. Были и другие серьезные проблемы, которые вкупе выбросили команду за борт серии «А».
Дав согласие работать с «Лечче», я шел на риск. Ибо выбора у меня не было.
Но неудача не отбила охоту снова почувствовать горько-соленый вкус тренерского хлеба. Срок годичного контракта с «Лечче» истек, я ухожу. Однако это вовсе не значит, что ставлю в своей только начавшейся тренерской карьере точку. Очень хочу испытать силы в какой-нибудь другой команде, более классной.
Бедность клуба и впрямь удручала, хотя, в отличие от «Юве», здесь премировали даже за ничьи. Однако каждое очко давалось кровью. За неимением классных нападающих оставалось уповать только на защиту. И она во главе с бесстрашным голкипером Гаттой и не по годам зрелым стоппером Гарсиа постаралась вовсю, не раз выручая команду в безнадежных ситуациях. Но обессиленная постоянными набегами противников и лишенная поддержки партнеров, оборона в конце концов дала трещину.
Много повидавшие на своем веку и порядком уставшие от футбола «старики» не больно рвались в бой, уже приготовившись к скорой разлуке с кальчо. Их еще можно понять. Но молодежь! Чем оправдать ее поразительную пассивность, нежелание совершенствоваться и сражаться за свое будущее? Я с недоумением наблюдал за игроками, у которых все впереди. Меня раздражала их леность. Футбол был им не в радость. Создавалось впечатление, что этих крепких парней выгнали на поле отбывать суровое наказание.
Не ожидал увидеть такое на Апеннинах. Впрочем, молодежь из «Лечче» — скорее редкое исключение. Она вовсе не похожа на сверстников из других итальянских клубов — честолюбивых» целеустремленных» прекрасно икающих» чего они хотят в этой жизни и как того добиться»
Получилось, что вдвоем с Мазиньо мы «пахали» за нею команду» неизменно получая самые высокие среди партнером оценки. Нас вынудили взвалить на свои плечи непосильную ношу. Слава Богу, не надорвались. Но разве это дело?
«Збигнев Бонек: «Алейников, на мой взгляд, один из самых надежных в Европе игроков обороны. Я думаю, что не ошибся в выборе. Мне нелегко понять, почему он не прижился в «Ювентусе» — я сам выступал в этом клубе и знаю, что такие футболисты, как Сергей, могут вписаться в любую игру. Впрочем, то, что клуб из Турина от него отказался, я рассматриваю как благословение свыше для нас»,
(«Репубблика»).
«Италия-90». Мой второй и, наверняка, последний мировой чемпионат. Может быть, на сей раз капризная Фортуна одарит улыбкой и нам удастся то, чего не смогли сделать четыре года назад в Мексике? Правда, беспристрастный всезнающий компьютер предсказал советской сборной фиаско уже в 1/8 финала, где она уступит австрийцам. Но не верю я умной машине. Чепуха все это. Не затем мы приехали на Апеннины, чтобы так скоро вернуться домой. Как минимум, рассчитываем пробиться в полуфинал. Об этом намерении заявил журналистам Лобановский. А дальше будет видно…
Нагрузки, предложенные тренерами с первого дня пребывания на базе в курортном горном местечке Чокко, я принял с недоумением. После сезона, проведенного в «Ювентусе», занятия в сборной показались каторгой. К чему столь невыносимый труд в преддверии ответственного старта? Этим вопросом терзался ежедневно не я один. Чем меньше времени оставалось до первого матча с румынами, тем чаще ребята жаловались на усталость. Правда, только друг другу: сказать правду о своем самочувствии в глаза Лобановскому не осмелился никто. Знали, чем грозит подобная прямота… А еще надеялись в душе, что изнурительная работа окупится сторицей. У многих до сих пор свежо было в памяти успешное выступление на европейском первенстве, где количество перешло в качество. Вот и терпели, стиснув зубы.
Когда накануне старта тренера ирландцев Джекки Чарльтона журналисты язвительно спросили: «Почему вы на тренировках дурака валяете?», он с юмором и достоинством ответил: «А мы сюда играть приехали!»
И парни с «Зеленого острова» действительно играли: резво, красиво, завоевав вместе с обаятельным наставником симпатии зрителей. Мы же еле волочили ноги, напоминая загнанных лошадей. Только не подумайте, что во мне говорит слепая внутренняя злость за неудачное выступление, крушение всех надежд по вине тренеров и их резкие, до обидного несправедливые нападки в адрес многих футболистов, в том числе и мой, после фиаско сборной…
Первое, самое сильное впечатление по приезде в Бари — новый стадион «Сан Никола», построенный по проекту знаменитого итальянского архитектора Ренцо Пьяно, автора не менее поразившего меня великолепного центра имени Жоржа Помпиду в Париже. С восхищением глядя на это неземной красоты сооружение, очень похожее на упавшую с небес громадную летающую тарелку, и предположить не могли, какое разочарование принесет нам выступление на «космическом» стадионе.
Спустившись с высокогорного Чокко в Бари, мы окунулись в жуткую жару впридачу с повышенной влажностью. Сразу привыкнуть к таким условиям невозможно, и они усугубили накопившуюся за интенсивные предстартовые тренировки усталость. Удивительно ли, что быстрый темп игры с румынами нам оказался не под силу и те выглядели гораздо свежее?
Впрочем, даже при всех упомянутых трудностях исход встречи мог быть иным, реализуй мы в первом тайме три явных голевых момента. Уже на второй минуте Протасов ворвался по центру в штрафную, но пробил неудачно, и голкипер легко отвел угрозу. Затем, эффектно обыграв на ложном замахе румынского защитника, наедине с Лунгом остался Заваров. И вновь вратарь парировал удар. А незадолго до перерыва сплоховал и я. Разыграв «стенку» с Заваровым, очутился на углу штрафной и нанес сильный удар под перекладину. Мяч должен был влететь в сетку, однако словно из-под земли вырос высокий даже по вратарским меркам Лунг и в акробатическом прыжке защитил последний рубеж обороны.
Не хочу оправдываться, но, может, и Протасов, и Заваров, и я не забили и потому, что появлялись в расположении противника не на свежих ногах?
Румыны, в отличие от нас, своего шанса не упустили. Оставленный без присмотра быстрый Лэкэтуш ворвался в штрафную и пробил в ближний угол. Гол был настолько не логичен, что я сразу и не поверил в случившееся. Стой Дасаев на месте — непременно отразил бы удар. Но, к несчастью, Ринат стал угадывать его направление и просчитался.
«Во втором тайме наши игроки руководствовались не разумом, а эмоциями. Они потеряли голову и напрочь не выполнили тренерскую установку. Сразу по семь-восемь человек устремлялись в атаку, предоставляя румынам возможность остро контратаковать», — такой комментарий дал журналистам Лобановский. Отчасти прав Валерий Васильевич. Но почему-то не сказал о том, что его подопечные не бегали, а ползали по полю, выбившись после перерыва из последних, сил и оказавшись не готовыми к продолжению борьбы.
Второй гол в наши ворота был совершенно не справедлив. Уругвайский арбитр Карделлино допустил грубейшую ошибку, назначив необоснованный пенальти: Хидиятуллин сыграл рукой за пределами штрафной площади. Это настолько очевидно, что промах судьи признали все — от репортеров до специалистов. Но что примечательно, о возмутительной оплошности служителя Фемиды даже наши тренеры вспоминали между прочим, ибо было абсолютно ясно: даже не случись судейского ляпсуса, все равно итог матча вряд ли оказался бы для советской сборной благоприятным.
Сколь велико было огорчение проигравших, столь огромна радость румын — не только игроков, но и болевших за них на родине миллионов соотечественников. Потом уже, вернувшись домой, прочитал в «Известиях», что газета «Адевэрул» исход этой встречи сравнила по важности события с избранием И. Илиеску президентом. И с гордостью констатировала: «Изящные, продемонстрировавшие настоящий футбольный балет «трехцветные» обратили в бегство своего страшноватого, но неповоротливого соперника, поставив в конце концов на колени команду, которой серьезно побаиваются в мире и которую видели даже на пьедестале европейского чемпионата».
Поражение в первом туре тем не менее не помешало четырем советским футболистам быть включенными в символическую сборную группы, составленную римской газетой «Коррьере делло спорт». Состав этой команды выглядел так: Пумпидо (Аргентина), Бессонов (СССР), Сёнсини (Аргентина), Литовченко (СССР), Руджери (Аргентина), Алейников (СССР), Каниджа (Аргентина), Хаджи (Румыния), Протасов (СССР), Марадона (Аргентина), Лэкэтуш (Румыния).
Целый месяц футбол кружил страну на Апеннинах в бешеном ритме итальянской тарантеллы. Заботы местных жителей вмиг отошли на второй план. Кроме кальчо, для них не существовало ничего. Они жили футболом, наслаждались им, и разговоров было только о нем, любимом всеми — от младенца до старца.
Наиболее энергичные и предприимчивые хозяева отелей и ресторанов быстро смекнули, как зазвать к себе посетителей, отбив их у конкурентов. Улицы засветились множеством телеэкранов, к которым льнули по вечерам тысячи горожан. Потягивая Прохладное пиво и смакуя вино, они живо обсуждали в компании друзей и незнакомых перипетии матчей. Когда же наступал черед выходить на поле фанатично любимой «Скуадре адзурре», города буквально вымирали. Вся страна неистово болела за своих кумиров, желая им победы. И, дождавшись ее, не спала до утра, выплескивая на ночные улицы бурю эмоций, всеобщего ликования.
Могу вообразить, каким безутешным горем обернулось для каждого итальянца поражение в полуфинале от аргентинцев. Не исключено, что вместе с финальным свистком жизнь кого-то из впечатлительных тиффози оборвалась от сердечного приступа, а кто-то в отчаянии наложил на себя руки. Увы, истории известны сотни подобных печальных примеров. Вот лишь некоторые из них, приведенные «Известиями» и «Комсомольской правдой». В 1950 году бразильцы проигрывают на «Маракане» решающий матч мирового первенства уругвайцам, и в траурном Рио десятки болельщиков кончают жизнь самоубийством. Спустя 38 лет, во время официальной игры своей команды, прямо на стадионе умирает из-за переживаний врач югославской сборной. В 1982-м экспансивный болельщик из ФРГ в порыве гнева выбрасывает в окно жену, мешавшую ему смотреть по телевизору матч испанского чемпионата мира.
Наконец, совсем свежие новости, касающиеся «Мондиале-90». В одной из бразильских больниц скончалась от кровоизлияния в мозг пожилая женщина. Трагедию можно было предотвратить, если бы ей своевременно оказали помощь. Но в эти роковые мгновения весь медицинский персонал увлеченно следил за матчем сборных Коста-Рики и Шотландии.
В Мексике друг убил друга только за то, что тот… критиковал действия арбитра встречи Италия — Австрия. А в Египте во время трансляции матча местной команды с голландцами от разрыва сердца умерли сразу три болельщика.
Среди советских журналистов, аккредитованных на мировом первенстве, до таких крайностей дело не дошло. Хотя погоревать пришлось изрядно. И виновниками безнадежно испорченного настроения стали аргентинцы — бледная тень чемпионов мира четырехлетней давности…
Преодолел на автобусах без малого 600-километровый путь поперек Апеннинского «сапога», мы прибыли из Пезаро в Неаполь. Подъезжая к нему, седовласый водитель-весельчак вмиг стал серьезным и, глянув на гордо возвышающийся за окном Везувий, признался: «Боюсь этого города не меньше, чем грозного вулкана, который последний раз напомнил о себе 32 года назад».
Чем же так пугает Неаполь бывалого шофера? Нет, не тем, что в знаменитом порту крепко обосновалась «легендарная» итальянская мафия — «каморра», как ее тут называют. Просто нет в стране города грязнее и беспорядочнее. Какие там правила уличного движения! И зачем вообще светофоры, коль на них никто не смотрит, — ни те, кто за рулем, ни пешеходы. Выключи их однажды — ни один неаполитанец и не заметит. Сплошной хаос, на который беспомощная полиция попросту закрывает глаза. Встретить автомобиль без царапин и вмятин — большая редкость.
Но Неаполь — это не только невзрачные узкие улочки и мусор на тротуарах. Это и неописуемая красота древних памятников, воинственного Везувия, лазурного Неаполитанского залива.
Это город, где «прописан» чемпион страны — «Наполи». И где живет Марадона. Очень уж хотелось нашему заботливому водителю показать русским обитель знаменитого аргентинца, но к спрятанному от посторонних глаз в густой зелени дому «короля» на крутом горном склоне, нависшем над морем, оказалось не подступиться. Железный забор вырос непреодолимой преградой.
Шикарный особняк в это время пустовал. Его хозяин находился в другом городе на базе сборной, и наследника Пеле было лучше не тревожить. Он пребывал в расстроенных чувствах после сенсационного поражения от дерзких, не считающихся с авторитетами камерунцев. Все газеты обошел трогательный снимок, на котором очаровательная девчушка обнимает грустного Марадону. Подпись гласила: «Дочь пытается утешить папу. Вместе с мамой они приехали к Диего на базу, чтобы поддержать его в трудную минуту».
«Спасем нашего короля!» — такой заголовок появился в «Тутто спорт» накануне поединка СССР — Аргентина. И неаполитанцы дружно откликнулись на призыв газеты, придя на стадион поддержать своего кумира. На протяжении всего матча над полем разливалось тысячеголосое «Мара-до-на!» Это заветное имя в унисон скандировали объединившиеся в симпатиях итальянские и аргентинские болельщики, заглушая надрывно и тщетно выкрикиваемое десятками уст «А-лей-ни-ков!»
Тогда-то стал понятен истинный смысл заявления Марадоны накануне встречи:
— Стадион «Сан Паоло» мой дом. Мы будем играть с русскими в Неаполе, словно на своем поле. «Родные» стены нам помогут.
Мы догадывались, с какими трудностями предстоит столкнуться в этом городе, где каждый мальчишка, каждый взрослый боготворит Марадону. Но место встречи изменить нельзя, а посему приготовились ко всему, что нас ждет.
Обе команды неожиданно оказались в одинаковой ситуации: на краю пропасти. Проигравший срывался в бездну, практически теряя шансы выбраться на поверхность и продолжить борьбу за выход в следующий круг. Это придавало поединку в Неаполе особую значимость и привлекательность.
Не зря тренер аргентинцев Карлос Билардо заявил:
— Для нас победа в предстоящем матче — вопрос жизни или смерти!
Добавлю: для нас — тоже.
Словом, отступать было некуда. Об этом и шла речь на установке. Задание опекать Марадону получил Зыгмантович. Мне поручили подстраховывать бывшего одноклубника, а при подключении Андрея к атаке брать знаменитого аргентинца на себя. Хлопот нам с земляком Диего доставил немало, однако главного не добился. Не удалось ему поразить ворота Уварова. Что, впрочем, не спасло советскую сборную от поражения.
Зато «отличился» Марадона в другом. В начале матча после удара Кузнецова капитан чемпионов рукой выбил мяч из пустых ворот и тем самым спас свою команду от неминуемого гола. Явный пенальти! Но свисток находившегося рядом с местом события шведского арбитра Фредрикссона, того самого (злой рок!), что четыре года назад насильно «отправил» нашу сборную из Мексики домой, когда «помог» ей проиграть бельгийцам, почему-то безмолвствовал.
Как тут не посетовать на судьбу, а заодно не вспомнить, как той же «божьей» рукой в той же Мексике Марадона забил гол англичанам?
«Ошибка Фредрикссона вызвала протест полковника Лобановского, и мы не можем не согласиться с русским тренером, — писала по горячим следам «Тутто спорт Его команда во второй раз вынуждена досрочно покинуть мировое первенство из-за просчета шведского судьи». Глядя же на карикатуру в итальянской прессе, где аргентинская звезда изображена играющей с наручниками, оставалось лишь горько усмехнуться.
Однако ничего не поправишь. Счастье в этот вечер улыбнулось титулованному сопернику. После того, как Троглио в высоком прыжке нанес головой неотразимый удар, мы, хотя и пали духом, но продолжали сопротивляться. Когда же Кузнецов неосмотрительно отбросил мяч Уварову, чем не преминул воспользоваться опытный Бурручага, и на табло зажглось 0:2 команда прекратила борьбу.
В печали покидали мы несчастливый для нашей сборной Неаполь. За окном стремительно мчащегося по просторному автобану «Мерседеса» остались огни ночного города, крепко спящий Везувий. Нам же было не до сна. Совсем еще свежие впечатления будоражили мысли. Вспоминали, как дружелюбно встретили русских журналистов местные тиффози, искренне приветствуя нас в своем городе. Как тщательно обыскивали каждого на подступах к стадиону грозные карабинеры с овчарками, выстроившие двойной кордон. Как, во избежание недоразумений, дотошно проверяли подлинность билетов (к слову, отнюдь не дешевых — по 55 долларов) бдительные контролеры. Вспоминали так и не состоявшееся после матча свидание с надежно спрятанными от болельщиков полицией за железным занавесом «Сан Паоло» советскими футболистами.
Теперь их путь снова лежал в Бари.
Как это ни удивительно, но даже после двух поражений кряду мы еще сохраняли шансы, пускай лишь теоретические, продлить свое пребывание в Италии. Победа над камерунцами со счетом 4:0 и выигрыш любого из соперников в матче Аргентина — Румыния (но только не ничья) наверняка гарантировали нам выход в 1/8 финала.
В такое счастливое стечение обстоятельств верилось с трудом. Не потому ли после поединка с аргентинцами мы почти прекратили тренироваться? И не оттого ли, наконец, заиграли с наделавшей на Апеннинах много шума камерунской сборной легко и раскованно, разорвав путы не только ответственности, но и усталости?..
На следующий день после встречи с румынами Рац имел неосторожность посетовать на переутомление. С Аргентиной Вася уже не играл. Памятуя об этом, я держал язык за зубами, хотя чувствовал себя отнюдь не лучшим образом. Тем не менее перед последним матчем Лобановский вызвал меня к себе:
— Ты что, не хочешь играть?
— Почему? — искренне удивился я.
— Слышал, что ты сказал: «Уже нет смысла ломаться, лучше отдохну».
— Разве я вам это говорил?
— Ну ладно, не будем больше об этом, — остыл Валерий Васильевич…
Меня заявили в основной состав и, надеюсь, тренеров я не подвел. На 29-й минуте обыграл вратаря и, сместившись влево, под острым углом нанес удар. Мяч попал в перекладину, но, к счастью, тут как тут оказался Зыгмантович, добив его в сетку. А незадолго до этого, опередив защитника, поразил цель Протасов, и теперь уже выигрываем два мяча.
Мы безудержно рвемся вперед. После перерыва Заваров и Добровольский, словно по заказу, увеличивают счет до заветных цифр — 4:0.
Наши делают почти невозможное, сводя разность мячей в групповом турнире до нуля. Теперь, когда в Бари все в порядке, мы обращаем свои взоры на Неаполь. Увы, судьба советской сборной в чужих руках. Аргентинцы проводят румынам гол, и мы ликуем. Но недолго. Балинт сравнивает счет — 1:1. Все, что угодно, только не ничья. Ну забей же, Марадона! Не промахнись, Лэкэтуш! Выиграйте, кто-нибудь!
Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Понимая это, соперники «соглашаются» на ничью, гарантирующую обоим продолжение борьбы за Кубок мира.
Увы, чуда не случилось. Хлопнув на прощание дверью, мы оказываемся на обочине ведущей в Рим футбольной дороги. И, утешив свое самолюбие разгромом завоевавшего авторитет противника, собираем чемоданы. Домой, где так рано нас не ждали.
— Команда не сумела психологически настроиться на этот ничего не значивший для нее поединок, — сказал на пресс-конференции тренер камерунцев Валерий Непомнящий. — Отчасти поэтому мы не смогли противостоять высокому темпу игры, навязанному нам сборной СССР.
Работающий с африканскими футболистами советский специалист вовсе не выглядел удрученным неудачей. Его питомцы с гордо поднятой головой финишировали первыми в групповом турнире, продолжая участвовать в празднике мирового футбола. И теперь нам ничего не оставалось, как болеть за возглавляемую соотечественником изящную сборную Камеруна. Она-то наших надежд не обманула….
Провал. Как ни горько, но надо мужественно признать, что иначе выступление советской команды в «Мондиале-90» не назовешь. Мы чувствовали себя чужими на этом грандиозном празднике футбола.
По мнению специалистов группы технического отчета ФИФА (а их-то в необъективности никак не заподозришь), наша сборная оказалась по уровню подготовленности самой слабой из двух дюжин участников первенства и продемонстрировала футбол двадцатилетней давности, в котором не различалось ни тактики, ни мысли.
С газетных полос по игрокам и тренерам раздался дружный и мощный залп гневной критики. Что заслужили, то получили. На иное отношение к нам я, разумеется, и не рассчитывал. Но уж никак не ожидал, что едва ли не во всех грехах обвинят «иностранцев» — футболистов сборной, защищающих цвета зарубежных клубов. За что же мы попали в такую немилость?
При всем уважении к Валерию Васильевичу (а это именно так, и я никогда не перестану ценить его видную роль в моей судьбе), с недоумением и досадой читал в прессе его комментарии к выступлению команды на итальянском чемпионате. Согласиться с тренером могу далеко не во многом.
Оказывается, случившееся на Апеннинах — не провал, а всего лишь «невыполнение задачи». И турнирная стратегия была выбрана правильно. И все шло по плану, без проколов в подготовительном периоде. А то, что с 23 мая до 8 июня, последнего дня перед поединком с румынами, сборная работала без единого выходного и ребята буквально валились с ног от усталости, — это не просчет?
Не снимаю и с себя ответственности за фиаско коллектива. Не смог помочь ему всем, чем способен. Прибыл в сборную не в лучшей форме (изнурительный сезон в «Ювентусе» оставил след). Но не могу принять обвинения, косвенно, а порой и прямо звучавшие в мой и партнеров-«легионеров» адрес в том, что-де заелись наши «иностранцы», судьба сборной им стала безразлична и они больше думали, как бы сберечь драгоценные ноги и скорее вернуться в свои клубы, нежели достойно выступить в первенстве.
Да не смутит вас высокий слог, но я всегда считал за честь надеть алую майку с Гербом СССР и неистово стремился носить ее с достоинством и как можно дольше. Это святая правда. Когда после мирового чемпионата сменилось руководство и я на время остался за бортом сборной, места себе не находил: «Неужели навсегда?» Я «пахал», как каторжный, и выкладывался в форме «Лечче» на полях Италии до последнего прежде всего для того, чтобы мое имя вновь замелькало на страницах прессы и Бышовец, принявший руль команды из рук Лобановского, вспомнил обо мне. Случилось почти невозможное: я воскрес из небытия. И когда получил от Анатолия Федоровича вызов на матч с Италией, это был, без преувеличения, один из самых солнечных дней в моей жизни.
Если же у кого-то патриотические чувства «иностранцев» вызывают сомнения, могут удовлетвориться тем, что не смели мы; как, впрочем, и остальные, позволить себе играть вполсилы и по другой причине. Для профессионала лучше рекламы, чем участие в мировом первенстве, не сыскать. За каждым футболистом внимательно следят с трибун тысячи специалистов, особенно пристально — «купцы» знаменитых клубов со всего света. Станешь беречь ноги — потеряешь имя. Какой же здравомыслящий игрок вздумает сознательно ставить крест на собственной карьере?
Интересно мнение о наших «ландскнехтах» беспристрастных зарубежных репортеров, высказанное ими на страницах еженедельника «Футбол».
«Лобановскому не удалось создать из хороших солистов слаженный ансамбль, — считает Йорг Альме рот из германской «Франкфуртер альгемайне». — Он не смог безболезненно интегрировать в команду игроков, выступающих на Западе: прежде всего Заварова, Алейникова, Хидиятуллина, Дасаева».
«Мы имели возможность весь сезон наблюдать за Алейниковым и Заваровым — это игроки высокого класса, — вторит коллеге Джузеппе Меллилло из итальянского агентства «Ротопресс». — И если команда, имея в составе таких мастеров, выступает столь бездарно, причину фиаско надо искать не на палубе — среди матросов, а на капитанском, то есть тренерском, мостике».
Любопытный экспресс-опрос авторитетных тренеров и других специалистов провела «Комсомольская правда», предложив им оценить выступление каждого футболиста сборной по десятибалльной системе. Отрадно, что в пятерку лучших попали и два наших земляка, в том числе «легионер»: Уваров — 6,5, Алейников, Демьяненко, Зыгмантович, Протасов — по 6,0.
Не могу согласиться и с теми, кто одну из бед команды увидел в ее расколе на три лагеря — «иностранцев», киевлян и остальных. Я этого не заметил и смею утверждать, что подобное обвинение надуманно.
Группы по возрасту, интересам — это да. Они всегда были, есть и будут в любом клубе и сборной. Например, Зыгмантович, Горлукович, Дасаев и я объединились на почве неравнодушия к карточной игре и в не богатой на развлечения жизни на базе в Чокко большинство свободного времени проводили именно этой компанией. Что ж тут предосудительного?
А вот группировок, недовольных друг другом, враждующих между собой, не было. Как, впрочем, не было среди игроков и единения, сплоченности, чем славилась сборная в прежние годы. Помнится, в Мексике, ФРГ ребята тоже собирались группками по гостиничным номерам, но когда наступал черед выходить на поле, команда превращалась в монолит. Долой личные интересы. Всех нас одухотворяла единая цель — победить!
На сей раз не было полного единодушия и в стане руководителей сборной. Что не могло не отразиться на настроении коллектива.
Но довольно упреков, взаимных обид и претензий. Каждый из нас, игроков и тренеров, хотел сделать свое дело как можно лучше. Не получилось. Жаль, но с кем не бывает? Люди мы, в конце концов, а не запрограммированные железные роботы. И жизнь на этом не кончается…
Представители «Ювентуса» в Чокко так и не пожаловали. Тренеры нашей сборной запретили игрокам какие-либо контакты с внешним миром, и по этой причине, как рассказал позже мой переводчик Марко, запланированная встреча не состоялась.
Спустя три дня после игры с камерунцами, вернувшись в Турин, я вновь отправился на беседу с Жулиано. Генеральный директор «Юве» вежливо поинтересовался моими делами, посочувствовал и сообщил, что моя дальнейшая судьба теперь исключительно во власти «Симода». Его президент Синигалли окончательно убедил меня целиком положиться на эту солидную фирму и уговорил расторгнуть контракт с «Ювентусом»: насильно мил не будешь. То была моя роковая ошибка. Не пойди я тогда у него на поводу, прояви стойкость, откажись расстаться с туринским клубом и, наверняка, еще год выступал бы в черно-белой форме. Ведь «Юве» так и не приобрел в новом сезоне третьего иностранца, ограничившись покупкой немца Хесслера и бразильца Хулио Сезара…
На вопрос журналистов, о чем он больше всего жалеет, президент туринской команды Кьюзано ответил: «Об уходе Алейникова. Мы потеряли надежного, мыслящего игрока».
Синигалли клятвенно обещал мне чуть ли не «Милан». Но минул месяц, а от президента — ни слуху ни духу. Тем временем возглавивший столичный «Лацио» Дзофф предпринимал отчаянные попытки заполучить меня в свою новую команду.
«Дино Дзофф: «У Алейникова великолепный характер, который позволил ему в кратчайшие сроки приспособиться к совершенно чужой жизни. Ему нравился Турин, он понимал этот город, он очень открытый и расположенный к людям человек. А на поле он отдавал свой ум в распоряжение всей команды. Сергей умеет делать все. Он никогда не играет вполсилы.
Если «Ювентусу» удалось подняться на самый верх, то этим он обязан и тому игроку, от которого слишком быстро отказался.
Не стану отрицать, я питал слабость к Алейникову. И очень хотел забрать его в «Лацио».
(«Коррьере делло спорт»).
Дино боролся за меня до последнего. Но тщетно: аргентинец Троглио, у которого срок контракта с римской командой истекал только через год, наотрез отказался освободить место для русского.
До чемпионата Италии оставались считанные дни, футбольный «рынок» должен был вот-вот закрыться, а я все еще пребывал в подвешенном состоянии. Не выдержал, сам позвонил Синигалли. И услышал то, чего никак не ожидал:
— Увы, ты никому здесь не нужен. Если хочешь, могу устроить тебя рабочим на одну из своих фабрик…
Я вскипел: меня, игрока сборной, — грузить ящики? Ну, это уж слишком!
Хитрый Паоло выдержал паузу и неспешно продолжил:
— А, впрочем… Есть одно предложение. Выбирай: либо едешь в Лечче, либо возвращаешься в Союз. Третьего не дано.
Позже узнал, что меня не прочь были видеть в своих рядах симпатичная «Дженоа», другие клубы. Но президент «Симода» распорядился моей судьбой по своему усмотрению и с наибольшей для себя выгодой, решительно отказав всем претендентам и «сослав» бесправного русского в заштатный «Лечче». Так я был жестоко наказан за излишнюю доверчивость.
На следующий день в кемпинге на бepeгy Лигурийского моря, неподалеку от Генуи, где мы отдыхали всей семьей, меня разыскал по телефону Бонек…
С блеском проведя шесть сезонов в «Ювентусе» и «Роме», Збигнев решил повесить бутсы на гвоздь. Поселившись в Риме, он купил породистых лошадей, которые, участвуя в престижных скачках, несколько лет добросовестно «кормили» семью знаменитого поляка: его с женой и дочь с сыном. Тем временем Бонек закончил школу тренеров, получив право встать у руля профессионального итальянского клуба. Ему достался «Лечче», из года в год отчаянно сражающийся за сохранение места в элите.
— Как дела, Сергей? — услышал я в трубке приветливый голос «Знби».
— Спасибо, неважно.
— Догадываешься, зачем звоню? Я хотел бы видеть тебя в своей команде.
— Хорошо, Збигнев. У меня нет выбора.
Зарубежные агентства вместе с этой вестью поспешили сообщить, что Бонек решил воспользоваться услугами советского игрока после того, как голландский «Эйндховен» перехватил у «Лечче» румынского защитника Попеску. Однако это чистый вымысел. Позже «Зиби» признался, что давно имел на меня виды.
— Вы хотите знать мое мнение об Алейникове? — переспросил Бонек журналистов. — Это очень умный игрок, который в ходе матча всегда занимает правильную позицию. Он обладает отличным видением поля и готовностью к самопожертвованию. Исключительный парень в том, что касается человеческих качеств, — спокойный, интеллигентный, общительный. А это имеет фундаментальное значение.
Как игрок, Сергей продержится еще три-пять лет. А, как человека, его будут ценить всю жизнь. Очень рад, что он сейчас со мной.
Итак, я в Лечче. Переезд в этот 400-тысячный город на юге страны отнял без малого двенадцать часов. Контраст оказался поистине разительным. Из индустриально и культурно развитого красавца-Турина я очутился в глухой провинции. Воспоминания о счастливо прожитом годе в северной Италии, о ставшем своим «Ювентусе» преследовали на каждом шагу и бередили душу. Мимо воли я постоянно сравнивал два города, две команды — прежнюю и нынешнюю, и меня одолевали невыносимые тоска и отчаяние. Здесь все было иначе…
В скромном, не избалованном славой «Лечче» не запрещают ходить на базар и в дешевые магазины, ездить на общественном транспорте для простых смертных и носить джинсы. Иностранцам не полагается личный переводчик — велика роскошь. Я-то, впрочем, уже вполне мог обходиться и без помощника. Но каково дебютанту клуба Мазиньо, купленному у «Васко да Гама»? Прибыв на Апеннины, бразильский полузащитник знал по-итальянски всего два слова: «чао» да «грациэ».
К слову, о «легионерах». Накануне сезона руководители команды распрощались с аргентинцем Барбасом и венгром Винце, оставив лишь тридцатилетнего аргентинца Паскулли, увенчанного в 1986-м лаврами чемпиона мира. На смену двум попавшим в немилость иностранцам пришли мы с Мазиньо.
В этой провинциальной жизни тешил разве что выгодный контракт, заключенный на два года. Нас с семьей поселили в уютном двухэтажном особняке с непритязательными хозяевами. И никаких проблем.
Знакомство с командой началось с банкета, устроенного патроном «Лечче» Франко Юрланом. 63-летний глава туристической фирмы пригласил в ресторан с женами новобранцев клуба — Мазиньо, вратаря Гатту и меня. Весь вечер президент с трогательной нежностью ласкал свою любимицу таксу и говорил красивые тосты, суть которых сводилась к одному: с нашей помощью он надеется поднять команду на неведомую прежде высоту.
В новом коллективе я прижился довольно быстро и пользовался непререкаемым авторитетом. Игроки относились с почтением. Чувствовалось, уважают за прежние заслуги. Как-никак пришел я к ним не из какого-нибудь там «Кремонезе», а из самого «Ювентуса», да и в сборной на виду.
Мы сразу подружились с Бонеком, который не скрывал ко мне своих симпатий и откровенно заявлял журналистам: «Для меня Алейников, значит столько, сколько все остальные игроки вместе взятые».
«Теперь у Алейникова новый тренер, по происхождению поляк. Два человека родом с Востока отлично понимают друг друга. «Я мог бы говорить с ним и по-русски, — улыбается Сергей. — Но мы решили обменяться по-итальянски». С Бонеком у него сложились отличные отношения. Также установился хороший климат между Алейниковым и всей командой».
(«Гадзетта делло спорт»).
Не знаю, как «Зиби», а меня стесняло повышенное внимание, которое проявляли к нам обоим горожане. Не один месяц минул, прежде чем нас перестали путать. Неужели мы и впрямь так похожи, что поначалу то и дело попадали в комические ситуации? У меня тиффози частенько интересовались составом и тактическим планом «моих» подопечных на игру, а Бонека донимали просьбами дать автограф… Алейникова.
Молодой честолюбивый тренер не захотел мириться, с участью аутсайдера, которая постигла «Лечче» в предыдущем первенстве, где команда еле успела вскочить в последний вагон, финишировав 14-й среди восемнадцати. И засучив рукава взялся за работу. Интенсивные двухразовые тренировки, от которых в Турине я успел отвыкнуть, стали отныне нормой. Однако приученного к любому труду новый режим меня не угнетал. Тем паче, что полный творческих замыслов и неординарно мыслящий Бонек старался максимально разнообразить занятия, которые больше тонизировали, нежели утомляли. Во время тренировок «Зиби» без устали отпускал колкие, остроумные шутки и никогда не повышал голос. Что, впрочем, не мешало доброму и улыбчивому шефу держать игроков на дистанции.
Но порой выдержка изменяла ему. Это особенно проявилось под занавес сезона. Удрученный хроническими неудачами клуба, оказавшегося на краю пропасти, Збигнев стал мрачным и раздражительным. Все реже слышался его заразительный смех.
Первым испытал строгий норов тренера старейшина коллектива Вирдис, прошедший в свое время отменную школу «Ювентуса» и «Милана». А случилось вот что. Издавна повелось, что по пятницам вся команда регулярно наведывалась в костел и дружно молилась за грядущие победы. В конце концов мне это надоело, тем более, что к католической вере имею такое же отношение, как Аллах к христианству. Ходить в костел я перестал, и моему примеру неожиданно последовал Вирдис. Но если мне сошло, то Пьетро такого «предательского» поступка набожный Бонек не простил. Форвард был отлучен от тренировок и отправлен в запас.
С «Зиби» у меня не было проблем. Кроме одной. Как поначалу и Дзофф, он определил мне амплуа заднего защитника.
— Это твое призвание, — внушал ежедневно тренер. — Ты должен понять, что только на этой позиции можешь принести команде максимум пользы и успешно играть на Апеннинах еще многие лета. Ты будешь лучшим «либеро» Италии!
С тем же упорством я пытался переубедить Бонека, доказывая ему обратное.
«В «Лечче» Алейников хочет найти форму лучших времен. Поэтому он настойчиво просит тренера дать ему возможность играть в центре поля. Ему не по душе амплуа «либеро», хотя он выступал именно в этом качестве в товарищеских матчах накануне чемпионата. «Мне больше нравится действовать в середине поля, — объясняет он, — хоть Бонек ставит передо мной другие задачи. Но я просто уверен, что буду играть хавбека, дабы всегда быть готовым вывести партнеров к воротам, да и самому пытаться сделать последний шаг».
(«Гадзетта делла Пулья»).
К большой радости, наш долгий и жаркий спор закончился «капитуляцией» шефа. Збигнев согласился-таки поставить меня на один из матчей опорным полузащитником, и с тех пор иных ролей в «Лечче» я не исполнял.
Начало сезона получилось весьма обнадеживающим. Дошли до третьего тура Кубка страны, где нас остановил именитый «Милан». (Мой кубковый гол «Кальяри» был в том сезоне первым и последним в составе «Лечче».) На промежуточном финише нанесли поражение будущему чемпиону — «Сампдории», закрепившись в «золотой» турнирной середине. Этот успех настолько вдохновил команду, что после матча экспромтом провели в раздевалке собрание, единодушно решив дерзать дальше, добиваясь права дебютировать в розыгрыше одного из европейских клубных турниров. О, сладкие грезы…
По вполне понятной причине встречи с «Ювентусом» имели для меня особое значение. Готовился к ним тщательнее обычного, играл против недавних одноклубников с небывалым вдохновением, стремясь доказать, что поторопились списать с туринского «корабля» на берег.
Долго не мог прийти в себя после первого свидания с «бьянко-неро» в Лечче. Встретились с ребятами, будто и не расставались. Поговорили по душам с Таккони, Бонетти, Марокки, Скиллачи. И взгрустнули на прощание. Они уехали с победой, добытой на последних минутах равного поединка.
Мы свиделись вновь спустя четыре месяца, теперь уже в Турине. Замахнувшемуся на «золото» «Юве» выигрыш нужен был, как воздух. Хозяева вели мощное наступление все полтора часа. Но их атаки неизменно разбивались о наши оборонительные редуты. Особенно тяжело довелось «Лечче» под занавес встречи. Штурм туринцев усилился, а у нас получил травму задний защитник. Мне пришлось срочно переквалифицироваться в «либеро». Без ложной скромности скажу, что сыграл в новой роли здорово и был признан лучшим футболистом тура в своем амплуа. Возглавляемый грозными и разозленными Баджо и Скиллачи, «Юве» так и ушел с поля ни с чем, потеряв драгоценное очко.
Ни разочарованный тренер Майфреди, ни опечаленный президент Кьюзано руки мне, разумеется, не пожали. Да я и не расстроился. Зато было приятно слышать поздравления с хорошей игрой от бывших партнеров по «Юве», рядовых работников клуба, крепко обнимавших меня втайне от начальства. А еще был тронут, слыша на протяжении всего матча, как местные тиффози скандировали мою фамилию. Не забыли, оказывается.
На следующий день мне позвонил из Турина приятель Антонио. Рассказал, что в местных телепередачах, равно как и на трибунах во время игры, только и было разговоров: зачем отдали Алейникова в «Лечче»? «Юве» до сих пор не нашел постоянного опорного хавбека. Майфреди пробовал в этом амплуа то Фортунато, то Марокки, то еще кого-нибудь. А место третьего иностранца по-прежнему оставалось в команде вакантным. Многим этого было не понять. В конце концов тренера вынудили признаться: он хотел купить на мое место англичанина Гаскойна, но сделка не получилась.
Накануне первой в сезоне игры с «Ювентусом» подходит ко мне Бонек и полушутя-полусерьезно говорит:
— Готовься, скоро поедем вместе в Милан, на юбилей Пеле.
Ну, думаю, разыгрывает «Зиби». Он это может.
Ан — нет. После матча достает из кармана конверт:
— Читай, тебе персональное приглашение пришло.
Текст на фирменном бланке «короля» гласил:
«Уважаемому синьору Алейникову.
Дорогой друг! В среду, 31 октября 1990 года, в Италии я вернусь на поле в связи со своим 50-летним юбилеем.
Это событие имеет для меня большое значение. Я буду играть за сборную Бразилии в матче против сборной лучших футболистов мира. Хотел бы видеть тебя среди игроков сборной мира. Администратор Джордано Галеффи свяжется с тобой, чтобы подробнее рассказать об этом празднике.
С уважением Пеле».
Надо ли говорить, как потрясла эта весть. Целую неделю ходил под впечатлением. А тут еще одна радостная новость, не менее неожиданная. Получил из Москвы вызов на сбор перед отборочным матчем чемпионата Европы с итальянцами. Я-то думал, что после мирового первенства на мне уже крест поставили. А оказалось, тренеры сборной внимательно следили за мной в форме «Лечче».
Прилетел в Милан за два дня до торжеств в честь Пеле и за пять дней до поединка со «Скуадрой адзуррой». Но команды там не застал. Она разместилась в полуста километрах от города, в оборудованном в старинном замке отеле. Добрался на базу лишь под вечер.
Разговор с Бышовцем был долгим и откровенным.
— Молодой сборной необходим твой опыт. Но, когда узнал, что Бонек сделал из тебя заднего защитника, уж было рукой махнул, — признался Анатолий Федорович. — Хорошо, что вскоре вновь заиграл в середине поля. Ты мне нужен только опорным полузащитником. И я верю в тебя.
К счастью, тренер не возражал против моего выступления за сборную звезд. Попросил лишь сыграть не больше двадцати минут, дабы поберечь силы в преддверии исключительно важного сражения в Риме.
За пять часов до «матча Пеле» на базу приехали представители оргкомитета и доставили меня в Милан. Первыми встретил в холле гостиницы «Бруно» бельгийцев Предомма (мы знакомы еще с тех пор, когда минское «Динамо» мерилось силами с «Мехеленом»), Клийстерса и венгра Детари. Последний играл в то время в «Болонье», и нам было о чем поговорить. Лайош предложил заглянуть в бар. Пришлось отшучиваться: «Ты что, не хочешь, чтобы мы в субботу итальянцев обыграли?».
Наконец пришел автобус, и мы отправились на стадион. Когда до матча оставалось около часа, исполнявший роль тренера Беккенбауэр собрал команду в раздевалке. Поделили форму (по алфавиту мне достался второй номер), распределили игровое время и амплуа.
Установки, как таковой, не было. Беккенбауэр ограничился лаконичным напутствием:
— Вам предоставляется редкая возможность поиграть в свое удовольствие, не заботясь о результате. Прошу вас об одном: порадовать зрителей красивым футболом. С Богом!
…Он неожиданно появился на трибунах миланского стадиона «Сан-Сиро» и сквозь лес тянувшихся к нему, словно божеству, рук стал с улыбкой продираться к полю, где в центральном круге красовался огромный бутафорский торт с пятьюдесятью свечами. Ступив на изумрудный газон, под громовые овации зрителей, дружно скандировавших «Пеле!», он обнял каждого из игроков, прибывших на этот памятный для него матч.
Я стоял в шеренге последним.
— Спасибо за приглашение, — улыбнулся «королю». И услышал в ответ:
— Спасибо, что приехал.
Мне показалось, он хотел еще что-то сказать, но мощного сложения итальянский телекомментатор дерзко увлек знаменитого юбиляра за собой…
Живая легенда Эдсон Арантес до Нассименто, известный всему миру по имени Пеле, осчастливил своим возвращением на футбольное поле миллионы болельщиков всей планеты, прильнувших в этот вечер к экранам телевизоров. Обладатель феноменального рекорда — 1281 гол, отпраздновавший неделю назад свое пятидесятилетие в родном городе Сантосе вместе с родителями, братом, сестрой и двадцатилетним сыном Эдиньо, он страстно желал отметить торжественную дату голом. Увидев в форме бразильской сборной подтянутого, крепко сбитого форварда под неизменным номером «десять», я готов был поверить, что этот всемогущий, не подвластный годам атлет непременно осуществит свою заветную мечту. И он очень старался блеснуть былой удалью, нанес пару прицельных ударов. Но, увы… Сил хватило лишь на 42 минуты. Не дождавшись перерыва, Пеле покинул поле, передав капитанскую повязку заменившему его молодому Нето. Трибуны, стоя, аплодировали уходящему юбиляру. Растроганный, он послал им воздушный поцелуй и оказался в плотном кольце репортеров.
А матч, организованный итальянской «Гадзетта делло спорт» и японской фирмой «Панасоник», тем временем продолжался. К этому моменту звезды, выступавшие в белоснежной форме с надписью по-английски «Мир», уже выигрывали у молодой бразильской команды под руководством Фалькао со счетом 1:0. Откликнувшись на прострельную передачу Мартина Васкеса, Мичел с ходу вонзил мяч в угол ворот.
Как было условлено заранее, Беккенбауэр ввел меня в игру сразу после перерыва. Однако случилась неувязка. Позиция «либеро», а именно это амплуа определили мне тренеры перед матчем, оказалась занята Хулио Сезаром. Ничего не оставалось, как переместиться на левый фланг обороны.
Вскоре мы удвоили счет. Хрестоматийным ударом со штрафного, назначенного за снос Детари, Хаджи поразил «девятку». Однако бразильцы ответили столь же эффектным голом-близнецом. Н'Коно не успел даже среагировать на коварный удар Нето.
В оставшиеся полчаса ничего знаменательного на поле не произошло. Разве что на последних секундах я мог поставить победную точку. Ворвался по центру в штрафную и готов был уже нанести решающий удар. Однако поскользнулся, да и защитник помешал, зацепив ногу. А жаль. Этот гол стоил бы десятка других.
Финальный свисток итальянца Ланезе зафиксировал победу сборной мира — 2:1.
В отсутствие Марадоны, который потребовал за участие в матче круглую сумму и получил отказ, за команду звезд играли Гойкоэчеа (Аргентина), Предомм (Бельгия), Н'Коно (Камерун), Игита (Колумбия), Клийстерс (Бельгия), Хулио Сезар (Бразилия), Руджиери (Аргентина), Алемао (Бразилия), Кальдерон (Аргентина), Анчелотти (Италия), де Леон (Уругвай), Мартин Васкес (Испания), Милла (Камерун), ван Бастен (Голландия), Басуальдо (Аргентина), Стоичков (Болгария), Франческоли (Уругвай), Детари (Венгрия), Алейников (СССР), Жоао Пауло (Бразилия), Кунде (Камерун).
На память об игре каждому вручили медаль «50 лет Пеле». О гонораре же не было и речи. Приглашение на такой праздник все сочли за честь, и это дороже любых денег.
— Пеле по-прежнему в отличной форме, — заявил журналистам присутствовавший на матче Рууд Гуллит. — Конечно, с годами что-то пропало, но встреча в Милане показала, что он, как и прежде, тонко чувствует игру. Это великий футболист, которому нет равных в мире.
Сам юбиляр был растроган до слез:
— Сегодняшний день — один из самых счастливых в моей жизни. Его мне не забыть никогда.
А позже, во время «королевского» банкета, привел гостей в восторг остроумной шуткой:
— Я еще надеюсь сыграть на пятидесятилетии Марадоны.
Впрочем, побывать на пиршестве мне, к большому сожалению, не довелось. Сразу после матча поспешил в лагерь сборной. Мысленно я был уже в Риме, на стадионе «Олимпико»…
Итальянцы смотрели на нас, как на мальчиков для битья, с которыми разделаются, как грозный удав с робким кроликом. Их самоуверенность била через край. Они не допускали и мысли, что могут не одолеть на своем поле заметно омоложенную советскую сборную. По мнению местной прессы и специалистов, гости были обречены.
«Матч не будет для нас слишком сложным. Могу биться об заклад, что мы его выиграем», — заверял журналистов ведущий полузащитник «Скуадры адзурры» Джузеппе Джаннини. Полон оптимизма был и Адзельо Вичини: «Мы собрали сильнейших игроков, хорошо подготовились к встрече, и я не вижу причин, которые помешали бы нам обыграть сборную СССР, наполовину составленную из дебютантов».
Тренер итальянской команды настолько уверовал в успех, что отважился даже на красивый, хотя и рискованный жест: за день до матча вручил через посыльных Бышовцу список своих игроков, которые выйдут на поле в стартовом составе…
— Тебе когда-нибудь поручали персональную опеку? — поинтересовался у меня Анатолий Федорович перед матчем.
— Да, и не раз, — ответил я. — Играл против Детари, Платини, ван Бастена…
— Прекрасно. Тогда возьмешь сегодня на себя Манчини.
Семьдесят тысяч экспансивных тиффози ревели в предвкушении близкой удачи. Но, чем дальше, тем сдержаннее были их эмоции. Ибо зрителям на «Олимпико» стало очевидно: эти русские не так уж плохи и дерзнули диктовать честолюбивым хозяевам ход игры. Итальянцы выглядели растерянными, тщетно пытаясь наладить коллективные действия и пробить нашу оборону.
Незадолго до перерыва мне представился шанс огорчить Дзенгу: откликнувшись на подачу углового, сильно пробил с лету с линии штрафной, но мяч просвистел над перекладиной. А когда играть оставалось всего ничего, мы упустили победу. «Обокрав» многоопытного Барези, Протасов вышел один на один с голкипером. «Вот он, выигрыш!» — мелькнула мысль. Казалось, мячу некуда деться, кроме сетки. Однако, не рассчитав силу удара, Олег перебросил мяч не только через беспомощного Дзенгу, но и… ворота. Жаль. Хотя и 0:0 — отличный результат, повергнувший «Скуадру адзурру» и тысячи ее поклонников в шок.
— По-моему, сегодня мы показали очень неплохую игру, — оправдывался перед обступившими его журналистами расстроенный Вичини. — Но самоотверженность соперников не позволила нам использовать преимущество родных стен.
«Алейников и Михайличенко сделали игру в центре поля. Первому удалось надежно прикрыть Манчини…».
(«Коррьеро делло спорт»).
Счастливые ребята улетали в Москву, я, взгрустнув, воз вращался в Лечче. Перед отъездом Бышовец пригласил меня на беседу.
— Скажи честно, ты хочешь играть в сборной? — неожиданно спросил тренер.
— Это моя мечта, — выпалил я без раздумий.
— Тогда уже завтра начинай готовиться к матчу с венграми.
Ожиданием встречи в Будапеште я жил долгих пять месяцев. За это время в моей жизни произошло знаменательное событие.
…Утром 30 марта 1991-го, в преддверии игры с «Фиорентиной», врач команды приносит радостную весть:
— Поздравляю! У тебя сын только что родился!
Бонек улыбается и понимающе кивает. Я — ноги в руки и мчусь из гостиницы в больницу. У жены — отдельная палата, телефон, телевизор. Повидал Наташку с малышом и сразу — обратно. Весь матч не бегал — летал. Спасибо одноклубникам: не омрачили праздник, вырвали важную победу.
После игры, как назло, меня по жребию — на допинг-контроль. Пришлось задержаться, но никто из ребят не убежал. Дождались. А потом всей командой пили шампанское — за здоровье жены и Артура.
К слову, в «Лечче» употребляют вино и по другому поводу. Когда команда побеждает, ее ждут в раздевалке… две бутылки шампанского. На всех! Так «щедрое» руководство клуба поощряет своих питомцев. Правда, банкротство ему не грозит: за сезон мы выиграли всего шесть матчей.
По «милости» руководителей «Лечче» я едва не оказался за бортом сборной. Нарушив условия контракта, они отпустили меня в родную команду с опозданием на целую неделю, и я прибыл в Будапешт лишь за день до игры.
Как потом выяснилось, и меня, и тренеров сборной водили за нос. Из Москвы Сальков дал в Лечче телеграмму: если клуб срочно не командирует Алейникова на предматчевый сбор в Симферополь, Всесоюзная федерация футбола предъявит итальянской команде иск на крупную сумму. В ответ из Лечче пришло сообщение: советский «легионер» травмирован, и понадобится минимум три дня, чтобы он прошел курс лечения. А в это время, ничего не подозревая о подлоге и пребывая в полном здравии, я исправно посещал тренировки. Когда же узнал позже всю правду, был немало удручен. Оказывается, и у них порой играют в футбол не по правилам.
Венграм победа нужна была, как воздух. Только она сохраняла им шансы на заветное первое место. Нас же вполне устроила б на «Непштадионе» и ничья. Однако уже в дебюте встречи почувствовали, что можем добиться большего. А уж когда повели в счете, и вовсе уверовали, что столь ценный выигрыш не отдадим. Ни за что! И выстояли.
Долго буду помнить этот единственный победный гол. Получив на фланге эффектный пас от Кулькова, сильно прострелил в центр на ход Михайличенко, и Лёха искусно переправил мяч в сетку.
— Алейников прилетел в Будапешт слишком поздно, — поделился впечатлениями после матча Анатолий Бышовец. — И хотя я располагал свежей информацией с Апеннин, что Сергей по-прежнему в хорошей форме, решил было не рисковать и вместо него поставить в стартовый состав Кузнецова или Добровольского. Однако первый приболел, второй не оправился от травмы, и мне ничего не оставалось, как выпустить на поле Алейникова. О чем, естественно, не жалею. Я остался очень доволен его выступлением. Опытный футболист, он стал стержнем команды и придал ее игре надежность и уверенность. По-моему, это был один из самых ярких матчей Алейникова за сборную. Не зря его признали лучшим игроком встречи. Сергей — истинный профессионал, каких в Союзе больше нет. Попав с корабля на бал, он тем не менее показал отличный футбол. С ним легко работать: четко и беспрекословно выполняет все тренерские задания и не нуждается в надзоре.
Наша победа над венграми буквально «убила» Вичини. Если в преддверии встречи тренер «Скуадры адзурры» был настроен довольно оптимистично: «Русским на «Непштадионе» рассчитывать не на что», то, узнав счет, он впал в уныние: «Хуже результата для нас не придумаешь. Теперь перед нами архисложная задача — выигрывать все пять оставшихся матчей…».
Встретили меня в «Лечче» из Будапешта весьма сдержанно. Единственным, кто поздравил с успехом, был Бо-нек. А вот Михайличенко устроили в «Сампдории» на удивление теплый прием. Все, даже игроки итальянской сборной, искренне радовались его голу. Впрочем, есть тут подоплека. У «Сампдории» особые счеты с Вичини. Генуэзцы не могли простить тому, что игнорировал лидеров команды Виалли и Манчини. Обида зародилась во время мирового первенства и так и не прошла.
Пребывал я в хорошем настроении недолго. Потерпев спустя несколько дней поражение от «Болоньи», мы практически обрекли себя на расставание с «высшей лигой».
Возмущенные болельщики устроили нам после игры обструкцию. Целый час команда не могла выбраться со стадиона: все выходы были блокированы разъяренными тиффози…
Собственно говоря, ничего неожиданного не произошло. По крайней мере, для меня. Фиаско «Лечче» явилось логичным следствием терзавших команду неразрешимых проблем.
— Если вы думаете, что я разочарован своим тренерским дебютом, то глубоко ошибаетесь, — признался по окончании сезона Бонек. — Принимая год назад руководство этой командой, я не питал никаких иллюзий. Знал, что уровень ее мастерства ниже среднего, что «Лечче» испытывает большие финансовые затруднения. А попросту говоря — беден. В составе не хватало, как минимум, трех классных футболистов, особенно острого форварда. Денег на их покупку у клуба не нашлось. Были и другие серьезные проблемы, которые вкупе выбросили команду за борт серии «А».
Дав согласие работать с «Лечче», я шел на риск. Ибо выбора у меня не было.
Но неудача не отбила охоту снова почувствовать горько-соленый вкус тренерского хлеба. Срок годичного контракта с «Лечче» истек, я ухожу. Однако это вовсе не значит, что ставлю в своей только начавшейся тренерской карьере точку. Очень хочу испытать силы в какой-нибудь другой команде, более классной.
Бедность клуба и впрямь удручала, хотя, в отличие от «Юве», здесь премировали даже за ничьи. Однако каждое очко давалось кровью. За неимением классных нападающих оставалось уповать только на защиту. И она во главе с бесстрашным голкипером Гаттой и не по годам зрелым стоппером Гарсиа постаралась вовсю, не раз выручая команду в безнадежных ситуациях. Но обессиленная постоянными набегами противников и лишенная поддержки партнеров, оборона в конце концов дала трещину.
Много повидавшие на своем веку и порядком уставшие от футбола «старики» не больно рвались в бой, уже приготовившись к скорой разлуке с кальчо. Их еще можно понять. Но молодежь! Чем оправдать ее поразительную пассивность, нежелание совершенствоваться и сражаться за свое будущее? Я с недоумением наблюдал за игроками, у которых все впереди. Меня раздражала их леность. Футбол был им не в радость. Создавалось впечатление, что этих крепких парней выгнали на поле отбывать суровое наказание.
Не ожидал увидеть такое на Апеннинах. Впрочем, молодежь из «Лечче» — скорее редкое исключение. Она вовсе не похожа на сверстников из других итальянских клубов — честолюбивых» целеустремленных» прекрасно икающих» чего они хотят в этой жизни и как того добиться»
Получилось, что вдвоем с Мазиньо мы «пахали» за нею команду» неизменно получая самые высокие среди партнером оценки. Нас вынудили взвалить на свои плечи непосильную ношу. Слава Богу, не надорвались. Но разве это дело?
«Збигнев Бонек: «Алейников, на мой взгляд, один из самых надежных в Европе игроков обороны. Я думаю, что не ошибся в выборе. Мне нелегко понять, почему он не прижился в «Ювентусе» — я сам выступал в этом клубе и знаю, что такие футболисты, как Сергей, могут вписаться в любую игру. Впрочем, то, что клуб из Турина от него отказался, я рассматриваю как благословение свыше для нас»,
(«Репубблика»).
«Италия-90». Мой второй и, наверняка, последний мировой чемпионат. Может быть, на сей раз капризная Фортуна одарит улыбкой и нам удастся то, чего не смогли сделать четыре года назад в Мексике? Правда, беспристрастный всезнающий компьютер предсказал советской сборной фиаско уже в 1/8 финала, где она уступит австрийцам. Но не верю я умной машине. Чепуха все это. Не затем мы приехали на Апеннины, чтобы так скоро вернуться домой. Как минимум, рассчитываем пробиться в полуфинал. Об этом намерении заявил журналистам Лобановский. А дальше будет видно…
Нагрузки, предложенные тренерами с первого дня пребывания на базе в курортном горном местечке Чокко, я принял с недоумением. После сезона, проведенного в «Ювентусе», занятия в сборной показались каторгой. К чему столь невыносимый труд в преддверии ответственного старта? Этим вопросом терзался ежедневно не я один. Чем меньше времени оставалось до первого матча с румынами, тем чаще ребята жаловались на усталость. Правда, только друг другу: сказать правду о своем самочувствии в глаза Лобановскому не осмелился никто. Знали, чем грозит подобная прямота… А еще надеялись в душе, что изнурительная работа окупится сторицей. У многих до сих пор свежо было в памяти успешное выступление на европейском первенстве, где количество перешло в качество. Вот и терпели, стиснув зубы.
Когда накануне старта тренера ирландцев Джекки Чарльтона журналисты язвительно спросили: «Почему вы на тренировках дурака валяете?», он с юмором и достоинством ответил: «А мы сюда играть приехали!»
И парни с «Зеленого острова» действительно играли: резво, красиво, завоевав вместе с обаятельным наставником симпатии зрителей. Мы же еле волочили ноги, напоминая загнанных лошадей. Только не подумайте, что во мне говорит слепая внутренняя злость за неудачное выступление, крушение всех надежд по вине тренеров и их резкие, до обидного несправедливые нападки в адрес многих футболистов, в том числе и мой, после фиаско сборной…
Первое, самое сильное впечатление по приезде в Бари — новый стадион «Сан Никола», построенный по проекту знаменитого итальянского архитектора Ренцо Пьяно, автора не менее поразившего меня великолепного центра имени Жоржа Помпиду в Париже. С восхищением глядя на это неземной красоты сооружение, очень похожее на упавшую с небес громадную летающую тарелку, и предположить не могли, какое разочарование принесет нам выступление на «космическом» стадионе.
Спустившись с высокогорного Чокко в Бари, мы окунулись в жуткую жару впридачу с повышенной влажностью. Сразу привыкнуть к таким условиям невозможно, и они усугубили накопившуюся за интенсивные предстартовые тренировки усталость. Удивительно ли, что быстрый темп игры с румынами нам оказался не под силу и те выглядели гораздо свежее?
Впрочем, даже при всех упомянутых трудностях исход встречи мог быть иным, реализуй мы в первом тайме три явных голевых момента. Уже на второй минуте Протасов ворвался по центру в штрафную, но пробил неудачно, и голкипер легко отвел угрозу. Затем, эффектно обыграв на ложном замахе румынского защитника, наедине с Лунгом остался Заваров. И вновь вратарь парировал удар. А незадолго до перерыва сплоховал и я. Разыграв «стенку» с Заваровым, очутился на углу штрафной и нанес сильный удар под перекладину. Мяч должен был влететь в сетку, однако словно из-под земли вырос высокий даже по вратарским меркам Лунг и в акробатическом прыжке защитил последний рубеж обороны.
Не хочу оправдываться, но, может, и Протасов, и Заваров, и я не забили и потому, что появлялись в расположении противника не на свежих ногах?
Румыны, в отличие от нас, своего шанса не упустили. Оставленный без присмотра быстрый Лэкэтуш ворвался в штрафную и пробил в ближний угол. Гол был настолько не логичен, что я сразу и не поверил в случившееся. Стой Дасаев на месте — непременно отразил бы удар. Но, к несчастью, Ринат стал угадывать его направление и просчитался.
«Во втором тайме наши игроки руководствовались не разумом, а эмоциями. Они потеряли голову и напрочь не выполнили тренерскую установку. Сразу по семь-восемь человек устремлялись в атаку, предоставляя румынам возможность остро контратаковать», — такой комментарий дал журналистам Лобановский. Отчасти прав Валерий Васильевич. Но почему-то не сказал о том, что его подопечные не бегали, а ползали по полю, выбившись после перерыва из последних, сил и оказавшись не готовыми к продолжению борьбы.
Второй гол в наши ворота был совершенно не справедлив. Уругвайский арбитр Карделлино допустил грубейшую ошибку, назначив необоснованный пенальти: Хидиятуллин сыграл рукой за пределами штрафной площади. Это настолько очевидно, что промах судьи признали все — от репортеров до специалистов. Но что примечательно, о возмутительной оплошности служителя Фемиды даже наши тренеры вспоминали между прочим, ибо было абсолютно ясно: даже не случись судейского ляпсуса, все равно итог матча вряд ли оказался бы для советской сборной благоприятным.
Сколь велико было огорчение проигравших, столь огромна радость румын — не только игроков, но и болевших за них на родине миллионов соотечественников. Потом уже, вернувшись домой, прочитал в «Известиях», что газета «Адевэрул» исход этой встречи сравнила по важности события с избранием И. Илиеску президентом. И с гордостью констатировала: «Изящные, продемонстрировавшие настоящий футбольный балет «трехцветные» обратили в бегство своего страшноватого, но неповоротливого соперника, поставив в конце концов на колени команду, которой серьезно побаиваются в мире и которую видели даже на пьедестале европейского чемпионата».
Поражение в первом туре тем не менее не помешало четырем советским футболистам быть включенными в символическую сборную группы, составленную римской газетой «Коррьере делло спорт». Состав этой команды выглядел так: Пумпидо (Аргентина), Бессонов (СССР), Сёнсини (Аргентина), Литовченко (СССР), Руджери (Аргентина), Алейников (СССР), Каниджа (Аргентина), Хаджи (Румыния), Протасов (СССР), Марадона (Аргентина), Лэкэтуш (Румыния).
Целый месяц футбол кружил страну на Апеннинах в бешеном ритме итальянской тарантеллы. Заботы местных жителей вмиг отошли на второй план. Кроме кальчо, для них не существовало ничего. Они жили футболом, наслаждались им, и разговоров было только о нем, любимом всеми — от младенца до старца.
Наиболее энергичные и предприимчивые хозяева отелей и ресторанов быстро смекнули, как зазвать к себе посетителей, отбив их у конкурентов. Улицы засветились множеством телеэкранов, к которым льнули по вечерам тысячи горожан. Потягивая Прохладное пиво и смакуя вино, они живо обсуждали в компании друзей и незнакомых перипетии матчей. Когда же наступал черед выходить на поле фанатично любимой «Скуадре адзурре», города буквально вымирали. Вся страна неистово болела за своих кумиров, желая им победы. И, дождавшись ее, не спала до утра, выплескивая на ночные улицы бурю эмоций, всеобщего ликования.
Могу вообразить, каким безутешным горем обернулось для каждого итальянца поражение в полуфинале от аргентинцев. Не исключено, что вместе с финальным свистком жизнь кого-то из впечатлительных тиффози оборвалась от сердечного приступа, а кто-то в отчаянии наложил на себя руки. Увы, истории известны сотни подобных печальных примеров. Вот лишь некоторые из них, приведенные «Известиями» и «Комсомольской правдой». В 1950 году бразильцы проигрывают на «Маракане» решающий матч мирового первенства уругвайцам, и в траурном Рио десятки болельщиков кончают жизнь самоубийством. Спустя 38 лет, во время официальной игры своей команды, прямо на стадионе умирает из-за переживаний врач югославской сборной. В 1982-м экспансивный болельщик из ФРГ в порыве гнева выбрасывает в окно жену, мешавшую ему смотреть по телевизору матч испанского чемпионата мира.
Наконец, совсем свежие новости, касающиеся «Мондиале-90». В одной из бразильских больниц скончалась от кровоизлияния в мозг пожилая женщина. Трагедию можно было предотвратить, если бы ей своевременно оказали помощь. Но в эти роковые мгновения весь медицинский персонал увлеченно следил за матчем сборных Коста-Рики и Шотландии.
В Мексике друг убил друга только за то, что тот… критиковал действия арбитра встречи Италия — Австрия. А в Египте во время трансляции матча местной команды с голландцами от разрыва сердца умерли сразу три болельщика.
Среди советских журналистов, аккредитованных на мировом первенстве, до таких крайностей дело не дошло. Хотя погоревать пришлось изрядно. И виновниками безнадежно испорченного настроения стали аргентинцы — бледная тень чемпионов мира четырехлетней давности…
Преодолел на автобусах без малого 600-километровый путь поперек Апеннинского «сапога», мы прибыли из Пезаро в Неаполь. Подъезжая к нему, седовласый водитель-весельчак вмиг стал серьезным и, глянув на гордо возвышающийся за окном Везувий, признался: «Боюсь этого города не меньше, чем грозного вулкана, который последний раз напомнил о себе 32 года назад».
Чем же так пугает Неаполь бывалого шофера? Нет, не тем, что в знаменитом порту крепко обосновалась «легендарная» итальянская мафия — «каморра», как ее тут называют. Просто нет в стране города грязнее и беспорядочнее. Какие там правила уличного движения! И зачем вообще светофоры, коль на них никто не смотрит, — ни те, кто за рулем, ни пешеходы. Выключи их однажды — ни один неаполитанец и не заметит. Сплошной хаос, на который беспомощная полиция попросту закрывает глаза. Встретить автомобиль без царапин и вмятин — большая редкость.
Но Неаполь — это не только невзрачные узкие улочки и мусор на тротуарах. Это и неописуемая красота древних памятников, воинственного Везувия, лазурного Неаполитанского залива.
Это город, где «прописан» чемпион страны — «Наполи». И где живет Марадона. Очень уж хотелось нашему заботливому водителю показать русским обитель знаменитого аргентинца, но к спрятанному от посторонних глаз в густой зелени дому «короля» на крутом горном склоне, нависшем над морем, оказалось не подступиться. Железный забор вырос непреодолимой преградой.
Шикарный особняк в это время пустовал. Его хозяин находился в другом городе на базе сборной, и наследника Пеле было лучше не тревожить. Он пребывал в расстроенных чувствах после сенсационного поражения от дерзких, не считающихся с авторитетами камерунцев. Все газеты обошел трогательный снимок, на котором очаровательная девчушка обнимает грустного Марадону. Подпись гласила: «Дочь пытается утешить папу. Вместе с мамой они приехали к Диего на базу, чтобы поддержать его в трудную минуту».
«Спасем нашего короля!» — такой заголовок появился в «Тутто спорт» накануне поединка СССР — Аргентина. И неаполитанцы дружно откликнулись на призыв газеты, придя на стадион поддержать своего кумира. На протяжении всего матча над полем разливалось тысячеголосое «Мара-до-на!» Это заветное имя в унисон скандировали объединившиеся в симпатиях итальянские и аргентинские болельщики, заглушая надрывно и тщетно выкрикиваемое десятками уст «А-лей-ни-ков!»
Тогда-то стал понятен истинный смысл заявления Марадоны накануне встречи:
— Стадион «Сан Паоло» мой дом. Мы будем играть с русскими в Неаполе, словно на своем поле. «Родные» стены нам помогут.
Мы догадывались, с какими трудностями предстоит столкнуться в этом городе, где каждый мальчишка, каждый взрослый боготворит Марадону. Но место встречи изменить нельзя, а посему приготовились ко всему, что нас ждет.
Обе команды неожиданно оказались в одинаковой ситуации: на краю пропасти. Проигравший срывался в бездну, практически теряя шансы выбраться на поверхность и продолжить борьбу за выход в следующий круг. Это придавало поединку в Неаполе особую значимость и привлекательность.
Не зря тренер аргентинцев Карлос Билардо заявил:
— Для нас победа в предстоящем матче — вопрос жизни или смерти!
Добавлю: для нас — тоже.
Словом, отступать было некуда. Об этом и шла речь на установке. Задание опекать Марадону получил Зыгмантович. Мне поручили подстраховывать бывшего одноклубника, а при подключении Андрея к атаке брать знаменитого аргентинца на себя. Хлопот нам с земляком Диего доставил немало, однако главного не добился. Не удалось ему поразить ворота Уварова. Что, впрочем, не спасло советскую сборную от поражения.
Зато «отличился» Марадона в другом. В начале матча после удара Кузнецова капитан чемпионов рукой выбил мяч из пустых ворот и тем самым спас свою команду от неминуемого гола. Явный пенальти! Но свисток находившегося рядом с местом события шведского арбитра Фредрикссона, того самого (злой рок!), что четыре года назад насильно «отправил» нашу сборную из Мексики домой, когда «помог» ей проиграть бельгийцам, почему-то безмолвствовал.
Как тут не посетовать на судьбу, а заодно не вспомнить, как той же «божьей» рукой в той же Мексике Марадона забил гол англичанам?
«Ошибка Фредрикссона вызвала протест полковника Лобановского, и мы не можем не согласиться с русским тренером, — писала по горячим следам «Тутто спорт Его команда во второй раз вынуждена досрочно покинуть мировое первенство из-за просчета шведского судьи». Глядя же на карикатуру в итальянской прессе, где аргентинская звезда изображена играющей с наручниками, оставалось лишь горько усмехнуться.
Однако ничего не поправишь. Счастье в этот вечер улыбнулось титулованному сопернику. После того, как Троглио в высоком прыжке нанес головой неотразимый удар, мы, хотя и пали духом, но продолжали сопротивляться. Когда же Кузнецов неосмотрительно отбросил мяч Уварову, чем не преминул воспользоваться опытный Бурручага, и на табло зажглось 0:2 команда прекратила борьбу.
В печали покидали мы несчастливый для нашей сборной Неаполь. За окном стремительно мчащегося по просторному автобану «Мерседеса» остались огни ночного города, крепко спящий Везувий. Нам же было не до сна. Совсем еще свежие впечатления будоражили мысли. Вспоминали, как дружелюбно встретили русских журналистов местные тиффози, искренне приветствуя нас в своем городе. Как тщательно обыскивали каждого на подступах к стадиону грозные карабинеры с овчарками, выстроившие двойной кордон. Как, во избежание недоразумений, дотошно проверяли подлинность билетов (к слову, отнюдь не дешевых — по 55 долларов) бдительные контролеры. Вспоминали так и не состоявшееся после матча свидание с надежно спрятанными от болельщиков полицией за железным занавесом «Сан Паоло» советскими футболистами.
Теперь их путь снова лежал в Бари.
Как это ни удивительно, но даже после двух поражений кряду мы еще сохраняли шансы, пускай лишь теоретические, продлить свое пребывание в Италии. Победа над камерунцами со счетом 4:0 и выигрыш любого из соперников в матче Аргентина — Румыния (но только не ничья) наверняка гарантировали нам выход в 1/8 финала.
В такое счастливое стечение обстоятельств верилось с трудом. Не потому ли после поединка с аргентинцами мы почти прекратили тренироваться? И не оттого ли, наконец, заиграли с наделавшей на Апеннинах много шума камерунской сборной легко и раскованно, разорвав путы не только ответственности, но и усталости?..
На следующий день после встречи с румынами Рац имел неосторожность посетовать на переутомление. С Аргентиной Вася уже не играл. Памятуя об этом, я держал язык за зубами, хотя чувствовал себя отнюдь не лучшим образом. Тем не менее перед последним матчем Лобановский вызвал меня к себе:
— Ты что, не хочешь играть?
— Почему? — искренне удивился я.
— Слышал, что ты сказал: «Уже нет смысла ломаться, лучше отдохну».
— Разве я вам это говорил?
— Ну ладно, не будем больше об этом, — остыл Валерий Васильевич…
Меня заявили в основной состав и, надеюсь, тренеров я не подвел. На 29-й минуте обыграл вратаря и, сместившись влево, под острым углом нанес удар. Мяч попал в перекладину, но, к счастью, тут как тут оказался Зыгмантович, добив его в сетку. А незадолго до этого, опередив защитника, поразил цель Протасов, и теперь уже выигрываем два мяча.
Мы безудержно рвемся вперед. После перерыва Заваров и Добровольский, словно по заказу, увеличивают счет до заветных цифр — 4:0.
Наши делают почти невозможное, сводя разность мячей в групповом турнире до нуля. Теперь, когда в Бари все в порядке, мы обращаем свои взоры на Неаполь. Увы, судьба советской сборной в чужих руках. Аргентинцы проводят румынам гол, и мы ликуем. Но недолго. Балинт сравнивает счет — 1:1. Все, что угодно, только не ничья. Ну забей же, Марадона! Не промахнись, Лэкэтуш! Выиграйте, кто-нибудь!
Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Понимая это, соперники «соглашаются» на ничью, гарантирующую обоим продолжение борьбы за Кубок мира.
Увы, чуда не случилось. Хлопнув на прощание дверью, мы оказываемся на обочине ведущей в Рим футбольной дороги. И, утешив свое самолюбие разгромом завоевавшего авторитет противника, собираем чемоданы. Домой, где так рано нас не ждали.
— Команда не сумела психологически настроиться на этот ничего не значивший для нее поединок, — сказал на пресс-конференции тренер камерунцев Валерий Непомнящий. — Отчасти поэтому мы не смогли противостоять высокому темпу игры, навязанному нам сборной СССР.
Работающий с африканскими футболистами советский специалист вовсе не выглядел удрученным неудачей. Его питомцы с гордо поднятой головой финишировали первыми в групповом турнире, продолжая участвовать в празднике мирового футбола. И теперь нам ничего не оставалось, как болеть за возглавляемую соотечественником изящную сборную Камеруна. Она-то наших надежд не обманула….
Провал. Как ни горько, но надо мужественно признать, что иначе выступление советской команды в «Мондиале-90» не назовешь. Мы чувствовали себя чужими на этом грандиозном празднике футбола.
По мнению специалистов группы технического отчета ФИФА (а их-то в необъективности никак не заподозришь), наша сборная оказалась по уровню подготовленности самой слабой из двух дюжин участников первенства и продемонстрировала футбол двадцатилетней давности, в котором не различалось ни тактики, ни мысли.
С газетных полос по игрокам и тренерам раздался дружный и мощный залп гневной критики. Что заслужили, то получили. На иное отношение к нам я, разумеется, и не рассчитывал. Но уж никак не ожидал, что едва ли не во всех грехах обвинят «иностранцев» — футболистов сборной, защищающих цвета зарубежных клубов. За что же мы попали в такую немилость?
При всем уважении к Валерию Васильевичу (а это именно так, и я никогда не перестану ценить его видную роль в моей судьбе), с недоумением и досадой читал в прессе его комментарии к выступлению команды на итальянском чемпионате. Согласиться с тренером могу далеко не во многом.
Оказывается, случившееся на Апеннинах — не провал, а всего лишь «невыполнение задачи». И турнирная стратегия была выбрана правильно. И все шло по плану, без проколов в подготовительном периоде. А то, что с 23 мая до 8 июня, последнего дня перед поединком с румынами, сборная работала без единого выходного и ребята буквально валились с ног от усталости, — это не просчет?
Не снимаю и с себя ответственности за фиаско коллектива. Не смог помочь ему всем, чем способен. Прибыл в сборную не в лучшей форме (изнурительный сезон в «Ювентусе» оставил след). Но не могу принять обвинения, косвенно, а порой и прямо звучавшие в мой и партнеров-«легионеров» адрес в том, что-де заелись наши «иностранцы», судьба сборной им стала безразлична и они больше думали, как бы сберечь драгоценные ноги и скорее вернуться в свои клубы, нежели достойно выступить в первенстве.
Да не смутит вас высокий слог, но я всегда считал за честь надеть алую майку с Гербом СССР и неистово стремился носить ее с достоинством и как можно дольше. Это святая правда. Когда после мирового чемпионата сменилось руководство и я на время остался за бортом сборной, места себе не находил: «Неужели навсегда?» Я «пахал», как каторжный, и выкладывался в форме «Лечче» на полях Италии до последнего прежде всего для того, чтобы мое имя вновь замелькало на страницах прессы и Бышовец, принявший руль команды из рук Лобановского, вспомнил обо мне. Случилось почти невозможное: я воскрес из небытия. И когда получил от Анатолия Федоровича вызов на матч с Италией, это был, без преувеличения, один из самых солнечных дней в моей жизни.
Если же у кого-то патриотические чувства «иностранцев» вызывают сомнения, могут удовлетвориться тем, что не смели мы; как, впрочем, и остальные, позволить себе играть вполсилы и по другой причине. Для профессионала лучше рекламы, чем участие в мировом первенстве, не сыскать. За каждым футболистом внимательно следят с трибун тысячи специалистов, особенно пристально — «купцы» знаменитых клубов со всего света. Станешь беречь ноги — потеряешь имя. Какой же здравомыслящий игрок вздумает сознательно ставить крест на собственной карьере?
Интересно мнение о наших «ландскнехтах» беспристрастных зарубежных репортеров, высказанное ими на страницах еженедельника «Футбол».
«Лобановскому не удалось создать из хороших солистов слаженный ансамбль, — считает Йорг Альме рот из германской «Франкфуртер альгемайне». — Он не смог безболезненно интегрировать в команду игроков, выступающих на Западе: прежде всего Заварова, Алейникова, Хидиятуллина, Дасаева».
«Мы имели возможность весь сезон наблюдать за Алейниковым и Заваровым — это игроки высокого класса, — вторит коллеге Джузеппе Меллилло из итальянского агентства «Ротопресс». — И если команда, имея в составе таких мастеров, выступает столь бездарно, причину фиаско надо искать не на палубе — среди матросов, а на капитанском, то есть тренерском, мостике».
Любопытный экспресс-опрос авторитетных тренеров и других специалистов провела «Комсомольская правда», предложив им оценить выступление каждого футболиста сборной по десятибалльной системе. Отрадно, что в пятерку лучших попали и два наших земляка, в том числе «легионер»: Уваров — 6,5, Алейников, Демьяненко, Зыгмантович, Протасов — по 6,0.
Не могу согласиться и с теми, кто одну из бед команды увидел в ее расколе на три лагеря — «иностранцев», киевлян и остальных. Я этого не заметил и смею утверждать, что подобное обвинение надуманно.
Группы по возрасту, интересам — это да. Они всегда были, есть и будут в любом клубе и сборной. Например, Зыгмантович, Горлукович, Дасаев и я объединились на почве неравнодушия к карточной игре и в не богатой на развлечения жизни на базе в Чокко большинство свободного времени проводили именно этой компанией. Что ж тут предосудительного?
А вот группировок, недовольных друг другом, враждующих между собой, не было. Как, впрочем, не было среди игроков и единения, сплоченности, чем славилась сборная в прежние годы. Помнится, в Мексике, ФРГ ребята тоже собирались группками по гостиничным номерам, но когда наступал черед выходить на поле, команда превращалась в монолит. Долой личные интересы. Всех нас одухотворяла единая цель — победить!
На сей раз не было полного единодушия и в стане руководителей сборной. Что не могло не отразиться на настроении коллектива.
Но довольно упреков, взаимных обид и претензий. Каждый из нас, игроков и тренеров, хотел сделать свое дело как можно лучше. Не получилось. Жаль, но с кем не бывает? Люди мы, в конце концов, а не запрограммированные железные роботы. И жизнь на этом не кончается…
Представители «Ювентуса» в Чокко так и не пожаловали. Тренеры нашей сборной запретили игрокам какие-либо контакты с внешним миром, и по этой причине, как рассказал позже мой переводчик Марко, запланированная встреча не состоялась.
Спустя три дня после игры с камерунцами, вернувшись в Турин, я вновь отправился на беседу с Жулиано. Генеральный директор «Юве» вежливо поинтересовался моими делами, посочувствовал и сообщил, что моя дальнейшая судьба теперь исключительно во власти «Симода». Его президент Синигалли окончательно убедил меня целиком положиться на эту солидную фирму и уговорил расторгнуть контракт с «Ювентусом»: насильно мил не будешь. То была моя роковая ошибка. Не пойди я тогда у него на поводу, прояви стойкость, откажись расстаться с туринским клубом и, наверняка, еще год выступал бы в черно-белой форме. Ведь «Юве» так и не приобрел в новом сезоне третьего иностранца, ограничившись покупкой немца Хесслера и бразильца Хулио Сезара…
На вопрос журналистов, о чем он больше всего жалеет, президент туринской команды Кьюзано ответил: «Об уходе Алейникова. Мы потеряли надежного, мыслящего игрока».
Синигалли клятвенно обещал мне чуть ли не «Милан». Но минул месяц, а от президента — ни слуху ни духу. Тем временем возглавивший столичный «Лацио» Дзофф предпринимал отчаянные попытки заполучить меня в свою новую команду.
«Дино Дзофф: «У Алейникова великолепный характер, который позволил ему в кратчайшие сроки приспособиться к совершенно чужой жизни. Ему нравился Турин, он понимал этот город, он очень открытый и расположенный к людям человек. А на поле он отдавал свой ум в распоряжение всей команды. Сергей умеет делать все. Он никогда не играет вполсилы.
Если «Ювентусу» удалось подняться на самый верх, то этим он обязан и тому игроку, от которого слишком быстро отказался.
Не стану отрицать, я питал слабость к Алейникову. И очень хотел забрать его в «Лацио».
(«Коррьере делло спорт»).
Дино боролся за меня до последнего. Но тщетно: аргентинец Троглио, у которого срок контракта с римской командой истекал только через год, наотрез отказался освободить место для русского.
До чемпионата Италии оставались считанные дни, футбольный «рынок» должен был вот-вот закрыться, а я все еще пребывал в подвешенном состоянии. Не выдержал, сам позвонил Синигалли. И услышал то, чего никак не ожидал:
— Увы, ты никому здесь не нужен. Если хочешь, могу устроить тебя рабочим на одну из своих фабрик…
Я вскипел: меня, игрока сборной, — грузить ящики? Ну, это уж слишком!
Хитрый Паоло выдержал паузу и неспешно продолжил:
— А, впрочем… Есть одно предложение. Выбирай: либо едешь в Лечче, либо возвращаешься в Союз. Третьего не дано.
Позже узнал, что меня не прочь были видеть в своих рядах симпатичная «Дженоа», другие клубы. Но президент «Симода» распорядился моей судьбой по своему усмотрению и с наибольшей для себя выгодой, решительно отказав всем претендентам и «сослав» бесправного русского в заштатный «Лечче». Так я был жестоко наказан за излишнюю доверчивость.
На следующий день в кемпинге на бepeгy Лигурийского моря, неподалеку от Генуи, где мы отдыхали всей семьей, меня разыскал по телефону Бонек…
С блеском проведя шесть сезонов в «Ювентусе» и «Роме», Збигнев решил повесить бутсы на гвоздь. Поселившись в Риме, он купил породистых лошадей, которые, участвуя в престижных скачках, несколько лет добросовестно «кормили» семью знаменитого поляка: его с женой и дочь с сыном. Тем временем Бонек закончил школу тренеров, получив право встать у руля профессионального итальянского клуба. Ему достался «Лечче», из года в год отчаянно сражающийся за сохранение места в элите.
— Как дела, Сергей? — услышал я в трубке приветливый голос «Знби».
— Спасибо, неважно.
— Догадываешься, зачем звоню? Я хотел бы видеть тебя в своей команде.
— Хорошо, Збигнев. У меня нет выбора.
Зарубежные агентства вместе с этой вестью поспешили сообщить, что Бонек решил воспользоваться услугами советского игрока после того, как голландский «Эйндховен» перехватил у «Лечче» румынского защитника Попеску. Однако это чистый вымысел. Позже «Зиби» признался, что давно имел на меня виды.
— Вы хотите знать мое мнение об Алейникове? — переспросил Бонек журналистов. — Это очень умный игрок, который в ходе матча всегда занимает правильную позицию. Он обладает отличным видением поля и готовностью к самопожертвованию. Исключительный парень в том, что касается человеческих качеств, — спокойный, интеллигентный, общительный. А это имеет фундаментальное значение.
Как игрок, Сергей продержится еще три-пять лет. А, как человека, его будут ценить всю жизнь. Очень рад, что он сейчас со мной.
Итак, я в Лечче. Переезд в этот 400-тысячный город на юге страны отнял без малого двенадцать часов. Контраст оказался поистине разительным. Из индустриально и культурно развитого красавца-Турина я очутился в глухой провинции. Воспоминания о счастливо прожитом годе в северной Италии, о ставшем своим «Ювентусе» преследовали на каждом шагу и бередили душу. Мимо воли я постоянно сравнивал два города, две команды — прежнюю и нынешнюю, и меня одолевали невыносимые тоска и отчаяние. Здесь все было иначе…
В скромном, не избалованном славой «Лечче» не запрещают ходить на базар и в дешевые магазины, ездить на общественном транспорте для простых смертных и носить джинсы. Иностранцам не полагается личный переводчик — велика роскошь. Я-то, впрочем, уже вполне мог обходиться и без помощника. Но каково дебютанту клуба Мазиньо, купленному у «Васко да Гама»? Прибыв на Апеннины, бразильский полузащитник знал по-итальянски всего два слова: «чао» да «грациэ».
К слову, о «легионерах». Накануне сезона руководители команды распрощались с аргентинцем Барбасом и венгром Винце, оставив лишь тридцатилетнего аргентинца Паскулли, увенчанного в 1986-м лаврами чемпиона мира. На смену двум попавшим в немилость иностранцам пришли мы с Мазиньо.
В этой провинциальной жизни тешил разве что выгодный контракт, заключенный на два года. Нас с семьей поселили в уютном двухэтажном особняке с непритязательными хозяевами. И никаких проблем.
Знакомство с командой началось с банкета, устроенного патроном «Лечче» Франко Юрланом. 63-летний глава туристической фирмы пригласил в ресторан с женами новобранцев клуба — Мазиньо, вратаря Гатту и меня. Весь вечер президент с трогательной нежностью ласкал свою любимицу таксу и говорил красивые тосты, суть которых сводилась к одному: с нашей помощью он надеется поднять команду на неведомую прежде высоту.
В новом коллективе я прижился довольно быстро и пользовался непререкаемым авторитетом. Игроки относились с почтением. Чувствовалось, уважают за прежние заслуги. Как-никак пришел я к ним не из какого-нибудь там «Кремонезе», а из самого «Ювентуса», да и в сборной на виду.
Мы сразу подружились с Бонеком, который не скрывал ко мне своих симпатий и откровенно заявлял журналистам: «Для меня Алейников, значит столько, сколько все остальные игроки вместе взятые».
«Теперь у Алейникова новый тренер, по происхождению поляк. Два человека родом с Востока отлично понимают друг друга. «Я мог бы говорить с ним и по-русски, — улыбается Сергей. — Но мы решили обменяться по-итальянски». С Бонеком у него сложились отличные отношения. Также установился хороший климат между Алейниковым и всей командой».
(«Гадзетта делло спорт»).
Не знаю, как «Зиби», а меня стесняло повышенное внимание, которое проявляли к нам обоим горожане. Не один месяц минул, прежде чем нас перестали путать. Неужели мы и впрямь так похожи, что поначалу то и дело попадали в комические ситуации? У меня тиффози частенько интересовались составом и тактическим планом «моих» подопечных на игру, а Бонека донимали просьбами дать автограф… Алейникова.
Молодой честолюбивый тренер не захотел мириться, с участью аутсайдера, которая постигла «Лечче» в предыдущем первенстве, где команда еле успела вскочить в последний вагон, финишировав 14-й среди восемнадцати. И засучив рукава взялся за работу. Интенсивные двухразовые тренировки, от которых в Турине я успел отвыкнуть, стали отныне нормой. Однако приученного к любому труду новый режим меня не угнетал. Тем паче, что полный творческих замыслов и неординарно мыслящий Бонек старался максимально разнообразить занятия, которые больше тонизировали, нежели утомляли. Во время тренировок «Зиби» без устали отпускал колкие, остроумные шутки и никогда не повышал голос. Что, впрочем, не мешало доброму и улыбчивому шефу держать игроков на дистанции.
Но порой выдержка изменяла ему. Это особенно проявилось под занавес сезона. Удрученный хроническими неудачами клуба, оказавшегося на краю пропасти, Збигнев стал мрачным и раздражительным. Все реже слышался его заразительный смех.
Первым испытал строгий норов тренера старейшина коллектива Вирдис, прошедший в свое время отменную школу «Ювентуса» и «Милана». А случилось вот что. Издавна повелось, что по пятницам вся команда регулярно наведывалась в костел и дружно молилась за грядущие победы. В конце концов мне это надоело, тем более, что к католической вере имею такое же отношение, как Аллах к христианству. Ходить в костел я перестал, и моему примеру неожиданно последовал Вирдис. Но если мне сошло, то Пьетро такого «предательского» поступка набожный Бонек не простил. Форвард был отлучен от тренировок и отправлен в запас.
С «Зиби» у меня не было проблем. Кроме одной. Как поначалу и Дзофф, он определил мне амплуа заднего защитника.
— Это твое призвание, — внушал ежедневно тренер. — Ты должен понять, что только на этой позиции можешь принести команде максимум пользы и успешно играть на Апеннинах еще многие лета. Ты будешь лучшим «либеро» Италии!
С тем же упорством я пытался переубедить Бонека, доказывая ему обратное.
«В «Лечче» Алейников хочет найти форму лучших времен. Поэтому он настойчиво просит тренера дать ему возможность играть в центре поля. Ему не по душе амплуа «либеро», хотя он выступал именно в этом качестве в товарищеских матчах накануне чемпионата. «Мне больше нравится действовать в середине поля, — объясняет он, — хоть Бонек ставит передо мной другие задачи. Но я просто уверен, что буду играть хавбека, дабы всегда быть готовым вывести партнеров к воротам, да и самому пытаться сделать последний шаг».
(«Гадзетта делла Пулья»).
К большой радости, наш долгий и жаркий спор закончился «капитуляцией» шефа. Збигнев согласился-таки поставить меня на один из матчей опорным полузащитником, и с тех пор иных ролей в «Лечче» я не исполнял.
Начало сезона получилось весьма обнадеживающим. Дошли до третьего тура Кубка страны, где нас остановил именитый «Милан». (Мой кубковый гол «Кальяри» был в том сезоне первым и последним в составе «Лечче».) На промежуточном финише нанесли поражение будущему чемпиону — «Сампдории», закрепившись в «золотой» турнирной середине. Этот успех настолько вдохновил команду, что после матча экспромтом провели в раздевалке собрание, единодушно решив дерзать дальше, добиваясь права дебютировать в розыгрыше одного из европейских клубных турниров. О, сладкие грезы…
По вполне понятной причине встречи с «Ювентусом» имели для меня особое значение. Готовился к ним тщательнее обычного, играл против недавних одноклубников с небывалым вдохновением, стремясь доказать, что поторопились списать с туринского «корабля» на берег.
Долго не мог прийти в себя после первого свидания с «бьянко-неро» в Лечче. Встретились с ребятами, будто и не расставались. Поговорили по душам с Таккони, Бонетти, Марокки, Скиллачи. И взгрустнули на прощание. Они уехали с победой, добытой на последних минутах равного поединка.
Мы свиделись вновь спустя четыре месяца, теперь уже в Турине. Замахнувшемуся на «золото» «Юве» выигрыш нужен был, как воздух. Хозяева вели мощное наступление все полтора часа. Но их атаки неизменно разбивались о наши оборонительные редуты. Особенно тяжело довелось «Лечче» под занавес встречи. Штурм туринцев усилился, а у нас получил травму задний защитник. Мне пришлось срочно переквалифицироваться в «либеро». Без ложной скромности скажу, что сыграл в новой роли здорово и был признан лучшим футболистом тура в своем амплуа. Возглавляемый грозными и разозленными Баджо и Скиллачи, «Юве» так и ушел с поля ни с чем, потеряв драгоценное очко.
Ни разочарованный тренер Майфреди, ни опечаленный президент Кьюзано руки мне, разумеется, не пожали. Да я и не расстроился. Зато было приятно слышать поздравления с хорошей игрой от бывших партнеров по «Юве», рядовых работников клуба, крепко обнимавших меня втайне от начальства. А еще был тронут, слыша на протяжении всего матча, как местные тиффози скандировали мою фамилию. Не забыли, оказывается.
На следующий день мне позвонил из Турина приятель Антонио. Рассказал, что в местных телепередачах, равно как и на трибунах во время игры, только и было разговоров: зачем отдали Алейникова в «Лечче»? «Юве» до сих пор не нашел постоянного опорного хавбека. Майфреди пробовал в этом амплуа то Фортунато, то Марокки, то еще кого-нибудь. А место третьего иностранца по-прежнему оставалось в команде вакантным. Многим этого было не понять. В конце концов тренера вынудили признаться: он хотел купить на мое место англичанина Гаскойна, но сделка не получилась.
Накануне первой в сезоне игры с «Ювентусом» подходит ко мне Бонек и полушутя-полусерьезно говорит:
— Готовься, скоро поедем вместе в Милан, на юбилей Пеле.
Ну, думаю, разыгрывает «Зиби». Он это может.
Ан — нет. После матча достает из кармана конверт:
— Читай, тебе персональное приглашение пришло.
Текст на фирменном бланке «короля» гласил:
«Уважаемому синьору Алейникову.
Дорогой друг! В среду, 31 октября 1990 года, в Италии я вернусь на поле в связи со своим 50-летним юбилеем.
Это событие имеет для меня большое значение. Я буду играть за сборную Бразилии в матче против сборной лучших футболистов мира. Хотел бы видеть тебя среди игроков сборной мира. Администратор Джордано Галеффи свяжется с тобой, чтобы подробнее рассказать об этом празднике.
С уважением Пеле».
Надо ли говорить, как потрясла эта весть. Целую неделю ходил под впечатлением. А тут еще одна радостная новость, не менее неожиданная. Получил из Москвы вызов на сбор перед отборочным матчем чемпионата Европы с итальянцами. Я-то думал, что после мирового первенства на мне уже крест поставили. А оказалось, тренеры сборной внимательно следили за мной в форме «Лечче».
Прилетел в Милан за два дня до торжеств в честь Пеле и за пять дней до поединка со «Скуадрой адзуррой». Но команды там не застал. Она разместилась в полуста километрах от города, в оборудованном в старинном замке отеле. Добрался на базу лишь под вечер.
Разговор с Бышовцем был долгим и откровенным.
— Молодой сборной необходим твой опыт. Но, когда узнал, что Бонек сделал из тебя заднего защитника, уж было рукой махнул, — признался Анатолий Федорович. — Хорошо, что вскоре вновь заиграл в середине поля. Ты мне нужен только опорным полузащитником. И я верю в тебя.
К счастью, тренер не возражал против моего выступления за сборную звезд. Попросил лишь сыграть не больше двадцати минут, дабы поберечь силы в преддверии исключительно важного сражения в Риме.
За пять часов до «матча Пеле» на базу приехали представители оргкомитета и доставили меня в Милан. Первыми встретил в холле гостиницы «Бруно» бельгийцев Предомма (мы знакомы еще с тех пор, когда минское «Динамо» мерилось силами с «Мехеленом»), Клийстерса и венгра Детари. Последний играл в то время в «Болонье», и нам было о чем поговорить. Лайош предложил заглянуть в бар. Пришлось отшучиваться: «Ты что, не хочешь, чтобы мы в субботу итальянцев обыграли?».
Наконец пришел автобус, и мы отправились на стадион. Когда до матча оставалось около часа, исполнявший роль тренера Беккенбауэр собрал команду в раздевалке. Поделили форму (по алфавиту мне достался второй номер), распределили игровое время и амплуа.
Установки, как таковой, не было. Беккенбауэр ограничился лаконичным напутствием:
— Вам предоставляется редкая возможность поиграть в свое удовольствие, не заботясь о результате. Прошу вас об одном: порадовать зрителей красивым футболом. С Богом!
…Он неожиданно появился на трибунах миланского стадиона «Сан-Сиро» и сквозь лес тянувшихся к нему, словно божеству, рук стал с улыбкой продираться к полю, где в центральном круге красовался огромный бутафорский торт с пятьюдесятью свечами. Ступив на изумрудный газон, под громовые овации зрителей, дружно скандировавших «Пеле!», он обнял каждого из игроков, прибывших на этот памятный для него матч.
Я стоял в шеренге последним.
— Спасибо за приглашение, — улыбнулся «королю». И услышал в ответ:
— Спасибо, что приехал.
Мне показалось, он хотел еще что-то сказать, но мощного сложения итальянский телекомментатор дерзко увлек знаменитого юбиляра за собой…
Живая легенда Эдсон Арантес до Нассименто, известный всему миру по имени Пеле, осчастливил своим возвращением на футбольное поле миллионы болельщиков всей планеты, прильнувших в этот вечер к экранам телевизоров. Обладатель феноменального рекорда — 1281 гол, отпраздновавший неделю назад свое пятидесятилетие в родном городе Сантосе вместе с родителями, братом, сестрой и двадцатилетним сыном Эдиньо, он страстно желал отметить торжественную дату голом. Увидев в форме бразильской сборной подтянутого, крепко сбитого форварда под неизменным номером «десять», я готов был поверить, что этот всемогущий, не подвластный годам атлет непременно осуществит свою заветную мечту. И он очень старался блеснуть былой удалью, нанес пару прицельных ударов. Но, увы… Сил хватило лишь на 42 минуты. Не дождавшись перерыва, Пеле покинул поле, передав капитанскую повязку заменившему его молодому Нето. Трибуны, стоя, аплодировали уходящему юбиляру. Растроганный, он послал им воздушный поцелуй и оказался в плотном кольце репортеров.
А матч, организованный итальянской «Гадзетта делло спорт» и японской фирмой «Панасоник», тем временем продолжался. К этому моменту звезды, выступавшие в белоснежной форме с надписью по-английски «Мир», уже выигрывали у молодой бразильской команды под руководством Фалькао со счетом 1:0. Откликнувшись на прострельную передачу Мартина Васкеса, Мичел с ходу вонзил мяч в угол ворот.
Как было условлено заранее, Беккенбауэр ввел меня в игру сразу после перерыва. Однако случилась неувязка. Позиция «либеро», а именно это амплуа определили мне тренеры перед матчем, оказалась занята Хулио Сезаром. Ничего не оставалось, как переместиться на левый фланг обороны.
Вскоре мы удвоили счет. Хрестоматийным ударом со штрафного, назначенного за снос Детари, Хаджи поразил «девятку». Однако бразильцы ответили столь же эффектным голом-близнецом. Н'Коно не успел даже среагировать на коварный удар Нето.
В оставшиеся полчаса ничего знаменательного на поле не произошло. Разве что на последних секундах я мог поставить победную точку. Ворвался по центру в штрафную и готов был уже нанести решающий удар. Однако поскользнулся, да и защитник помешал, зацепив ногу. А жаль. Этот гол стоил бы десятка других.
Финальный свисток итальянца Ланезе зафиксировал победу сборной мира — 2:1.
В отсутствие Марадоны, который потребовал за участие в матче круглую сумму и получил отказ, за команду звезд играли Гойкоэчеа (Аргентина), Предомм (Бельгия), Н'Коно (Камерун), Игита (Колумбия), Клийстерс (Бельгия), Хулио Сезар (Бразилия), Руджиери (Аргентина), Алемао (Бразилия), Кальдерон (Аргентина), Анчелотти (Италия), де Леон (Уругвай), Мартин Васкес (Испания), Милла (Камерун), ван Бастен (Голландия), Басуальдо (Аргентина), Стоичков (Болгария), Франческоли (Уругвай), Детари (Венгрия), Алейников (СССР), Жоао Пауло (Бразилия), Кунде (Камерун).
На память об игре каждому вручили медаль «50 лет Пеле». О гонораре же не было и речи. Приглашение на такой праздник все сочли за честь, и это дороже любых денег.
— Пеле по-прежнему в отличной форме, — заявил журналистам присутствовавший на матче Рууд Гуллит. — Конечно, с годами что-то пропало, но встреча в Милане показала, что он, как и прежде, тонко чувствует игру. Это великий футболист, которому нет равных в мире.
Сам юбиляр был растроган до слез:
— Сегодняшний день — один из самых счастливых в моей жизни. Его мне не забыть никогда.
А позже, во время «королевского» банкета, привел гостей в восторг остроумной шуткой:
— Я еще надеюсь сыграть на пятидесятилетии Марадоны.
Впрочем, побывать на пиршестве мне, к большому сожалению, не довелось. Сразу после матча поспешил в лагерь сборной. Мысленно я был уже в Риме, на стадионе «Олимпико»…
Итальянцы смотрели на нас, как на мальчиков для битья, с которыми разделаются, как грозный удав с робким кроликом. Их самоуверенность била через край. Они не допускали и мысли, что могут не одолеть на своем поле заметно омоложенную советскую сборную. По мнению местной прессы и специалистов, гости были обречены.
«Матч не будет для нас слишком сложным. Могу биться об заклад, что мы его выиграем», — заверял журналистов ведущий полузащитник «Скуадры адзурры» Джузеппе Джаннини. Полон оптимизма был и Адзельо Вичини: «Мы собрали сильнейших игроков, хорошо подготовились к встрече, и я не вижу причин, которые помешали бы нам обыграть сборную СССР, наполовину составленную из дебютантов».
Тренер итальянской команды настолько уверовал в успех, что отважился даже на красивый, хотя и рискованный жест: за день до матча вручил через посыльных Бышовцу список своих игроков, которые выйдут на поле в стартовом составе…
— Тебе когда-нибудь поручали персональную опеку? — поинтересовался у меня Анатолий Федорович перед матчем.
— Да, и не раз, — ответил я. — Играл против Детари, Платини, ван Бастена…
— Прекрасно. Тогда возьмешь сегодня на себя Манчини.
Семьдесят тысяч экспансивных тиффози ревели в предвкушении близкой удачи. Но, чем дальше, тем сдержаннее были их эмоции. Ибо зрителям на «Олимпико» стало очевидно: эти русские не так уж плохи и дерзнули диктовать честолюбивым хозяевам ход игры. Итальянцы выглядели растерянными, тщетно пытаясь наладить коллективные действия и пробить нашу оборону.
Незадолго до перерыва мне представился шанс огорчить Дзенгу: откликнувшись на подачу углового, сильно пробил с лету с линии штрафной, но мяч просвистел над перекладиной. А когда играть оставалось всего ничего, мы упустили победу. «Обокрав» многоопытного Барези, Протасов вышел один на один с голкипером. «Вот он, выигрыш!» — мелькнула мысль. Казалось, мячу некуда деться, кроме сетки. Однако, не рассчитав силу удара, Олег перебросил мяч не только через беспомощного Дзенгу, но и… ворота. Жаль. Хотя и 0:0 — отличный результат, повергнувший «Скуадру адзурру» и тысячи ее поклонников в шок.
— По-моему, сегодня мы показали очень неплохую игру, — оправдывался перед обступившими его журналистами расстроенный Вичини. — Но самоотверженность соперников не позволила нам использовать преимущество родных стен.
«Алейников и Михайличенко сделали игру в центре поля. Первому удалось надежно прикрыть Манчини…».
(«Коррьеро делло спорт»).
Счастливые ребята улетали в Москву, я, взгрустнув, воз вращался в Лечче. Перед отъездом Бышовец пригласил меня на беседу.
— Скажи честно, ты хочешь играть в сборной? — неожиданно спросил тренер.
— Это моя мечта, — выпалил я без раздумий.
— Тогда уже завтра начинай готовиться к матчу с венграми.
Ожиданием встречи в Будапеште я жил долгих пять месяцев. За это время в моей жизни произошло знаменательное событие.
…Утром 30 марта 1991-го, в преддверии игры с «Фиорентиной», врач команды приносит радостную весть:
— Поздравляю! У тебя сын только что родился!
Бонек улыбается и понимающе кивает. Я — ноги в руки и мчусь из гостиницы в больницу. У жены — отдельная палата, телефон, телевизор. Повидал Наташку с малышом и сразу — обратно. Весь матч не бегал — летал. Спасибо одноклубникам: не омрачили праздник, вырвали важную победу.
После игры, как назло, меня по жребию — на допинг-контроль. Пришлось задержаться, но никто из ребят не убежал. Дождались. А потом всей командой пили шампанское — за здоровье жены и Артура.
К слову, в «Лечче» употребляют вино и по другому поводу. Когда команда побеждает, ее ждут в раздевалке… две бутылки шампанского. На всех! Так «щедрое» руководство клуба поощряет своих питомцев. Правда, банкротство ему не грозит: за сезон мы выиграли всего шесть матчей.
По «милости» руководителей «Лечче» я едва не оказался за бортом сборной. Нарушив условия контракта, они отпустили меня в родную команду с опозданием на целую неделю, и я прибыл в Будапешт лишь за день до игры.
Как потом выяснилось, и меня, и тренеров сборной водили за нос. Из Москвы Сальков дал в Лечче телеграмму: если клуб срочно не командирует Алейникова на предматчевый сбор в Симферополь, Всесоюзная федерация футбола предъявит итальянской команде иск на крупную сумму. В ответ из Лечче пришло сообщение: советский «легионер» травмирован, и понадобится минимум три дня, чтобы он прошел курс лечения. А в это время, ничего не подозревая о подлоге и пребывая в полном здравии, я исправно посещал тренировки. Когда же узнал позже всю правду, был немало удручен. Оказывается, и у них порой играют в футбол не по правилам.
Венграм победа нужна была, как воздух. Только она сохраняла им шансы на заветное первое место. Нас же вполне устроила б на «Непштадионе» и ничья. Однако уже в дебюте встречи почувствовали, что можем добиться большего. А уж когда повели в счете, и вовсе уверовали, что столь ценный выигрыш не отдадим. Ни за что! И выстояли.
Долго буду помнить этот единственный победный гол. Получив на фланге эффектный пас от Кулькова, сильно прострелил в центр на ход Михайличенко, и Лёха искусно переправил мяч в сетку.
— Алейников прилетел в Будапешт слишком поздно, — поделился впечатлениями после матча Анатолий Бышовец. — И хотя я располагал свежей информацией с Апеннин, что Сергей по-прежнему в хорошей форме, решил было не рисковать и вместо него поставить в стартовый состав Кузнецова или Добровольского. Однако первый приболел, второй не оправился от травмы, и мне ничего не оставалось, как выпустить на поле Алейникова. О чем, естественно, не жалею. Я остался очень доволен его выступлением. Опытный футболист, он стал стержнем команды и придал ее игре надежность и уверенность. По-моему, это был один из самых ярких матчей Алейникова за сборную. Не зря его признали лучшим игроком встречи. Сергей — истинный профессионал, каких в Союзе больше нет. Попав с корабля на бал, он тем не менее показал отличный футбол. С ним легко работать: четко и беспрекословно выполняет все тренерские задания и не нуждается в надзоре.
Наша победа над венграми буквально «убила» Вичини. Если в преддверии встречи тренер «Скуадры адзурры» был настроен довольно оптимистично: «Русским на «Непштадионе» рассчитывать не на что», то, узнав счет, он впал в уныние: «Хуже результата для нас не придумаешь. Теперь перед нами архисложная задача — выигрывать все пять оставшихся матчей…».
Встретили меня в «Лечче» из Будапешта весьма сдержанно. Единственным, кто поздравил с успехом, был Бо-нек. А вот Михайличенко устроили в «Сампдории» на удивление теплый прием. Все, даже игроки итальянской сборной, искренне радовались его голу. Впрочем, есть тут подоплека. У «Сампдории» особые счеты с Вичини. Генуэзцы не могли простить тому, что игнорировал лидеров команды Виалли и Манчини. Обида зародилась во время мирового первенства и так и не прошла.
Пребывал я в хорошем настроении недолго. Потерпев спустя несколько дней поражение от «Болоньи», мы практически обрекли себя на расставание с «высшей лигой».
Возмущенные болельщики устроили нам после игры обструкцию. Целый час команда не могла выбраться со стадиона: все выходы были блокированы разъяренными тиффози…
Собственно говоря, ничего неожиданного не произошло. По крайней мере, для меня. Фиаско «Лечче» явилось логичным следствием терзавших команду неразрешимых проблем.
— Если вы думаете, что я разочарован своим тренерским дебютом, то глубоко ошибаетесь, — признался по окончании сезона Бонек. — Принимая год назад руководство этой командой, я не питал никаких иллюзий. Знал, что уровень ее мастерства ниже среднего, что «Лечче» испытывает большие финансовые затруднения. А попросту говоря — беден. В составе не хватало, как минимум, трех классных футболистов, особенно острого форварда. Денег на их покупку у клуба не нашлось. Были и другие серьезные проблемы, которые вкупе выбросили команду за борт серии «А».
Дав согласие работать с «Лечче», я шел на риск. Ибо выбора у меня не было.
Но неудача не отбила охоту снова почувствовать горько-соленый вкус тренерского хлеба. Срок годичного контракта с «Лечче» истек, я ухожу. Однако это вовсе не значит, что ставлю в своей только начавшейся тренерской карьере точку. Очень хочу испытать силы в какой-нибудь другой команде, более классной.
Бедность клуба и впрямь удручала, хотя, в отличие от «Юве», здесь премировали даже за ничьи. Однако каждое очко давалось кровью. За неимением классных нападающих оставалось уповать только на защиту. И она во главе с бесстрашным голкипером Гаттой и не по годам зрелым стоппером Гарсиа постаралась вовсю, не раз выручая команду в безнадежных ситуациях. Но обессиленная постоянными набегами противников и лишенная поддержки партнеров, оборона в конце концов дала трещину.
Много повидавшие на своем веку и порядком уставшие от футбола «старики» не больно рвались в бой, уже приготовившись к скорой разлуке с кальчо. Их еще можно понять. Но молодежь! Чем оправдать ее поразительную пассивность, нежелание совершенствоваться и сражаться за свое будущее? Я с недоумением наблюдал за игроками, у которых все впереди. Меня раздражала их леность. Футбол был им не в радость. Создавалось впечатление, что этих крепких парней выгнали на поле отбывать суровое наказание.
Не ожидал увидеть такое на Апеннинах. Впрочем, молодежь из «Лечче» — скорее редкое исключение. Она вовсе не похожа на сверстников из других итальянских клубов — честолюбивых» целеустремленных» прекрасно икающих» чего они хотят в этой жизни и как того добиться»
Получилось, что вдвоем с Мазиньо мы «пахали» за нею команду» неизменно получая самые высокие среди партнером оценки. Нас вынудили взвалить на свои плечи непосильную ношу. Слава Богу, не надорвались. Но разве это дело?
«Збигнев Бонек: «Алейников, на мой взгляд, один из самых надежных в Европе игроков обороны. Я думаю, что не ошибся в выборе. Мне нелегко понять, почему он не прижился в «Ювентусе» — я сам выступал в этом клубе и знаю, что такие футболисты, как Сергей, могут вписаться в любую игру. Впрочем, то, что клуб из Турина от него отказался, я рассматриваю как благословение свыше для нас»,
(«Репубблика»).
Во втором круге все пошло кувырком. Со щедростью необыкновенной дарили мы соперникам драгоценные очки. В гостях превращались в жалких мальчиков для битья, не одержав за весь чемпионат ни одной победы над хозяевами. И в конце концов позволили «Кальяри» обойти нас на финишной прямой.
Правда, мы сохраняли призрачные шансы зацепиться за «высшую лигу» вплоть до предпоследнего тура, когда приехали в Геную к «Сампдории».
С раннего утра город бурлил, предвкушая желанную и решающую победу своих любимцев, которая гарантировала им чемпионский титул. Для каждого из них заранее заготовили по пятилитровой (!) бутылке шампанского. И «Сампдория» не подвела, смяв нас ураганными атаками.
Я первым поздравил Михайличенко с блестящим успехом. Встретиться с Лёхой на поле не довелось: меня заменили в перерыве, а его ввели в игру за пятнадцать минут до ее конца. Зато вдоволь наговорились с ним до матча. На мой вопрос, остается ли он в «Сампдории», Лёха пожал плечами: «Вроде бы…». Но спустя месяц судьба забросила его в Шотландию, где он подписал контракт с «Глазго рейнджерс». И я вновь остался на Апеннинах один…
«Алейников — отличный хавбек, — считает Франк Райкаард. — Он хитроумен, и его действия невозможно предсказать. Кроме того, это очень корректный игрок».
Не знаю, почему, но на последнюю игру с «Интером» меня не поставили. Зачем тогда, спрашивается, было удерживать Алейникова в «Лечче», упорно не отпуская в сборную, которая уже начала подготовку к отборочной встрече с киприотами?
Однако на Бонека зла не держал. После матча обнялись на прощание, пожелали друг другу удачи. И «Зиби» укатил в Рим, навсегда расставшись с принесшей ему массу огорчений командой. Нам сразу сообщили, что в новом сезоне у руля «Лечче» встанет Бигон. Тот самый, что в предыдущем первенстве привел «Наполи» во главе с Марадоной на чемпионский трон.
Назавтра я вылетел в Москву в… прескверном настроении. Накануне угнали мой «Фиат». Увели из-под самого носа. В семь утра, когда служанка покидала дом, машина была еще в целости и сохранности. А спустя час, глянув в окно, протер глаза и не поверил им: автомобиля во дворе не было. Не спасла даже сигнализация.
Я — в полицию, а там — ничего утешительного. Говорят, искать машину на юге страны бесполезно: мафия следов не оставляет…
Несмотря на внушительный счет — 4:0, победа над киприотами далась нелегко. Матчи с такими соперниками — самые неприятные. Уверен, что выигрыш в кармане, расслабляешься и ничего не можешь сделать. А тут еще проливной дождь, что всегда на руку обороняющимся. Словом, победу пришлось вымучивать.
За три минуты до финального свистка Фортуна улыбнулась мне: с восемнадцати метров ударом с ходу вонзил мяч под самую перекладину, установив окончательный счет встречи. Вспомнил наконец вкус гола. Ведь я так давно не забивал.
Вернувшись в Лечче, заявил президенту клуба, что играть в серии «Б» у меня нет никакого желания. Я бы многое отдал, чтобы уехать из этого города, с которым связано столько неприятностей. Надеюсь, заслужил носить форму более классной команды. Но, увы, мое будущее на Апеннинах теперь мало зависело от меня. Оставалось, как и год назад, положиться на судьбу и ждать…
Перед отпуском команде представили нового тренера. Первым делом Альбертино Бигон познакомился с коллективом. «Ну, этого я знаю» — кивнул в мою сторону. А затем произнес «тронную» речь:
— Я приехал в Лечче с одной целью — вернуть клуб в серию «А». Те, кто не готов работать до изнеможения и бороться изо всех сил за победу, пусть лучше сами покинут команду.
Бигон провел несколько тренировок и отправил всех в отпуск.
Пока я отдыхал с семьей на Ионическом море, случилось почти невероятное: нашли мой «Фиат». Угонщики бросили его в Бриндизи, что в 30 километрах от Лечче. Позвонили из полиции: «Заберите свою машину, синьор». Приехал в участок и разочаровался. Внутри автомобиля все разворочено, сиденья сломаны, детали разворованы. Лучше б его не находили, а выплатили страховку. Я уже смирился с потерей, собирался «Мерседес» купить…
С каждым днем шансы перейти в другую команду становились все призрачнее. Бигон запретил президенту клуба продавать меня: «Алейников нужен, чтобы поднять команду. На его помощь я очень рассчитываю».
Тренера «поправил» технический директор «Лечче» Доминико Катальдо: «Да, Алейников нам необходим. Но уж коль расставаться с ним, то хотя бы улучшить финансовые дела клуба». И заломил за меня на «рынке» огромную цену в 3,5 миллиона долларов. Желающих выложить такую сумму за русского «легионера» не нашлось.
Правда, специально за мной приезжал в Асиаго, горный поселок на севере Италии, где «Лечче» начал подготовку к новому сезону, тренер «Асколи». Однако ему не удалось уговорить руководителей клуба сбросить цену, и он уехал ни с чем. Так я потерял последнюю надежду сменить команду…
Перед стартом в чемпионате Бигон вызвал на беседу, подчеркнув, что делает на меня ставку.
— Я не подведу вас, синьор, — сказал тренеру. — Но, надеюсь, и вы пойдете мне навстречу. А именно, выполните одно условие: продлите мой контракт с «Лечче» на два года.
Бигон согласился, но заметил, что я смогу остаться в команде еще на два сезона лишь тогда, если она вернется в серию «А». В противном случае ничего не получится, ибо клубам второго дивизиона запрещено как покупать новых иностранцев, так и задерживать ранее приглашенных «легионеров» сверх первоначально установленного контрактом срока.
Итак, лучше «Лечче» в руках, чем «Милан» в небе — рассудил я и, расставшись с иллюзиями, принялся за работу в уже привычной красно-желтой форме.
Вся Италия с нескрываемой надеждой ждала нашего поединка с норвежцами: ну уж в Осло русские должны оступиться. А мы взяли да выиграли — 1:0. Хотя, если откровенно, самым справедливым исходом этой встречи была бы ничья. Неуступчивые и своенравные хозяева сражались на равных. Нам просто улыбнулась Фортуна. Но, согласитесь, везет сильнейшим.
Теперь оставалась самая малость — одолеть в Лужниках венгров. И тогда все: итальянцам нас уже не догнать!..
Кальман Месэй заявил журналистам, что едет в Москву если уж не выигрывать, то, по крайней мере, не проигрывать. Его коллега Анатолий Бышовец предпочел воздержаться от каких-либо прогнозов. Он был возмущен поведением руководителей «Лечче» и «Фоджи», которые нарушили условия контрактов, отпустив меня и Шалимова в сборную с большим опозданием. Сказал, что на этот раз постарается довести дело до конца и добиться от УЕФА применить к итальянским клубам суровые санкции. Когда же я заметил, что Катальдо обещал подарить ему золотые часы — только б не поднимал шума, Анатолий Федорович лишь ухмыльнулся: мол, видал я их презент…
Поначалу он предложил мне сыграть персонально с Детари, как в 86-м в Мексике. Но затем отказался от этой затеи, и в итоге я выполнял на поле привычные функции опорного хавбека. Одной из главных задач была подстраховка партнеров. По-моему, не сплоховал. А вот защитники провалились. Две их грубые ошибки обернулись двумя обидными голами, которые провел лучший снайпер гостей Киприх. Причем второй мяч влетел в наши ворота за четыре минуты до финального свистка, похоронив надежду на победу, — 2:2. Собраться с последними силами и пойти на решающий штурм времени уже не оставалось.
Глядя, как радовались этой ничьей венгры, понял, сколь страстно желали они насолить нам за свое поражение в Будапеште. К тому же им посулили небывалые премиальные. Впрочем, как ни старались соперники, им ни за что не добыть бы в Москве очко без нашей «помощи». Мы сами создали себе проблемы, подарив итальянцам шанс. Сомнений не было: воспрянувшая духом «Скуадра адзурра» сделает все, чтобы его не упустить, и приедет в Москву только за победой.
Ажиотаж вокруг матча в Лужниках царил небывалый. На «черном» рынке цены на билеты подскочили до 200-300 рублей. А каждому игроку итальянской сборной за выигрыш у русских было обещано по 100 миллионов лир…
За других не скажу, а меня предстартовая лихорадка не одолевала. Спал перед игрой нормально. Лег в 23.00 и сразу уснул. Олег Протасов, сосед по номеру, тоже на сон не жаловался.
Утром, после получасовой зарядки и завтрака, — три часа свободного времени. Затем Бышовец стал вызывать по одному на собеседование. Со мной советовался насчет состава итальянцев. Забегая вперед, скажу, что я не угадал: Ломбарде и Манчини в стартовом составе не появились, а вышли лишь на замену. Ломали голову, какую тактику изберет соперник, лишившись из-за травм сразу двух хавбеков под нападающими — Баджо и Донадони.
В 13.30 — обед, с 14 до 16 — сон. Затем полдник, установка на игру и в 17 — отъезд в Лужники.
Если любопытно, расскажу о меню дня. На завтрак — 20 граммов черной икры, яичница или говяжий язык, овсяная каша, кофе или молоко. На обед — бульон с пирожками, жареная курица, салат, помидоры, чай или компот, арбуз. На полдник — чай с печеньем.
Что же до установки, мне поручили опекать Джаннини, подстраховывать партнеров, срывать контратаки соперников и не увлекаться атаками. Галямин должен был сыграть персонально с Виалли, Канчельскис — с Мальдини. Бышовец попросил особенно внимательно и аккуратно действовать в обороне. И напоследок зачитал телеграмму сельского учителя: «Ребята, на вас смотрит вся страна. Нашему народу сейчас очень тяжело. Так порадуйте же его игрой!»
Надо ли говорить, каким напряженным оказалось противостояние на поле. Бились не на жизнь, а на смерть. Исход поединка мог быть предрешен на исходе первого тайма. Наш свободный защитник Чернышов неожиданно для всех остался наедине с Дзенгой, но, нанося удар в упор, умудрился попасть в руку беспомощно распластавшегося на траве голкипера. Обидно!
За этот промах мы едва не поплатились после перерыва, когда «выстрел» Риццителли поразил штангу ворот Черчесова. Это был единственный и последний реальный шанс итальянцев вырвать победу. Под занавес встречи, подгоняемые временем и отчаянием, они бросили все силы вперед и сбились на примитивный навал. У нас раз за разом стали появляться возможности для острых контратак, которыми мы не преминули воспользоваться. Только один я мог дважды заставить Дзенгу капитулировать. Однако в первом случае послал мяч впритирку со стойкой, а во втором из выгодного положения пробил выше перекладины.
…Финальный свисток, словно песня. Стотысячный стадион ликует вместе с нами: нулевая ничья слаще любого выигрыша!
После матча меня буквально разорвали журналисты. Пришлось по очереди давать интервью сразу трем телекомпаниям — РАИ, «Монте-Карло» и «Италия-I». В раздевалку вернулся позже всех. Там царило веселье. Счастливый Бышовец поздравил всех с успехом. Я достал из сумки бутылку специально привезенного с Апеннин шампанского. Всем ребятам досталось по глотку. Анатолий Федорович не возражал, но напоследок промолвил: «Давайте отложим торжества. Рано еще. Отпразднуем нашу победу на Кипре…»
Сорок минут находились под перекрестным «огнем» журналистов приглашенные на после матчевую пресс-конференцию Анатолий Бышовец, Адзельо Вичини и президент итальянской федерации футбола Антонио Матаррезе.
Первым репортеры «атаковали» тренера «Скуадры адзурры»:
— Какое впечатление произвел на вас матч?
— Мне горько, что мы не сумели добиться желанной победы, которая, наверняка, открыла бы перед нами дорогу в Швецию. Тем не менее скажу, что команда играла очень неплохо. Ребята продемонстрировали высокий класс и отличные бойцовские качества. Если бы не осечка в Осло…
— Вы считаете, что упустили в Москве победу?
— Голевые ситуации возникали и у тех, и у других ворот. Всякое могло случиться. Забей, например, Барези или Риццителли, и…
— Не помешал ли вашим подопечным неожиданно спустившийся на поле туман?
— Нет.
— Как вы считаете, путевка в Швецию досталась действительно лучшей в группе сборной?
— Я глубоко убежден: всегда побеждает сильнейший.
— А может, рано отчаиваться? Ведь русским надо еще добыть очко на Кипре.
— Неужели вы верите, что может случиться чудо? Я — нет.
— Можно ли утверждать, что сегодняшний день — последний в жизни нынешней «Скуадры адзурры», которая продержалась пять лет?
— Мне трудно ответить на этот вопрос. Сборная выглядела сегодня все-таки неплохо…
Оставив, наконец, в покое уставшего и расстроенного Вичини, журналисты «принялись» за Бышовца:
— Что вы можете сказать о только что закончившейся игре?
— Это был очень нервный матч. Справедливости ради замечу, что в индивидуальном мастерстве наши соперники имели некоторое преимущество. А вот в тактике, организации игры, думаю, мы им не уступили. На мой взгляд, ничья — вполне закономерный исход. Я в равной степени доволен игрой и результатом.
— Ваше мнение об итальянской сборной?
— Несомненно, это был ее лучший матч в нынешнем отборочном цикле.
— На какой исход вы сегодня рассчитывали?
— Я верил в нашу победу со счетом 1:0. Представлял, сколь трудным выдастся этот поединок. И не ошибся.
— Когда итальянцы угодили мячом в штангу, у вас мелькнула мысль, что вы можете проиграть?
— Нет. А вообще должен сказать, что судьба матча могла быть решена одним точным ударом в любые ворота. Чаша весов судорожно колебалась до последней секунды.
— Можно ли говорить, что становление новой сборной страны уже произошло?
— В принципе — да.
А затем настал черед Матаррезе:
— Что вы испытываете сейчас, когда по-существу все кончено?
— Разочарование. И недовольство тем состоянием, в котором игроки сборной прибыли на матч в Москву. Тем не менее я зашел в раздевалку и поблагодарил команду за игру.
— Какие выводы сделаем итальянская федерация после сегодняшнего матча?
— Вичини оставался на посту тренера до тех пор, пока федерация верила, что он способен вывести команду в финальный турнир чемпионата Европы. Теперь я не могу сказать о его дальнейшей судьбе ничего определенного. Вопрос о том, кто возглавит сборную на следующем матче с норвежцами — Вичини или Сакки, будет решен на заседании федерации в ближайшее время.
Итальянская пресса долго и бурно обсуждала перипетии этой принципиальной встречи. Местные журналисты удостоили Сергея Алейникова самой высокой оценки среди игроков обеих сборных — 7,5. Его фамилия вновь замелькала на газетных страницах. Вот лишь некоторые из заголовков: «Как можно было допустить, чтобы такой маэстро, как Алейников, прозябал в серии «Б»?», «Синьор Аньелли, вы вспомнили об Алейникове?»
«Быстрый, способный на импровизацию Шалимов подтвердил, что является великолепным мастером атаки, — написала «Коррьере делло спорт». — Алейников же очень хорош в организации игры».
Чтобы стать недосягаемыми, в последнем матче на Кипре нас устраивала даже ничья.
Досадно, но сыграть в Ларнаке я не имел права: столкнувшись в предыдущей встрече с Джанни ни, получил предупреждение — второе в турнире. Однако на Кипр прилетел, неожиданно оказавшись в роли… телекомментатора: помогал Владимиру Перетурину вести репортаж о матче.
К счастью, чудо не произошло. Как я положено, киприоты безнадежно проиграли — 0:3. Теперь дорога в Швецию была перед нами открыта!
Шел ноябрь 91-го. До чемпионата Европы оставалось чуть более полугода. Отныне все мысли были только о нем. И каждый из ребят втайне надеялся, что не окажется лишним на борту лайнера, который возьмет курс на Стокгольм…
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Группы
Регистрация
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
